– Постой-ка, – Славик поднял руку. – Ты говоришь, они забрали тачку, так?
– Да, – подтвердил Димка.
– В таком случае, у тебя есть выход. Нужно взять у Рашида доверенность на машину, датированную сегодняшним числом. Подписать ее у нотариуса, а потом накатать заяву в РУОП. Факт вымогательства налицо. «Жигуль» рашидовский вернут, костоломов этих посадят. Всего делов. За вождение без прав с тебя слупят штраф. Ты же никого не покалечил. Или покалечил?
– Нет. Славик кивнул.
– Кстати, факт аварии тоже нигде не зафиксирован. ГАИ ведь не вызывали, а на нет и суда нет.
– А если нотариус не согласится подписывать доверенность? – спросила Милка. Славик серьезно посмотрел на нее.
– Согласится. Есть одна… дама в нотариальной конторе на Пушке. За скромное вознаграждение сделает все в лучшем виде.
– За скромное, – криво усмехнулся Дима. – Откуда бабки брать? Я пустой.
– Скинемся ради такого дела, – пообещал Славик. – У меня что-то есть, у Артема. По общаге пробежимся, займем. В любом варианте, дешевле десяти штук обойдется. Только если делать, то надо быстро. Прямо сейчас ехать, пока рабочий день не кончился. А оттуда сразу в милицию.
– Это и правда выход, – Мила повернулась к хмурому Димке. – А, Дим? Тот пожал плечами.
– Сначала надо бы потолковать с Рашидом. Доверенность все равно он должен подписывать, – остудил общий восторг Артем.
***
Рашид сидел в своей комнатке, смотрел кино по видео. В пальцах он машинально крутил потрепанную карточную колоду. У двери расположились охранники. Когда гости вошли в комнату – первым Димка, за ним Артем, – Рашид, не отрываясь от созерцания телепальбы, сказал без улыбки:
– Опаздываешь, – и покачал головой. – Нехорошо. Договаривались на сколько?
– На семь, – ответил Димка, стараясь, чтобы слова прозвучали ровно и уверенно.
– А сейчас сколько?
– Начало девятого.
– Двадцать две минуты. Видишь? – Рашид отложил колоду, взял пульт дистанционного управления, убавил звук телевизора и только после этого повернулся к вошедшим. – Здравствуй, Артем.
– Здравствуй, Рашид, – ответил тот спокойно.
– Зачем пришел? Деньги надо? Девочки? Скажи – все будет.
– У него неприятности, – Артем кивнул на Димку.
– Почему ты пришел? – удивился Рашид. – Его неприятности – его головная боль.
– Он мой друг.
– А-а-а, – Рашид скривился пренебрежительно. – Слышал раньше. Друг-шмуг. Говно. Когда есть неприятности – нет друзей. – Артем дернул округлым сильным плечом. Рашид перевел взгляд на Димку, протянул руку. – Ключи.
– У меня их нет, – ответил Димка, собравшись с духом. Фраза далась ему с большим трудом. В глазах Рашида зажегся недобрый огонек.
– Дал слово, что в семь вернешь. Где ключи, Дима?
– Понимаешь, – быстро принялся объяснять Димка, ненавидя себя за эту трусливую, подобострастную скороговорку, – их забрали. Мы как раз возвращались и врезались в «БМВ». А…
– Э-э-э, – Рашид поморщился. – Дима, я не спросил, кто забрал, за что забрал. Я спросил: «Где ключи?» У тебя нет. Где есть?
– Забрали ребята из Долгопрудного. Бандиты, по-моему, – Димка помрачнел еще больше. Рашида не интересовали его объяснения. – Но они обещали вернуть, когда я отдам деньги за «БМВ».
– Э-э-э, – голос Рашида стал жестким. – «Обещали – не обещали». Разговоров не надо. Надо машину. Ты сказал: «В семь». Сейчас половина девятого. Где машина, Дима?
– Рашид, – начал было Артем, но тот перебил его.
– Артем, – Рашид стрельнул в здоровяка острым, колючим взглядом. Предупреждающе поднял руку. – Я с тобой разговариваю? Ты брал машину? Ты обещал вернуть? Ты не вернул? Нет. Стой молчи. Я с ним, – кивок на Димку, – разговариваю. Он слово давал. Он отвечать будет.
– Рашид, – Димка почувствовал, как по спине поползли капли горячего липкого пота, а на лбу и на верхней губе выступила подлая, предательская испарина. – Я верну машину.
– Хорошо, – кивнул тот и вновь протянул руку открытой ладонью вверх. – Ключи.
– Только…
– Что «только», Дима?
– Не сейчас. Но в ближайшие дни.
– Вернуть машину не можешь, – констатировал Рашид удовлетворенно. – Можешь много говорить. Что делать будем, Дима? Димка сник окончательно, промолчал, понимая: в лучшем случае его будут бить. Сильно бить. Относительно характера Рашида он себя не обманывал. Всегда улыбчивый и добродушный, тот мог за секунду стать жестким, словно лом, и страшным, как ночной кошмар. В ушах зазвенело, пережитый страх возвращался вновь, и Димка открыл кингстоны собственного разума, позволяя страху затопить беспомощное ватное тело. Он даже испытал нечто похожее на облегчение, осознав, что не может сопротивляться.
– Мы вернем машину, – ровно и спокойно сказал Артем.
– Артем, не лезь, – поморщился Рашид. – Он слово давал – он отвечать будет.
– Напиши доверенность, – прежним тоном попросил Артем.
– О чем говоришь?
– Доверенность на машину, на сегодня, – снова торопливо забормотал Дима. – Мы обратимся в РУОП, этих бандитов возьмут, твои «Жигули» вернут. Рашид несколько секунд смотрел на Артема, затем засмеялся. Тонко и мелко, как будто сыпал бисер на линолеумный пол.
– Артем, я напишу бумагу. Людей поймают, машину вернут. Потом придут другие люди. Меня поставят на бабки. Я заплачу. Потом тебя поставят на бабки. У тебя денег нет. Тебя убьют. Потом, – кивок на молчащего Диму, – его убьют. Я не стану писать. Я не глупый. Платить за него, – еще один кивок в сторону Димы, – не хочу. Ты глупый, что лезешь. Не лезь, будешь умный.
– Значит, не напишешь? Рашид поиграл пультом, словно ножом. На губах его застыла холодная пустая улыбка.
– Артем, зачем возишься? Он слабый – ты сильный. Машина дешевая – слово дорогое. Он давал слово, ты – нет. Его убьют – ты останешься. Работай на меня. Деньги будут, все будет. Машина – говно, куплю другую. Надо – две. Надо – три.
– Давай так. Я полгода работаю на тебя бесплатно, а ты прощаешь Димке машину, – вдруг решительно предложил Артем. Рашид подумал секунду, хмыкнул, покачал головой:
– Нет. Дал слово. За слово отвечают. Хочу, чтобы понял. Ты глупый. Сам лезешь. Тебя жалко. Поэтому возьму не десять процентов, а пять. – Он не повышал голоса, говорил ровно, без эмоций. Димка вдруг поверил, что Рашиду действительно плевать на машину, как и на него самого, Димку. Видимо, дело и правда было в принципе. А раз дело в принципе – жди неприятностей. – Машина стоила четыре. Через неделю вернет пять с половиной. Не вернет – плохо будет. Больно будет. Потом беда будет. – Рашид посмотрел на Диму. Его черные глубокие глаза стали еще чернее и глубже. Теперь в них плескалась бездна смерти. – Захочешь бегать – сначала хорошо думай. Теперь иди, – отвернулся и закончил ровно, буднично: – Через неделю приноси деньги. Я жду. Он вновь вперился в экран телевизора. Гости перестали его интересовать. Разговор закончился. Димка оглянулся. Охранники, загораживающие дверь своими анаболически-широченными плечами, расступились, позволяя визитерам выйти.
– Иди, Дима, ищи деньги. Время пошло, – чуть громче повторил Рашид, еще прибавляя звук.
***
Георгий Андреевич Конякин вошел в прихожую, не закрыв за собой дверь, поскольку знал: Анна идет следом. Он даже не прислушивался к ее шагам. Они давно стали неотъемлемым фоном его собственных. Георгий Андреевич, не оглядываясь, прошел в комнату, открыл бар, достал рюмку, бутылку коньяка, наполнил, выпил залпом, не поморщившись. Он с одинаковой легкостью, различая исключительно крепость, но не вкус, мог потреблять коньяк, спирт, водку или дешевый портвейн. Это у него осталось с детства, когда он был еще никем, трескал по подворотням «хань» с местными шпанистыми пацанами и орал песни под плохо настроенную «дощатую» гитару. Он прошел к столу, скинув на ходу, прямо на пол, пальто, плюхнулся в кресло и налил вторую рюмку. На пороге тенью возникла Анна. Скользнула по комнате легко, как стрекоза. Конякин выдохнул глубоко, до самого дна легких, опрокинул в себя вторую рюмку, скомандовал пассии:
– Закусить что-нибудь придумай. Анна упорхнула в кухню, а Георгий Андреевич огляделся, с некоторым удивлением подумав, что за все здесь, включая саму квартиру, заплачено им. А нужно ли ему это? Конякин налил третью рюмку, выпил, почмокал влажными от коньяка губами, разглядывая валяющееся посреди комнаты пальто. Анна мягко вплыла в комнату, держа на ладони тарелочку: лимончик, карбонатик. Поставила тарелку на стол, подсела рядом. Поняла его нежелание включать свет по-своему. Полезла прохладной ладонью под рубашку. «А ведь она меня доит, – подумал Георгий Андреевич. – Как колхозница корову. Сосет бабки, пиявка». Он смотрел на девицу, пытаясь углядеть за тонкой маской дорогого макияжа хотя бы искру настоящего чувства. Анна оценила его долгий взгляд, улыбнулась, но с дежурной готовностью, зная, что за все будет заплачено. Скользнула ладонью по животу, поиграла застежкой на брюках, потянула «молнию» вниз, одновременно сползая с кресла, становясь рядом на колени. В этот момент в кармане пиджака зазвонил телефон. Конякин достал трубку, нажал нужную клавишу.
