– Какая гадость! – грустно сказала Людка, ковыряясь в греческом салате. – Это разве перец? Ты помнишь, какие перцы фаршированные моя мама делала?
– А синенькие? – подхватила Лола. – А помидоры? Вот у нас в Черноморске помидоры!
Она поймала себя на интонации своей тетки Калерии Ивановны. Тетка была пламенной патриоткой города Черноморска и прекрасно умела готовить различные блюда из овощей. Впрочем, остальное тоже, Ленька до сих пор, вспомнив то благословенное время, когда тетя Каля недолго гостила у них, замасливает глаза и блаженно жмурится, как толстый кот на солнышке.
– Мясо или курица? – наклонилась к Лоле стюардесса.
Лола выбрала курицу, которая так разопрела, что непонятно было, где курица, а где рис.
– И соус пресный… – ворчала Людка. – Чем они кормят пассажиров? Это же просто невозможно есть!
– А кашу на воде не хочешь? – повернулась к ним все та же скандальная старушенция. – Заелись! Мы в свое время и такому были бы рады…
– Ну что вы к нам привязались… – простонала Людмила. – Чего вам надо?
– Тсс… – послышалось сбоку.
Лола повернула голову и увидела, что сосед показывает ей фляжку с коньяком. Лола улыбнулась и отрицательно покачала головой – не пьем, мол, мы девушки приличные. Сосед тоже улыбнулся и показал знаками, что по капельке в кофе, чтобы стресс снять, и приличным девушкам можно.
– Мамаша, – обратился сосед к старухе, – коньячку не желаете, буквально пятнадцать грамм, чтобы настроение поднять? А то вы что-то очень сердитая…
Старуха повернулась к нему, глаза ее под бифокальными очками зажглись красным светом, как у оборотня. Она открыла было рот, чтобы высказать все, что думает, но встретилась с мужчиной глазами и передумала. Лола со своей стороны повнимательнее пригляделась к мужчине. Так себе, ничего особенного, одет просто, но прилично. Взгляд уверенный, улыбка приятная.
Мужчина снова ей подмигнул, и Лола задала себе вопрос: клеит он ее или просто так развлекается от нечего делать? Поразмыслив, она решила, что клеить ее в данный момент никто не может – после четырехчасового ожидания в аэропорту, да еще в этаком прикиде – зеленый пиджак и красные брюки!
– Спасибо вам, – шепнула Лола, – бешеная какая-то старуха попалась, поговорить не дает.
Они выпили кофе с коньяком, и Людмила продолжала свой трагический рассказ:
– Значит, институт я бросила – сил не было. Вкалываю официанткой, тут лето настало, народу понаехало – страшное дело. И приметил меня один там такой… вообще-то бандюганом он был, хоть и притворялся поначалу, что бизнесмен. Может, и был у него бизнес, только криминальный. Но ко мне вроде по-хорошему, браслет золотой подарил, денег дал, чтобы комнату снять, потому что отец мой, когда узнал, что институт я бросила, совсем озверел, дома невозможно стало находиться. Ну, потихоньку привыкла я к Михаилу этому, хотя видно было, что опасный он человек. Вроде бы и молодой, меня лет на пять всего постарше, а посмотрит иногда, такое в глазах покажется – мама, не горюй! Он ко мне неплохо относился, а прошло несколько месяцев, он как-то и говорит, что давай, мол, вместе жить. «Ты, – говорит, – не жадная, много не требуешь, как другие, красивая, и характер хороший».
– И ты согласилась? – не утерпела Лола.
– Согласилась, потому что захотелось в нормальных условиях пожить! – Люда повысила голос. – Сама посуди: работаю как вол, зарплата у официантки маленькая, с чаевых половину отдай хозяину. Комнату снимаю у бабки такой скандальной, вот как эта наша… – Люда кивнула на переднее сиденье. – А Мишка меня с работы снял, поселил в приличной квартире, море рядом, денег давал на жизнь достаточно. Сам в Черноморске не сидел, все время ездил кудато по делам, а мне и лучше. С отцом на улице встретилась – он мне в лицо плюнул. Мама против него идти боится, ничего не говорит.
Подруги все, кто замужем, дома с детьми малыми сидят, кто, как ты, подался в другие города, некоторые – вообще за границу. Герка мой, как мы развелись, сразу же стал с девицей жить, которая к нам чаще других бегала, она как раз школу закончила. В общем, все как-то устроились, только я не пойми кто. Ну, еду как-то я на машине, мне Мишка новенький «фольксваген» купил, и вижу – идет наша биологичка Мымра Романовна. Сколько мы ей крови перепортили за годы учебы, а ведь хорошей теткой оказалась!
– Да ну… – усомнилась Лола, – быть не может…
– Ты слушай, – строго сказала Люда, – слушай и не перебивай, я и сама собьюсь, без посторонней помощи! Значит, торможу я так с шиком возле Мымры, не надо ли подвезти, спрашиваю. Она поглядела так через очки, узнала меня и согласилась. Доехали до дома, я сумку тяжелую помогла донести, она меня на чай пригласила. Посидели, у нее варенье из грецких орехов вкусное очень, она и спрашивает: «Как, Люда, живешь? А то одета ты довольно дорого и со вкусом, машина новая, красивая, а по глазам видно, что счастья нету». И вдруг все я ей рассказала, сама не понимаю, что на меня такое нашло, как плотину прорвало. Не очень-то мы ее в школе жаловали, изводили страшно, да ты сама помнишь, а вот оказалось, что душу раскрыть, кроме нее, мне и некому. Так все постепенно и выболтала – и про родителей, и про Герку-дурака с его малолетками, и про нынешнего моего Мишку, что ненадежно и очень опасно с ним жизнь связывать, а деться некуда.
Выслушала меня Мымра внимательно, не перебивала, замечания дурацкие не вставляла не по делу… – Тут Людка сделала очень выразительные глаза.
«Сама ты дура», – в который раз обиделась Лола.
– А потом и говорит: «Не валяй, Людмила, дурака и не трать зря время, которое тебе судьбой отпущено. Нечего сидеть и сокрушаться – как быть, что делать, есть минутка свободная – займись чем-нибудь полезным. Что ты все по салонам да по фитнесам мотаешься, сама же знаешь, что так не всегда будет, ненадежный у тебя сожитель, у тебя с ним никакого будущего нету».
– А ты ей не сказала на это, – прищурилась Лола, – чтобы не учила жить, а лучше бы помогла материально? В смысле, что советы-то все давать умеют, у нас раньше была страна советов…
– Хватило ума не хамить, – серьезно ответила Люда, – потому что Мымра не просто нотации читала, а дельный практический совет дала. «Заканчивай, – говорит, – курсы по турбизнесу, я потом тебе работу найду». Оказалось, сын у нее владелец крупной турфирмы, и в Москве, и в Питере офисы есть, и даже за границей представительства. «Ты, – говорит, – в школе умницей была, английским занималась, а от такой праздной жизни пропадешь совсем». Ну, Мишка денег на курсы дал, не стал спорить: я сказала, что без него скучно, чем по барам и клубам болтаться, лучше я при деле буду. А как прошло полгода и мне как раз время эти курсы заканчивать, тут-то все и случилось… – Людмила вздохнула, опустила глаза и продолжила: – Приходят как-то вечером ко мне двое его приятелей и говорят, что Мишку убили при разборках. Кто там виноват, случайно это вышло или намеренно, я без понятия, в общем, как они сказали, попал мой Мишка под раздачу. И чтобы я милиции сказала, что ничего про это знать не знаю и ведать не ведаю. А что я знала? Ничего, а тут от страха вообще память отшибло. Ушли они, а меня всю трясет, как в ознобе, и температура от нервов поднялась.
– Точно, я помню, у тебя на каждом экзамене от страха температура подскакивала! – снова не утерпела Лола.
– Ну, посидела я два дня дома тише мыши, а потом повестка из милиции пришла. Таскали меня, конечно, больше месяца, нервы трепали, доставали по-страшному, но я держусь твердо: ничего не знала, что у Мишки бизнес криминальный – об этом понятия не имела, о делах с ним не говорила и друзей его, компаньонов и подельников в глаза не видела. Похудела за этот месяц, страшная стала как смерть, но из последних сил курсы все же закончила и бумажку получила. Деньги, что Мишка оставил, потихоньку кончаются, вещей особо ценных у меня не было. Да еще как назло машину разбила от нервов-то, хорошо, что в столб врезалась, у него претензий ко мне никаких не было. Позвонила Мымре Романовне насчет работы, она не отказывается. «А еще собери, – говорит, – вещи, что поценнее, да принеси ко мне вечерком, чтобы никто не видел». Ну, взяла я шубу да золотишко кое-какое, документы опять же, да и отнесла ей, когда темно было.
– Надо же, а я ничего и не знала… – задумчиво пробормотала Лола.
– И тут буквально на следующий день прихожу я домой, а дверь вскрыта. Думала воры, а оказалось – сестра Мишкина приехала из Николаева, и тетка. Как увидели меня, так и заорали, чтобы я из чужой квартиры выметалась немедленно да ничего с собой не прихватила. Я было скандалить, да куда мне против них. Обе как свиноматки, пудов по восемь. А к тому же у меня и правда никаких прав: квартира-то на Мишку куплена, а я ему никто. Просила по-хорошему хоть несколько дней пожить, пока я себе что-нибудь найду, да они только еще больше разорались. А если не хочешь, говорят, неприятностей, то вали отсюда немедленно, а не то Мишкины подельники сильно интересовались насчет денег, вроде бы деньги у них большие пропали, так вот не иначе, как у меня они. Сестра орет, а тетка все по шкафам шарит, белье пальцами корявыми перетряхивает, меня чуть не стошнило. Снова от нервов температура поднялась, стою как в тумане, голова кружится, ничего не соображаю. От страха немного в себя пришла, стала чемодан собирать, так они каждую тряпку проверяли, чтобы ничего ценного не унесла. Вот когда я Мымру Романовну добрым словом вспомнила!
