— Напрасно вы так считаете. Кстати, я работаю заместителем начальника милиции Галиси. В последние дни стали известны факты, которые меняют все в корне.
— Что же может измениться в корне?
— Сказать об этом по телефону не могу. Но думаю, вам нужно это знать. Если, конечно, вы дорожите памятью мужа.
После долгой паузы послышался тихий вздох.
— Хорошо, давайте поговорим. Только где и когда?
— Где удобнее вам. Я буду занят еще часа два. В четыре вы будете свободны?
— Да.
— Отлично. А место вы назначайте.
— Вы знаете мой адрес?
— Знаю.
— Тогда приезжайте ко мне.
— Договорились. — Я положил трубку и отправился к заведующему отделением детской больницы Вахтангу Дадиани.
Амулет
Как только я вошел в кабинет, его хозяин встал мне навстречу. Пожал руку, пригласил сесть в кресло. Вахтанг Дадиани был высок, статен, красив. Взгляд его был открытым, движения — спокойными и уверенными. Конечно, я мог ошибиться, но мне показалось: врать и хитрить этот человек не умеет. Времени у меня до следующей встречи оставалось не очень много, и я сразу протянул Дадиани три фотографии: Джомардидзе, Гогунавы и Челидзе.
— Батоно Вахтанг, посмотрите: нет ли среди этих людей ваших знакомых?
— Давайте…
Изучив фотографии, Дадиани отложил в сторону фото Джомардидзе и Гогунавы. В руках у него остался снимок Челидзе. Сказал:
— Тех двоих я не знаю, а это мой хороший знакомый Шалва Челидзе.
Я предполагал, что Дадиани и Челидзе могут знать друг друга, но на столь близкие отношения не рассчитывал. Спросил:
— Вы давно знакомы?
— Лет пятнадцать. Челидзе проходил у меня практику. С тех пор дружим. Шалву очень любила мама. Это очень обязательный, порядочный, предупредительный человек. Мы его считаем почти родственником.
— Вы часто встречаетесь?
— Довольно часто. Приезжая в Тбилиси, Шалва останавливается у нас. Когда я, жена или сын бываем в Батуми — мы живем у него.
— Когда вы видели Челидзе последний раз?
— Последний раз… — По лицу Дадиани пробежала легкая тень. — Простите, батоно Георгий, с ним что-нибудь случилось?
— Батоно Вахтанг, мы об этом еще поговорим. Мне хотелось бы знать, когда вы видели Челидзе последний раз?
— Месяца два назад, — почему-то отвел глаза Дадиани. — Шалва был в Тбилиси по делам.
— Остановился у вас?
— На этот раз нет. Кажется, он вообще был один день.
— Попробуйте вспомнить, когда Челидзе последний раз останавливался у вас.
Дадиани настороженно посмотрел на меня. И все же взгляд оставался дружеским. Мягко спросил:
— Батоно Георгий, разрешите мне поинтересоваться: с чем связаны подобные вопросы? Шалва Челидзе — мой друг. И мне интересно, почему вы пришли ко мне.
— Батоно Вахтанг, мой интерес связан с «Перстнем Саломеи». Который, как я знаю, хранится в вашем домашнем сейфе.
Дадиани облегченно улыбнулся:
— С «Перстнем Саломеи» все в порядке. Вчера приезжали ваши люди с экспертом. Мы проверили и сейф, и перстень. Сегодня утром я опять открывал сейф — перстень на месте. С ним все в порядке. Не беспокойтесь.
— Сейчас я о нем не беспокоюсь, батоно Вахтанг. И все же, прошу вас, вспомните, когда Челидзе останавливался у вас последний раз?
Дадиани усмехнулся:
— Прошлым летом, в августе. Тогда Шалва Челидзе переночевал у нас одну ночь. В июле тоже одну ночь.
— А бывало, что Челидзе останавливался у вас надолго?
— Надолго? Конечно, бывало.
— А было такое в прошлом году?
— Было. Весной.
Интересно. «Недорогой сфалерит» появился в Тбилиси как раз весной прошлого года.
— В прошлом году? Весной?
— Да. Жена уехала к сыну. Ну, а мама… Мама к тому времени была уже плоха. Я решил свозить ее на месяц в Цхалтубо. Шалва как раз помог с путевками. У него же были дела в Тбилиси. Я предложил ему пожить у нас.
— Он жил у вас целый месяц?
— Да, почти. Мы и раньше оставляли Шалве квартиру. Так же как и он нам — дом в Батуми.
— Когда вы вернулись, Челидзе все еще жил в вашей квартире?
— Да. Он нас встретил, привез домой к накрытому столу.
— А «Перстень Саломеи»? Он был на месте?
— Конечно. Мама первым делом попросила показать ей его. Она относилась к нему особо. Считала, что он охраняет нашу семью от несчастий.
— Вы показали ей перстень?
— Показал. Она всегда любила смотреть на него. И в тот раз смотрела особенно долго.
— А потом?
Дадиани посмотрел на меня с некоторой иронией:
— Потом я спрятал перстень в сейф. Запер сейф на ключ. Ключ положил в карман.
— Ключ у вас один?
— Один. Раньше было два, но, когда мы поставили «Перстень Саломеи» на учет государства, один ключ мама отдала в Музей искусств Грузии.
— Вы всегда носите ключ от сейфа с собой?
— Всегда. Раньше же его всегда носила с собой мама. Она была немного суеверна, считала этот ключ чем-то вроде амулета.
— Когда вы вернулись из Цхалтубо, Челидзе сразу уехал?
— Не сразу. Побыл с нами еще дня два. — Дадиани нахмурился: — Видите ли… После приезда маму в этот же день пришлось положить в больницу. Через неделю она умерла…
— Простите, батоно Вахтанг, — извинился я.
Дадиани грустно улыбнулся:
— Вы здесь ни при чем. Ваши вопросы, наверно, не случайны. Зря не стали бы задавать.
— Не стал бы, — подтвердил я и попросил: — Вспомните еще одно, батоно Вахтанг: может быть, вы давали кому-нибудь ключи от сейфа? Совсем ненадолго.
— Нет. Этот ключ я всегда ношу с собой. — Дадиани вытащил из кармана пиджака связку ключей. Положил на стол, отделив один: — Вот он.
Ключ от сейфа можно было отличить сразу. Темный, старинной формы, он резко выделялся среди других. Круглая рукоятка, продолговатый стержень, бородка со сложной системой выемок и зубчиков. Такой же ключ, только из современного металла, лежал у меня в кармане. Я вытащил его, положил рядом.
Дадиани посмотрел удивленно:
— Откуда это у вас?
— Этот ключ был найден в доме Шалвы Челидзе, в тайнике. Остается понять, как Челидзе удалось сделать слепок.
Дадиани хотел что-то спросить, но передумал. Некоторое время молча разглядывал ключ-двойник.
— Слепок?
— Да, батоно Вахтанг. Слепок.
Мой собеседник встал, подошел к окну. Побарабанил пальцами по стеклу. Вернулся, сел:
— Он сделал слепок… Ну что ж, тогда скажу. Десять дней назад Шалва Челидзе приезжал ко мне. Я что-то почувствовал. Но я не мог даже предположить, что дело в этом.
— Вы говорите, десять дней назад?
— Десять дней назад. Переночевал. Уехал на следующий день вечером. О приезде просил никому не говорить.
— Почему?
— Сказал, что на днях уходит в загранплавание и, если кто-то узнает об отлучке, будут неприятности. Поэтому я сначала и не сообщил вам об этом. Не хотел подводить…
Дадиани, занятый своими мыслями, машинально взял канцелярскую скрепку, принялся ее раскручивать, раскрутив, бросил проволоку в пепельницу. Она слегка звякнула.
— Батоно Георгий, что все-таки с Челидзе?
— Челидзе арестован.
— Были серьезные основания?
— Достаточно серьезные. Он подозревается в нескольких особо опасных преступлениях.
Я встал:
— Спасибо, батоно Вахтанг. Ваш рассказ многое прояснил.
Проводив меня до двери, Дадиани удрученно сказал:
— Не пойму только, зачем Шалве был нужен этот ключ. Ведь «Перстень Саломеи» в полной сохранности.
— Мне тоже хотелось бы это понять.
Откровение
Лариса Гогунава жила в центре, в старом тбилисском доме. Поднявшись на второй этаж, я позвонил в резную деревянную дверь. Через минуту дверь открылась. На меня изучающе смотрела красивая молодая женщина со светлыми волосами и большими серыми глазами. Она была в простом на вид платье и легких домашних туфлях. Спросила спокойно:
— Георгий Ираклиевич?
— Он самый.
— Пожалуйста, проходите.
Обстановка в гостиной производила впечатление: все здесь казалось ажурно-воздушным, будто просвечивающим, никакой тяжести, громоздкости.
Лариса кивнула на одну из дверей:
— Давайте пройдем в кабинет. Вот сюда.
В кабинете Лариса предложила мне место за письменным столом, сама села возле в кресло.
Я осторожно положил на край старинного стола свой дипломат. В нем лежали мои основные козыри — документы и вещественные доказательства, тщательно подобранные в Батуми. Первым делом достал копию «Перстня Саломеи».
Лариса даже бровью не повела.
— Лариса, вам знакомо это изделие? — задал я вопрос как можно более миролюбивым тоном. Поскольку она сразу посмотрела на меня неприязненным взглядом, добавил: — Может быть, вы о нем слышали?
Лариса встала, отошла к окну, тронула стоящие в вазе свежие розы. Резко повернулась:
