Князев вышел за ней, покосился на бабая, который кашеварил у печки, и спросил, кивнув в его сторону:
– Это кто такой?
– Дядя Костя. Обыкновенный бомж. А это его вилла.
Маля открыла автомобиль, собралась сесть за руль, но Князев придержал дверцу со словами:
– Как тебя зовут?
– Малика. Ударение на последнем слоге.
– Я не глухой. Имя странное…
– Узбекское. Моя мама была узбечкой.
– Поедешь… на моей машине?
– Других здесь нет. Кстати, ты мне ее вчера подарил, – улыбнулась она.
– Я?! Что-то много небылиц ты про меня рассказала: и топился я, и машину подарил… Я не такой дурак. Привези минеральной воды с газом и сигарет.
– Привезу.
Князев морщился, наблюдая, как неуклюже Маля выезжала с поляны. Когда она уехала, он обвел взглядом окрестности, остановил его на бабае Косте. Тот пробовал варево, поднося горячую ложку ко рту, подмигнул Князеву:
– Готово! Едрить твою в качель, не уха, а мармелад. Идем, мужик, в дом.
Расстелив мятую газету на столе, Костя нарезал хлеб толстыми кусками, налил в миски ухи, одну аккуратно поставил перед Князевым. А тот следил за руками бабая, в которые навсегда влюбилась грязь и оттого не покидала их. Бабай не забыл и соль поставить в коробке, еще бутылку с чем-то мутным, приговаривая:
– Ты похлебай, похлебай. Ушица после этого дела лекарство. – Он снова подхватился, ринулся в угол, где стоял ящик, и достал две кружки. – Налить?
Князев догадался, что добрый бабай делится самогоном. Поморщившись, он отрицательно замотал головой:
– Мэ-э-э.
– Ну, тогда рассольчика попей. – И он указал глазами на ковш.
Князев опасливо заглянул в миску, уха оказалась прозрачной и аппетитной.
К вечеру Маля привезла двоих мужчин. Один был астенического телосложения, лет тридцати, дунешь – рассыплется. Худой, высокий, с впалой грудью, с длинными волосами и длинным лицом, завершающимся козлиной бородкой. Второй – невысокий, коренастый, с круглым лицом простака-дурака, но с хитрющими глазами негодяя, этому было примерно лет сорок, он оказался крепенький, мускулистый, с большими кистями рук. Одеты оба с подчеркнутой небрежностью, первый представился Тетрисом, второй Бомбеем. Князев к этому времени тоже оделся в мятые брюки и рубашку, пиджак не высох. Маля привезла продукты и главное – картошку, отчего бабай Костя пришел в детский восторг и живенько развел костер. Тетрис и Бомбей подготавливали место для посиделок, а Маля курила в сторонке, будто готовить – не женское дело. Князев, отхлебывая из горлышка минеральную воду, подошел к ней:
– А имена у них есть?
– Ты попал почти на дно, здесь имена не нужны, они забываются.
– Кто эти двое?
– Люди. Без определенного места жительства.
– Бомжи, – закивал Князев. Ну и в компанию попал! – Не похожи.
– Я же сказала, ты угодил почти на дно, но не на самое дно. Ты иногда видишь из окна своего автомобиля опустившихся грязных алкашей в груде мусора – они уже ничто, ходячие трупы. Но есть и другой слой бомжей, его обычно по телевизору не показывают. Это те, кто крыши над головой не имеет, но что-то делает, где-то работает и не ходит в рванье. Позже расскажу тебе о них.
– А почему у… дяди Кости нет клички?
– Есть. Чемергес.
– Что она означает?
– Так он называет самогон. Костя хороший, добрый, любит мороженое больше самогона. Скажи, – и Маля повернулась к нему лицом, до этого смотрела на своих приятелей-бомжей, – там, наверху, у вас разве нет кличек?
Князев задумался: а ведь есть. Большой Билл – губернатор, Билка или Белуха – его второй заместитель, гнусная баба; Старьевщик – генеральный директор приборостроительного завода, потому что старый пень и жадюга; Позолоти Ручку – прокурор, получил кличку за любовь к большим взяткам, Бульдог – мэр. И много других кличек. Ну а у Князева производная от фамилии – Князь, что ему льстило, хотя к княжескому роду он никакого отношения не имел.
– Вот-вот, – угадала его мысли Маля, – только у вас клички, как у паханов на зоне. Здесь проще. Идем, нас зовут.
Постелили два одеяла, на газетах разложили еду. Чемергес шаманил у костра, подготавливая картошку, заодно грыз кусок колбасы и со скоростью центрифуги пережевывал ее, жмурясь от счастья, остальные расселись. Князеву протянули кружку, он нюхнул… М-да, это не коньяк за двести баксов. Но поскольку и Малика приложилась к своей кружке, не станет же он отбрыкиваться, с волками жить – по-волчьи выть. Выпили, поели – все были страшно голодные.
– Давай о деле, Монтана, – сказал Бомбей. – Зачем позвала?
Князев догадался, что Монтана – кличка Малики.
– Гриб приказал его завалить, – кивнула она на Князева.
– А кто он? – не удивился Бомбей.
– Это Князев, – представила Малика.
– Кня?.. Сам Кня?!.
Даже не договорив до конца фамилию, что означало высшую степень изумления, Бомбей глаза вытаращил и жевать перестал. Только Тетрис никак не отреагировал, лишь кинул скупой взгляд из-под редких бровей на Князева и ниже опустил голову. Бомбей наконец обрел дар речи:
– Я балдею! С самим Князевым, считай, на одном одеяле самопал пью! Жаль, фотоаппарата нет, никто не поверит.
– Как раз рассказывать об этом никому не надо, – резко оборвала его Маля.
– Могила! – Бомбей ударил себя в грудь кулаком. Но у Князева эти люди вызывали огромное недоверие. – Значит, надо самого Князя кокнуть… ух ты!
– Гриб забрал Ляльку с Кешей, дал мне срок две недели, – сказала Малика. – Ствол выдал и вызывался помочь, но я от помощи отказалась.
– А чего он к тебе прибодался? – насторожился Бомбей. – У него что, своих мясников нету?
– Спрашивать я не стала, он бы все равно не сказал правду. Думаю, Гриб темнит со мной, поэтому я прошу вашей помощи.
– А он тебе кто? – кивнул Бомбей в сторону Князева.
– Никто. Я ему должна.
– Много?
– Всего-навсего жизнь.
– А-а… – понимающе протянул Бомбей. – И что делать?
– Первое: забрать у Гриба моих и спрятать их, это срочно.
– У, Монтана, куда ты замахнулась, – с сочувствием произнес Бомбей.
– Говори сразу: мне рассчитывать на тебя?
– Базара нет, – дал согласие Бомбей, подняв вверх руки.
– Я знала, – улыбнулась она. – Второе: надо помочь Пал Палычу, но тут я не знаю, что мы можем сделать.
– Ничего, – первый раз за посиделки заговорил Князев.
– Ты, кажется, не понимаешь, – сказала Маля. – На тебя поступил заказ…
– Именно это я очень хорошо понимаю, – усмехнулся он. Слушая новых знакомых, Князев убедился, что интуиция его не обманула, ему крышка. – Не убьешь меня ты, убьет кто-то другой.
– Ты добровольно подставишь лоб под пулю? – спросила безучастно Маля.
– Буду убегать от нее, – с сарказмом ответил он, понимая всю безнадежность ситуации.
– Чтобы убежать от пули, надо знать, кто тебе ее послал, – наконец заговорил Тетрис. Голос у него был высокий и тихий, а когда он говорил, не смотрел на Князева. – Тебя развели, там и ищи посланника.
– Откуда ты знаешь, что меня развели?
– Газеты читаю, выводы делаю. Я умный.
– В газетах такое про меня пишут… сам себя открываю, оказывается – вон я какой страшный. А если серьезно, дело и впрямь хреновое. Странно, месяц назад я действительно был опасен, но сейчас…
– Ты имеешь в виду завод, из-за которого идет война? – спросил Тетрис, закуривая.
– Война закончилась не в мою пользу, – сказал Князев. – Так, остались некоторые формальности…
– Формальности? – переспросил Тетрис. – А не из-за них ли тебя надумали хлопнуть? Есть шанс вернуть твой завод?
Князев поджал губы и опустил глаза. Ощутив полнейшую катастрофу во всей ее красе, он пил беспробудно, забросив дела, послав подчиненных и друзей подальше, пустив на самотек абсолютно все. Он сдался. Сдался потому, что почувствовал себя ничтожным муравьем перед трактором. Но сейчас получил мощную встряску: его заказали. Не ожидал, что кому-то он еще опасен, а о ценности собственной жизни в любом случае нечего и говорить. Конечно же, с тех пор как все сомнения улетучились, Князев искал причины заказа, устранение которых может привести его к спасению.
– Думаю, положение безнадежное… – выговорил он.
– Лапы сложить всегда успеешь, а все же пошевелись, – лениво посоветовал Тетрис. – Тебе повезло, ты знаешь, что тебя надумали хлопнуть. Монтана, тут бабки нужны, и большие.
– А у тебя есть идея, как выпутаться? – спросила Маля.
– Идея всегда появится. Но когда она возникнет, может не хватить времени на ее исполнение, любая идея любит деньги. Гриб не пижон блатной, поэтому надо запастись ядерной установкой, а она стоит больших бабок.
– У меня ни копейки. – Маля повернулась к Князеву, уж у него-то деньги должны быть. – Я все потратила, что было. На последние бак залила бензином.
– Много надо? – поинтересовался тот.
– Чем больше, тем лучше, – пожал плечами Тетрис.
– Поехали, Малика, – вскочил на ноги Князев.
