— Да знаю, знаю, — усмехнулся он, присаживаясь рядом с моей кроватью на стул. — Твой стиль — это кого-то обрызгать чернилами, а потом говорить, что ты борешься за справедливость. Как себя чувствуешь?
— На-а-рмально, — слегка заикаясь, ответила я.
В общем-то я тоже была рада встрече и сидела, довольно улыбаясь.
— Ну, что, Бойкова, — даже как-то по-отечески мягко спросил Здоренко, — опять вляпалась? И как тебе голову только не оторвало! Врезались вы прилично. Мои поздравления тебе, правда, уже запоздалые, — усмехнулся он.
— Какие поздравления? Как там Виктор? — заволновалась я.
— Жив и здоров твой фотограф, вот уж кому повезло, так это ему! Три ранения, и все касательные. Царапины, можно сказать, его уже вчера и выписали.
— Вчера? — переспросила я и задумалась о том, сколько же я пробыла без сознания, но почему-то спросить об этом побоялась.
— Машина у тебя новая, — хитро сощурив глаза, проговорил Здоренко.
— Спасибо, конечно, только это не моя машина, — равнодушно ответила я. — Мне ее дал один знакомый.
— Хорошие у тебя знакомые, а главное, добрые, Бойкова, твою не мать! — в сердцах воскликнул он. — Да когда же ты выйдешь замуж и наконец-то перестанешь влезать куда ни попадя?! Родишь ребенка, можно и не одного. Будешь жить, как все!
— Не хочу, как все, — тут же парировала я.
Эти солдафонские наставления и нравоучения происходят каждый раз, когда мы встречаемся. Я к этому привыкла и отношусь снисходительно. К тому же, если разобраться, майор не такой уж и плохой человек.
— Ладно, Бойкова, — махнул он рукой, убедившись в очередной раз в тщетности своих попыток меня образумить, — давай рассказывай.
— Просто моя машина сломалась, а надо было ехать по делу, мне и дали тот самый «мерс». Нечего в общем-то рассказывать.
— А вот я так не думаю, — жестко сказал Здоренко, и тут послышался телефонный звонок.
Майор вздрогнул, потянулся к карману, но потом, поняв, чей телефон звонит, протянул руку и взял сотовик с тумбочки, стоящей рядом с кроватью.
— Твой, что ли? — проворчал он, повернув аппарат и давая его мне в руки.
— Алло, — слабо произнесла я, надеясь, что это звонит Фимочка.
Мне сейчас как раз не хватало его неизбывного оптимизма. Он бы смог меня развеселить.
— Это Ольга Юрьевна? — уточнил на другом конце провода совершенно незнакомый голос.
— Да, — слегка растерянно ответила я.
— Завтра в десять ноль-ноль. Касицина, дом 5. Жду у арки с бабками.
Я не успела больше ничего сказать, а в трубке уже были гудки.
Майор, вероятно, поняв, что происходит что-то неординарное, затаился и молчал, давая мне время подумать. А думать было о чем. Теперь я, кажется, все вспомнила и все поняла, и нужно было принимать решение.
— Ну что у тебя, проблемы? — почти нежно прогорланил майор Здоренко. — Что это тебя так перекосило-то?
— Да, у меня проблемы, — твердо ответила я.
— Ну, слава богу, призналась, — вздохнул майор, — и для этого нужен был только один звонок. Интересно, что же от тебя хотят на этот раз? Уж не собираются ли тебя лишить невинности?
Как ни серьезна была проблема, но я не удержалась и фыркнула, проглотив смешок.
— Увы, — вздохнула я, — они хотят всего лишь денег.
— Фу, какая проза! — подыграл мне майор. — И много они хотят?
— Триста тысяч долларов.
— А почему не четыреста? — серьезно спросил майор. — Или не пятьсот? А ну рассказывай все!
Я и рассказала, не вдаваясь в мелкие подробности и опуская, на мой взгляд, ненужные детали.
— Ясно, — как-то даже на сей раз тихо проговорил Здоренко, нахмурив брови. — Ты, как всегда, в своем репертуаре. Говоришь много, но сказанного мало.
Я поняла, что ему почти ничего не понятно из того, что я говорила сегодня, и что он просто откажется спасать меня завтра.
— Ладно, — будто читая мысли, тут же опроверг майор мои опасения. — Завтра я тобой буду руководить, а потом ты расскажешь мне все с самого начала и под запись. А сейчас спи и набирайся сил.
Я кивнула, соглашаясь. В этот момент в палату вбежала возмущенная сестра, а за нею — взъерошенный Виктор.
— Ты в порядке? — спросил он с ходу.
— В порядке, — улыбнулась я.
— Не пускала, — пояснил он ситуацию, кивая на медсестру.
— Он действительно ваш родственник? — строго спросила она.
— Родственник, и очень близкий, — успокоила я девушку. — А мне пора выписываться, — решительно поднялась я.
— Что значит «выписываться», — всплеснула та руками и тут же выбежала из палаты.
— К главному побежала, — довольно усмехнулся Здоренко, — но сегодня ты отсюда не выйдешь, даже не мечтай!
Майор встал и, кивнув мне, вышел.
А я, посмотрев еще раз на Виктора, почему-то взяла да и уснула.
Что происходило в мире в последующие полсуток, для меня осталось тайной просто потому, что именно такое количество времени я спала. А когда наконец-то открыла глаза, то уже наступило утро.
Чувствовала я себя прекрасно, но тут же, вспомнив события прошедшего дня, вскочила как ошпаренная.
Сестра принесла мне завтрак, но аппетита у меня не было.
Во время завтрака пришел Виктор, но с ним, как все знают, разговаривать невозможно.
Я посадила его рядом, и мы вместе помолчали.
Кстати, мне стало немного спокойнее.
Еще через двадцать минут пришел майор Здоренко.
— Бойкова, да ты уже прекрасно выглядишь! — от дверей рявкнул он.
— Спасибо, — ответила я.
— Вставать пробовала? — спросил он.
Я кивнула. Конечно же, пробовала, только не скажу ему зачем.
— Короче, так, — начал майор, усевшись на край кровати. — Вот тебе, во-первых, хреновинка под названием «маяк», за воротник плаща ее повесишь. Точнее, я сам это сделаю, как только принесут тебе твои тряпочки, за ними уже пошли. Мы будем слышать все, что происходит у вас там, ну где ты будешь. Ничего не бойся, если вы куда-то поедете, — все будет под контролем. Все твои разговоры будут записываться. Нам надо, чтобы там прозвучало, почему с тебя требуют деньги. Понятно?
— Ага! — ответила я, но в голове опять был туман, полагаю, от страха.
Непонятно почему, но я волновалась, и даже чересчур. Казалось, что продумано все, но что-то заставляло меня содрогаться от одной мысли, что я опять встречусь с этими уродами. Причем получается, что чуть ли не по собственной воле.
— А может, вместо меня кто-нибудь поедет? — Но даже и без взгляда майора я уже и сама поняла, что сморозила глупость, и пришибленно замолчала.
Здоренко начал рассказывать случаи из своей богатой событиями биографии, но заканчивалось у него всегда как-то не очень хорошо, и он замолчал.
Стрелка на часах неумолимо подползала к десяти: пора было идти, но кто бы знал, как мне этого не хотелось.
Появилась медицинская сестра с моими вещами.
— Ладно, мне пора, — решительно встала я. В конце концов, раньше начнем — раньше кончим.
После того как я оделась, мне нацепили ту самую штуковину, которую принес майор. Проверив ее, мы убедились, что работает все прекрасно. Воротник моего плаща хорошо маскировал маячок.
Спустившись из палаты на улицу, майор подвел меня к одиноко стоящей белой «шестерке».
— Это твое такси, — буркнул он. — На заднем сиденье сумка с деньгами. Купюры все покрыты спецсоставом. Набрали баксов сколько смогли, не волнуйся: сумма похожа. Почти.
Я кивнула и села в «жигуленок».
Водитель сразу же тронул машину с места.
Добраться до нужной улицы не стоило большого труда. Улица Касицина находилась в новом микрорайоне и представляла собой ряд недавно отстроенных домов. Напротив одного из них машина остановилась, и водитель тихо сказал:
— Вам пора.
Стараясь не показывать своего волнения, я не спеша вылезла из машины, повесила на плечо сумку и направилась к арке здания.
Только я к ней подошла, как сзади меня кто-то нагнал. Я оглянулась и узнала Макса.
Приблизившись ко мне, он процедил:
— Деньги привезла?
— Да, — только и смогла ответить я.
— Умница, девочка! Если и дальше будешь себя так вести, может быть, и уйдешь отсюда так же, как и пришла.
Похоже, шутка ему очень понравилась, потому что он довольно гыкнул.
— Пошли, — взяв меня под руку, сказал он.
— Куда пошли? — спросила я, снимая сумку с плеча. — Мы так не договаривались. Я только должна была привезти деньги…
— Пошли, я сказал! Умная слишком. — Макс крепко захватил мою руку и буквально поволок в арку, за которой виднелся проход.
— Поговорить сначала надо, а там посмотрим, — сказал он. — Ты не рыпайся, Сэм держит тебя под прицелом, так что, если жить хочешь, делай вид, что все нормально.
— Куда мы идем? — пыталась я выяснить хоть какие-нибудь ориентиры.
