- Как у всех…
- Тогда открой её! Два свежих окурка. Чьи?
- Он курил.
- Кто «он»?
- Который в летающей сигаре.
- Она же на землю не опускалась…
- Выбросил в форточку.
- Странные пришельцы, - заметил Палладьев.
- Так он был пьяный, - объяснил Петька.
- Разве пришельцы пьют? - удивился я.
- Теперь все пьют, - подтвердил эксперт.
Я положил руку на плечо мальчишки. Он вскинул голову, словно его ударили. Голову вскинул, но взгляд опустил в землю, отчего казалось, что глаза закрыл.
- Петя, ты почти всё рассказал… Давай уж правду всю.
- Не могу.
- Ага, клятва?
- Разве можно навредить Тамаре Леонидовне?
- Нельзя, - согласился я.
Вот загадка. Растёт умным, хорошим, воспитанным, а вырастает никчёмностью. Растёт хулиганистым, разболтанным, туповатым, а вырастает интересной и значимой личностью.
На Петьку я мог, конечно, надавить. Признался бы. Но мне он нравился. Держал клятвенное слово. Любознателен, как истинный учёный. Ходит по сырым яйцам… А когда станет взрослым, не откажется ли вывести корову со сгущёнкой?…
Уроки кончились, и ребята небольшими группами высыпали во двор. Я спросил у них, где Вера Черенкова.
- Вон к машине пошла, - сказал мальчишка.
Машина стояла за школьной оградой. Я плохо разбираюсь в них. Широкая, вальяжная и за счёт фар какая-то лупоглазая. Девочку я не догнал. Она юркнула в машину и захлопнула дверцу. Некоторые родители возили детей в школу на автомобилях и потом за ними приезжали.
Я вжался очками в ветровое стекло, обозначая своё присутствие. Дверца открылась, и на землю ступил высокий мужчина в широкополом кожаном пальто нараспашку. Он спросил кратко, но выразительно:
- Ну?
- Вы отец Веры Черенковой?
- Ну?
- Мне нужно с ней поговорить.
- О чём?
- О школьных делах.
- А ты кто?
- Во-первых, не «ты»…
Объяснить ему, что я не ты, а вы, успеть мне не удалось. Руками, как механическими щупальцами, он схватил края моей куртки и перекрутил её. Дышать стало нечем. То ли от внезапности, то ли кислороду не хватило, но ноги мои ослабели. Одной рукой я держался за машину, второй за собственный портфель, стоявший на капоте.
На глазах всей школы… Стыд и обида… Портфель, словно уловив моё состояние, медленно заскользил по отполированной поверхности, как с горки. Я придал ему скорости и раззудил плечо для полного маха руки. Описав полукруг, портфель боком врезался в голову моего душителя, в районе уха…
Он отпустил меня и неожиданно сел на землю. Я испугался, потому что портфель был следственным: фотоаппарат, металлические скрёбки и разные пинцеты, коробки с реагентами, папки с набором протоколов, рулетка… Вдобавок я сунул в него толстенный том, почти восемьсот страниц, книгу под названием «Язвы Петербурга»…
Водитель вставал медленно, словно земля под ним оказалась нетвёрдой. Но когда встал, я понял, что сейчас нетвёрдой земля станет для меня. Он смотрел на мою фигуру, как хищник раздумчиво смотрит на слишком мелкую добычу.
- У меня есть оружие, - предупредил я, не уточняя, что оно лежит в сейфе кабинета.
Со мной был только увесистый портфель. Я приподнял его, намереваясь прикрыться, как щитом. Неужели его не остановит моя седина, очки, возраст?…
Его остановил топот подбежавшего охранника школы:
- Гражданин Черенков! Это же следователь прокуратуры.
Напряжение с Черенкова скатилось. На лице вопросительное недоумение: бить меня или не бить? Ярость прорвалась словесно:
- Издеваться над ребёнком никому не позволю!
- Почему «издеваться»? - возразил я.
- Вера теперь лечится у психиатра!
- Лечится… Почему?
- После той истории в лесу.
- А какая история?
- Она не говорит.
- Гражданин Черенков, я как раз и хочу разобраться…
- Распустили преступность, а теперь разбираетесь?
Насчёт «распустили преступность» я был согласен.
Пострадавшие частенько злость с бандитов переносили на государство и его представителей. И правильно делали. В конце концов, мошенники, квартирное ворьё, фиктивные риэлторы, денежные пирамиды возникали в результате слабости государства.
- Гражданин Черенков, вы могли бы помочь следствию.
- Чем?
- Вам проще разговорить дочь, чем постороннему человеку.
- Неужели я буду втягивать ребёнка в какое-то следствие?
- Она же страдает…
- Без вас обойдёмся.
Родители охраняют нравственность детей. От следственных органов. Чего же они не охраняют от телевидения и СМИ где идут бесконечные убийства, стрельбы, мордобития, пьянства и сексуальные судороги?
- Гражданин Черенков, сколько лет вашей дочке?
- Скоро будет тринадцать.
- Она газеты читает?
- Да, молодёжные, а в чём дело?
- Например, в одной я вчера прочёл рекомендацию, как увеличить половой член.
- И что?
- Вам не захотелось схватить редактора за грудки и тряхнуть, как меня?
Его глаза были слегка навыкате. Теперь же они увеличились. Под давлением их взгляда я пошёл. Где-то я такой взгляд только что видел… Ага, взгляд выпученных фар его автомобиля.
Капитан выполнил курьерскую функцию: привёз из РУВД в канцелярию прокуратуры кипу деловых бумаг. И, само собой, зашёл к следователю Рябинину. С дружеским предложением:
- Сергей Георгиевич, помощь нужна?
- Сперва ответь, для тебя есть разница между мужчиной и женщиной?!
- В сексуальном значении? - засмеялся капитан,
- В оперативном.
- Не понял, Сергей Георгиевич… Палладьев любил беседовать со следователем не столько о преступности, сколько о жизни. О тех же самых женщинах. Правда, Рябинин считал, что девушки и женщины убывают, оборачиваясь девками и бабами.
- Игорь, кого тебе легче допрашивать: женщин или мужчин?
- Женщин симпатичных, мужчин нетрезвых.
- Капитан, добывать информацию в школе - как вязнуть в болоте. Нет логичных твёрдых суждений.
- Почему нет?
- В школе нет мужчин: женщины и дети.
- Как же… Да, физика ещё не нашли. Труд ведёт пенсионер…
- Ты ещё батюшку назови.
- А, физкультурник, - вспомнил Палладьев.
- Игорь, поговори с ним как спортсмен со спортсменом.
Капитан вышел из кабинета, удивившись, как он деликатно получил задание от следователя прокуратуры. Без всякой бумажной волокиты, по-дружески. Поговорить с учителем физкультуры как спортсмен со спортсменом, то есть как оперативник с гражданином.
Далее путь капитана лежал в одну дикую квартиру, откуда доставили в больницу пьяного с проникающим ножевым ранением. В квартире капитан уже побывал, чтобы выяснить, кто же ударил ножом. Он допросил всех участников застолья, девять человек. И получил девять версий. Задача не под силу Шерлоку Холмсу.
Дорога в эту квартиру лежала мимо школы. Почему бы не заскочить?
На спортплощадке шумели. Старшеклассники бросали мяч в баскетбольную корзину. Увидев Палладьева, преподаватель подошёл: - Милиции салют!
Руку он пожал тепло и сильно. Они удалились в сторонку. Капитан не знал, как к нему обращаться. По имени? Но ведь они не друзья и не товарищи. По фамилии неудобно, поскольку была она предельно смешной - Бесюк. Впрочем, они почти одногодки.
Отсалютовав, Бесюк разглядывал гостя вопросительно. Мол, зачем пожаловал. Начинать прямо с сути капитан не хотел: требовался какой-нибудь нащупывающий разговор.
- Михаил, растолкуй, поскольку ты спортсмен…
- Про мафию? - солидно хихикнул преподаватель.
Палладьев его хихиканье понял: считалось, что большинство спортсменов-силовиков попадают в шайки. Бесюку такое суждение казалось обидным: он боксёр и занимается интеллигентной работой.
- Миша, спортсмен родился в России, но в ней никогда не жил. Нашей страны не знает, проживает за рубежом, там учится или работает, женат на иностранке, по-русски говорит с акцентом… Почему же его считают Российским спортсменом?
- По ДНК.
- По анализам, значит?
- Если он выступает в российской команде…
- В российской команде и негры выступают. Бесюк не понимал, куда мент клонит. Палладьев разглядывал его, удивляясь габаритам. Наверняка тяжеловес. Но скоро вник, что массивный он не за счёт плеч, за счёт большой круглой головы, обритой до розового блеска. Видимо, он любил пивко: розовый блеск переходил в краснорожесть, отчего издали голова смахивала на гигантскую клюквину.
- Капитан, ведь пришёл не из-за спортивного разговора? - спросил он.
- Что там произошло с Тамарой Леонидовной?
- В их делах я полный даун.
Палладьев хотел переспросить, но догадался: болезнь Дауна, что-то вроде слабоумия. Короче, ничего он не знает.
