- Не ходи дальше Клавдий, прошу тебя, - выдохнул Тиберий.
- Отец где-то здесь?
- Твой отец позади меня. Лежит на земле. Он мертв.
Тиберий бросил бокалы, чтобы обеими руками подхватить Клавдия.
- Нерон, помоги мне, - позвал Тиберий слабым голосом. - Клавдий сейчас упадет.
На следующее утро, в первые воскресные часы, государственный министр Эдуар Валюбер срочно вызвал своего старшего секретаря.
- Вам удалось получить предварительный отчет итальянской полиции?
- Полчаса назад, господин министр. Дело серьезнее, чем мы предполагали.
- Закройте дверь. И побыстрее.
Эдуар Валюбер развел руки в стороны, вытянул их и положил ладони на письменный стол. Его секретарь Поль давно усвоил, что означает этот жест: ощущение опасности, тревогу, решимость. Министр Валюбер был взволнован - но не потому, что вчера у него умер брат. Он волновался исключительно о себе самом.
- Побыстрее, Поль.
- Ваш брат, Анри Валюбер, скончался вчера вечером в двадцать три тридцать. Ему дали выпить громадную дозу цикуты. Через несколько секунд его не стало. Свидетели видели, как он упал. Но никто не видел руки, которая подала ему стакан с отравой.
- Цикута?
- Да, цикута, иначе болиголов. Весьма примитивно изготовленная настойка плодов этого растения.
- Примитивно изготовленная, однако весьма действенная. Цикута - это яд древних греков, который в Афинах давали приговоренным к смерти преступникам. Например, Сократу: его смерть была легкой и быстрой.
- Полиция не любит, когда человек умирает от цикуты. В применении такого яда есть что-то показное, бьющее на эффект. Гипотезу самоубийства отвергли категорически. Цикуту подмешали в очень крепкий коктейль и угостили им вашего брата во время массового праздника на площади Фарнезе, где присутствовало не менее двух тысяч человек. Там, на площади, сразу же был задержан ваш племянник Клавдий Валюбер, хотя двое друзей попытались увести его до прихода полиции. Клавдий потерял сознание при виде мертвого отца. Его друзей зовут Тибо Лескаль и Давид Лармье. Оба учатся в Риме вместе с вашим племянником. Последний, кто видел вашего брата живым и говорил с ним, - это Тибо Лескаль. По словам Тибо, он расстался с Анри Валюбером и пошел искать Клавдия, чтобы передать, что отец его ждет. Когда Тибо вернулся, Анри будто бы уже лежал на земле, и вокруг тела начала собираться толпа. Он не может сказать, держал ли Анри Валюбер в руке стакан, когда говорил с ним, но уверяет, что сам он нес два стакана, по одному в каждой руке, и все еще держал их, когда вернулся, а значит, не давал один из них Анри Валюберу. Однако полиция не склонна принимать во внимание это обстоятельство, поскольку считает, что оно ничего не доказывает.
- Я не понял, кто эти два молодых человека.
- В отчете указано, что они более известны как Тиберий и Нерон.
- Вот как? Тиберия я знаю. Он - подопечный моего брата, сирота или что-то в этом роде.
- Накануне Клавдий Валюбер получил от вашего брата письмо, в котором тот сообщал о своем приезде. Анри Валюбер случайно узнал об одной афере, которая заинтересовала его настолько, что он решил приехать в Рим: речь шла о краже старинных итальянских рукописей. Вот копия его письма к сыну.
Эдуар Валюбер торопливо протянул руку за письмом, взял его и стал разглядывать, держа довольно далеко от глаз.
- Да, это почерк моего брата, неуклюжий и претенциозный. Странно, что Анри решил приехать по такому поводу: обычно лишь настоятельная необходимость могла заставить его летом уехать из Парижа. Возможно, он был не до конца откровенен в этом письме.
- А вот еще одно письмо, более обстоятельное, он написал его одновременно с первым. Адресат - Лоренцо Вителли. Это…
- Знаю. Старый друг Анри и его жены. Человек с благородным сердцем и проницательным умом, меня весьма интересует его мнение. Уже известно, что он думает обо всем этом?
- Что Анри Валюбер, очевидно, знал об этой афере больше, чем давал понять, и все происходящее наверняка близко затрагивало его, если он решился собственной персоной отправиться в Рим. Епископ встретился с ним в Ватикане утром, сразу по его прибытии. Анри Валюбер был взволнован. Он даже не зашел в библиотеку и полтора часа проговорил с монсиньором Вителли в его рабочем кабинете. Анри Валюбер отказался отобедать с епископом, сказал, что зайдет к нему попозже. Даже с Вителли он держался замкнуто и настороженно. Попросил только сообщить ему имена всех читателей, которые с недавних пор регулярно посещают зал архивов. Вителли принес книгу регистрации, и они вдвоем ее просмотрели.
- Может быть, у Анри возникли подозрения касательно кого-то из их общих знакомых? Какого-нибудь давнего друга?
Поль пожал плечами:
- Итальянская полиция неофициально попросила у епископа Вителли разрешить ей вести расследование внутри Ватикана, взять под наблюдение сотрудников, которые работают в архивах, провести проверку фондов. Вителли согласился.
- Примите меры, чтобы моего племянника и двух его друзей немедленно освободили. Этот чересчур поспешный и неоправданный арест уже поставил меня в крайне затруднительное положение.
- Собственно, они не арестованы, просто их будут некоторое время держать под контролем. Все-таки в тот вечер они были совсем близко от места происшествия. И два вышеупомянутых друга пытались увести Клавдия с площади.
Эдуар Валюбер досадливо отмахнулся от него:
- И тем не менее. Сделайте все необходимое, чтобы не пошли разговоры о моем племяннике. Это своеобразный юноша, из-за него у нас могут быть неприятности с итальянской полицией. Необходимо вмешаться, чтобы не допустить огласки и осадить журналистов. Иначе дело обернется катастрофой. Я хочу предотвратить это любой ценой. Необходимо задушить скандал в зародыше, Поль, и сделать это надо уже сегодня.
- Не вижу возможности - разве что до конца дня поймать убийцу. Ко всему прочему сегодня еще воскресенье.
- Вы не поняли. Мне наплевать. Наплевать на преступника, который убил моего брата. Я хочу только одного - чтобы об этом деле не болтали. Ясно вам?
- Вполне. Если мы пошлем туда французскую полицию, это только осложнит дело. Попытаться заставить итальянцев плясать под нашу дудку - значит окончательно все испортить.
- Я подумал о Ришаре Валансе, - резко сказал Эдуар Валюбер. - Он ведь сейчас в Милане, в командировке?
- Совершенно верно. Он составляет отчет о юридических формах воздействия на преступный мир.
- Очень хорошо. Мы отправим туда Ришара Валанса. Это будет выглядеть естественным, поскольку он находится недалеко от места преступления. А поскольку он не легавый, у него не будет трений с местной полицией. Валанс сообразит, как взяться за дело. Он первоклассный юрист. А еще я уверен, что с его искусством убеждения он без всякого нажима сумеет заставить итальянцев выполнять его приказы. Это человек, который не привык отступать и, что еще важнее, умеет держать язык за зубами.
- Разумеется.
- Немедленно свяжитесь с ним. Пусть все бросит в Милане и едет в Рим: это особое задание. Пусть возьмет дело в свои руки, раскроет его как можно быстрее и позаботится, чтобы о происходящем знали только те, кому положено знать. Поторопитесь, Поль, это не терпит промедления.
- Я и не медлил, господин министр. Я уже позвонил в Милан. И только что мне удалось поговорить с Ришаром Валансом. Он отказывается.
- Как вы сказали?
- Он отказывается.
Эдуар Валюбер сощурился:
- Ришар Валанс ваш друг, не правда ли?
- В некотором роде - да.
- В таком случае я надеюсь, ради его и вашего блага, что через два часа он будет в Риме. Ответственность за выполнение этой миссии я возлагаю на вас лично.
Эдуар Валюбер встал и открыл дверь перед своим секретарем.
- Вообще-то я склонен думать, что это приказ, - добавил он.
Ришар Валанс опустил телефонную трубку на плечо. И закрыл глаза, слушая, как где-то далеко потрескивает голос Поля.
- Сегодня утром я высказался достаточно ясно, Поль, - произнес он. - Вы надеетесь, что заставите меня передумать?
- Это приказ министра, Валанс.
- Передайте ему, чтобы катился ко всем чертям. Мне приказывать нельзя.
Пальцы Поля судорожно вцепились в трубку. Он чувствовал, что Ришар Валанс слушает его невнимательно. Очевидно, в этот момент юрист занят чем-то другим - читает газету или отвечает на письмо. Спорить с Валансом было тяжелым испытанием. Но разговор по телефону имел свое преимущество: не приходилось выдерживать его взгляд.
Поль разглядывал потолок в кабинете.
- Это ошибка, Валанс. Большая ошибка. Вы нарываетесь на такую жуткую неприятность, какой у вас еще не бывало.
На другом конце провода раздалось ироническое восклицание. Даже вдали от Милана было понятно, что надавить на Ришара Валанса не удалось. Полю вспомнились мухи, которые с жужжанием вьются вокруг черного быка, недалеко от его дома в Испании. Он знал, что такая ассоциация не слишком оригинальна, но ничего не мог с собой поделать: всякий раз, когда он вот так разговаривал с Валансом, ему вспоминалась эта картина: мухи и черный бык. И наоборот, всякий раз, когда он оказывался в Испании и видел этого черного быка, ему вспоминался Валанс и он ничего не мог с собой поделать. Быка зовут Эстебан. Поль обожает этого быка, и ему страшно подумать о том, что бык умрет раньше. Чтобы расшевелить Эстебана, мух должно быть очень много, и они должны быть очень назойливыми. Тогда, возможно, через час могучий бык сдвинется с места. Тяжеловесная громада его тела внушает робость. Выступающие позвонки прочерчивают линию спины, так и хочется провести по ним пальцем и посмотреть, что будет. И уже протягиваешь руку, но тут изгиб его спины или движение рогатой головы заставляют тебя отступить. Вот и Валанс заставляет тебя отступить.
