– С вензелем оно смотрелось бы получше. – Девушка надела кольцо на безымянный палец. Изумруд тотчас брызнул крошечными зелеными лучиками.
– Возможно.
– А где оправа?
– Оправу я продал, – честно признался Владлен. – Не ехать же нам без денег.
– Кому?
– Это уже не важно. Главное, что нам за нее хорошо заплатили. – Заметив, как Людмила погрустнела, продолжил строго: – Все, хватит о деньгах! Люся, ты что-нибудь приготовила? Знаешь, мы чертовски проголодались.
– Да, приготовила борщ, – несколько растерянно отвечала Людмила. – Есть гуляш с макаронами.
– Отлично! – потер ладони Владлен. – Назар, пойдем на кухню.
Разговор за столом протекал неспешно. Владлен чувствовал себя невероятно усталым и был уверен, что Назар испытывает ту же опустошенность. Груз в три миллиона долларов давил на плечи куда сильнее, чем атмосферный столб, к такому богатству следовало привыкнуть. Вот только времени на это не оставалось.
Богатство было реальным. Оно лежало на большом раскладном столе, сложенное в аккуратные ряды. Его можно было подержать, подкинуть кверху, даже понюхать, зная при этом, что оно не улетучится, не растворится в воздухе и будет по-прежнему лежать на столе и радовать взор.
Назар отодвинул от себя пустую тарелку и, поднявшись из-за стола, вернулся в зал. Подошел к столу, на котором лежали деньги; подняв одну пачку, повертел ее в руках и небрежно бросил на стол.
– Влад, я вот что предлагаю. Оставим себе тысяч по десять, их декларировать не нужно, а остальные деньги положим на счет в нашем банке. Сделаем пластиковые карточки, и за границей можно будет снимать наличность.
Владлен слегка поморщился:
– Хлопотно это все. А потом, ведь за каждое обналичивание будут брать процент. Ты думал об этом? Хоть денег у нас полно, но тоже как-то не хочется кормить бездельников. А еще мы не можем снять сразу большую сумму, скажем, на покупку машины – есть определенный лимит. Я тут вчера связался со своим армейским приятелем, он служит на таможне в Бресте. Сказал, что поможет нам переправить деньги.
– Хорошая новость, – кивнул Назар. – Ты по-прежнему хочешь на Кипр?
– Не раздумал. Устал я от этого снега! А там вечное лето. Море, пальмы, солнце… Красота! Можно будет замутить какой-нибудь бизнес. Скажем, выпекать бородинский хлеб. Он там пойдет на «ура»! Русских там много, так что заживем, как подобает.
– А нас не начнут обыскивать, когда мы полетим из Германии?
– Не переживай, не начнут. Там есть один хитрый чартерный рейс. Особенно там не досматривают, просто проверяют паспорта, и все!
– Знаешь, Влад, как-то все гладко у нас получается. Я к таким вещам настороженно отношусь.
– Просто нам везет.
– Пусть будет так. И все-таки, как будем переправляться на Кипр?
– Сидора знаешь?
– Ну?
– Я тебе не говорил о нем раньше времени. Но он именно таким образом перевез свои деньги на Кипр… В Турции нас должен встретить человек, который и переправит нас на греческую часть острова. Работают они за хорошие деньги. Отставники из какого-то турецкого спецназа.
– А не боишься, что эти спецназовцы могут из нас вытрясти душу вместе с деньгами?
Лозовский на мгновение задумался, после чего уверенно отвечал:
– Думаю, такого не случится. Во-первых, я доверяю этому парню, он не из тех, кто подставляет; а во-вторых, в переправке заинтересованы сами турки. В конце концов, они с этого кормятся, и если с нами что-то случится, к ним просто никто больше не пойдет, канал может закрыться. А мы им еще клиентов подгоним.
Назар покачал головой:
– Что-то мне это не нравится.
– Не переживай, все будет путем. Не нужно просто светить деньгами, чтобы не было соблазна. Мы придерживаемся такой версии: скопили кое-какие деньжата, но везти их через таможню боимся. Вот и все!
– А Люся как? – спросил Назар, показав взглядом на кухню, откуда раздавался звон посуды.
– Что Люся? – не понял Владлен.
– Ты ее берешь с собой?
– Да. Без нее я не могу, – признался Владлен. – Через пару дней выезжаем. Отвези машину к механику. Пусть посмотрит ее как следует. Мало ли что, все-таки путь не близкий, да и запчастей надо прикупить на всякий случай.
– Хорошо, сделаю.
– Как будешь готов, так утром, часов в пять, и поедем. На трассе в это время большегрузов очень мало, так что от Москвы сумеем отъехать далеко. За сутки спокойно доберемся до Германии, со всеми этими таможнями…
* * *
Спускаясь по лестнице, Вадим Кузнецов обратил внимание на двух парней, поднимавшихся ему навстречу с объемной сумкой в руках. Один из них показался ему знакомым. Так оно и есть! Всмотревшись, он узнал Владлена Лозовского, чью фотографию четыре дня назад ему дал Илья Никольский. Вот оно как получается: оперативники подключили всю мыслимую и немыслимую агентуру, расспрашивают о нем всех знакомых, а Лозовский затаился в его подъезде. Ну и дела!
Спустившись вниз, Вадим прислушался. Парни остановились на четвертом этаже. Еще через минуту приоткрылась дверь, и послышался женский голос. Дверь с шумом захлопнулась, и подъезд погрузился в тишину.
Вытащив телефон, Кузнецов набрал номер Никольского:
– Товарищ майор, кажется, я отыскал Лозовского.
– Это каким же образом?
– Случайно. Вышел из своей квартиры, спускаюсь по лестнице, а он мне навстречу идет с каким-то парнем.
– Тебе повезло.
– Есть такое дело. В квартире, что они остановились, кажется, проживает еще и девушка.
– Ты ее рассмотрел?
– Не сумел, я был внизу, не хотел светиться.
– Правильно сделал.
– Они несли какую-то тяжелую сумку.
– Сумку, говоришь… – задумчиво протянул Никольский. – Сделаем вот что, понаблюдай за ними пока. Может, еще что-нибудь всплывет.
– Хорошо, понаблюдаю.
– А завтра я пришлю группу для их задержания. Надеюсь, до утра они никуда не денутся.
– Как будто бы нет. Вели себя очень спокойно, не нервничали.
– Вот и договорились. Если будет еще что-нибудь интересное, звони!
Глава 34
Таврический дворец. Возлюбленный императрицы
На город легла темень, и Таврический дворец, увенчанный плоским куполом на невысоком барабане, спрятавшийся в глубине сада за высокими липами с колыхающимися кронами и освещенный многими тысячами свечей, напоминал корабль, скользивший в ночи по безбрежному морю.
– Михаил, ты уверен, что этот плут придет? – повернувшись к адъютанту Горчакову, спросил великий князь Константин Павлович.
– Как же ему не прийти, ваше высочество, если он у императрицы едва ли не каждую ночь пропадает. Побудет часа два-три и обратно возвращается. А вот и он! – махнул капитан в сторону гранитной ограды.
Повернувшись, великий князь Константин увидел стройного штаб-ротмистра Кавалергардского полка, кравшегося вдоль гранитной ограды Таврического дворца. Остановившись, кавалергард осмотрелся по сторонам и, мгновенно перемахнув гранитный забор, углубился в чернеющий сад. Спрятавшись в тени высокого каштана, великий князь сумел хорошо рассмотреть молодого человека. Был он высокого роста, пригож, с тонким аристократическим лицом и густыми вьющимися волосами, спадавшими на широкие плечи. Неудивительно, что в такого молодца влюбилась сама императрица.
– Кто он таков?
– Штаб-ротмистр Кавалергардского полка Алексей Охотников.
– Хорош плут! – процедил сквозь зубы великий князь. – Такому только императорский дом позорить.
– Может, окликнуть стражу? – предложил адъютант князь Горчаков.
Кавалергард с уверенностью человека, которому приходилось бывать здесь не однажды, заторопился по тропинке прямо к Таврическому дворцу. Приостановился, спрятавшись за дерево, когда мимо проходил караул, и вынырнул из темноты, едва служивые повернули за угол.
Неожиданно одно из окон на первом этаже распахнулось, и великий князь увидел в проеме женский силуэт, в котором без труда узнал императрицу Елизавету Алексеевну.
– Боже! За что же моему брату такое наказание? – невольно выдохнул Константин Павлович.
Кавалергард легко вскочил на подоконник и спрыгнул в темноту комнаты, угодив в объятия императрицы. Оконные рамы прикрылись, спрятав любовников от любопытных взглядов.
Александр Первый верностью молодой жене не отличался. Он всегда любил женщин, до женитьбы жил весьма бурно, а в покои своей матушки, переполненные молоденькими фрейлинами, заявлялся, как султан в собственный гарем. Редкая из них не удостаивалась его внимания. Правда, это обстоятельство ни в коей мере не пошатнуло их репутацию, а может, даже упрочило ее (не каждая из женщин может похвастаться тем, что в любовниках у нее был сам император), так что впоследствии они весьма удачно повыходили замуж, понарожали детей и играли в свите императрицы весьма заметную роль в качестве статс-дам.
При дворе поговаривали, что Александр имел с дюжину внебрачных детей. Возможно, так оно и было. Император не страдал постоянством – единственной женщиной, к которой он питал нежные чувства, оставалась Мария Нарышкина, родившая ему двух дочерей и сына. Так что у императрицы было предостаточно оснований обижаться на мужа. Но отплатить ему той же монетой… Это уж, право, слишком!
