Лариса встала, отошла к окну, тронула стоящие в вазе свежие розы. Резко повернулась:
— Милиция уже спрашивала меня об этом перстне. Мне показывали его фотографию. Я сказала, что никогда эту вещь не видела, ничего о ней не слышала. Вы спрашиваете о перстне снова. Почему?
— Мне сказали, этот перстень был у вашего мужа.
— Кто же такое мог сказать?
— Давид Сардионович Церетели. Вы его знаете?
Лицо Ларисы стало скучным. Она отвела глаза куда-то на стену:
— Слышала о нем. Что дальше? Я должна доложить о всех своих знакомых?
Я проследил за ее взглядом. Она смотрела на картину. На полотне был изображен парусник в штилевом море. Явно не хочет поддерживать разговор.
— Лариса, я хочу одного: выяснить истину.
— А я не хочу выяснять истину. Теперь не хочу.
— Почему?
— Неужели это надо объяснять? Разве непонятно?
— Мне непонятно.
— О, бог мой, Георгий Ираклиевич… У меня был муж. Я его любила. По-настоящему любила. Теперь его нет. И с этим ничего уже не поделаешь. Вы можете его вернуть? Не можете! Так о чем теперь говорить?
Лариса снова стала смотреть на картину. Поскольку это был явный намек на конец разговора, мне пришлось сказать:
— Лариса, это был не несчастный случай. Это было убийство. Умышленное, заранее обдуманное убийство.
Лариса вернулась в кресло, долго смотрела на меня ничего не выражающим взглядом. Потом спросила:
— Убийство?
— Да. Вашего мужа убили. Поэтому я и пришел к вам.
— Выходит, меня обманули? В вашей милиции?
— Нет. Сначала считалось, что это несчастный случай. Но потом удалось установить другое.
Достав из дипломата, я протянул Ларисе одну из бумаг:
— Посмотрите. Это выписка из заключения судмедэксперта. Всю бумагу можно не читать, значение имеет лишь одна строчка.
Я показал.
Лариса стала читать, шевеля губами. Подняла глаза:
— Следы металлизации серебром… Что это значит?
— Это значит, одна из ран на голове вашего мужа образовалась от удара серебряным предметом. В машине вашего мужа были какие-нибудь серебряные детали?
— Нет. По-моему, нет.
— Верно. Мы тщательно обыскали машину, но никаких серебряных предметов и деталей не нашли. Вашего мужа сначала ударили сзади по голове серебряным предметом. Потом, убитого или оглушенного, посадили в машину, завели мотор и направили машину в пропасть.
Лариса снова взяла у меня заключение. Посмотрела еще раз. Впрочем, вряд ли она видела, что читает. Сказала почти беззвучно:
— Серебряным предметом… Каким?..
Я достал из портфеля найденный у Джомардидзе кинжал, положил на стол:
— Этот кинжал найден при задержании у особо опасного преступника, некоего Джомардидзе. По кличке Бугор. Никогда о таком не слышали?
— Нет.
— Пока все сходится на том, что вашего мужа ударили рукояткой именно этого кинжала.
Лариса с ужасом посмотрела на кинжал, опустила голову. Я терпеливо ждал. Наконец она заговорила:
— Простите, это все меняет. Если его убили… Если… — Встала с кресла. — Извините, я выйду. Я ничего не соображаю. Я должна побыть одна.
Вышла. Я услышал ее нечеткие шаги по коридору. Ясно, она что-то знает о «Перстне Саломеи».
Изучив все корешки книг на полках, я занялся было осмотром напольных часов, но раздались шаги. Войдя и сев в кресло, Лариса покосилась на все еще лежащие на столе кинжал и копию перстня:
— Простите, что заставила вас ждать. Но вы должны понять. Все это очень неожиданно.
— Я понимаю.
— Люди, которые подозреваются в убийстве Малхаза, они… на свободе?
— Нет, арестованы.
— И сколько их?
— Пока двое.
— Кто это?
— Одного я уже называл. Его зовут Омари Джомардидзе, он же Бугор. Второй — Шалва Челидзе. Он же известен как Сергей Петрович. Слышали о нем?
— Сергей Петрович… Его рекомендовал Малхазу Витя Чкония. Малхаз говорил: Сергей Петрович — интеллигентный человек, с ним можно иметь дело, но я никогда его не видела и не знаю фамилии.
Я выложил перед Ларисой фотографии Челидзе и Джомардидзе:
— Посмотрите, может, кого-то из этих людей вы знаете?
Склонившись над снимками, она покачала головой:
— Нет. Я их не знаю.
— Лариса, вы не предполагаете, из-за чего убили вашего мужа?
— Я не предполагаю, я знаю из-за чего его убили. Из-за этого перстня.
— Вы в этом уверены?
— Да. Ведь Малхаз поехал в Галиси продавать его.
— Кому он собирался его продать?
— Сергею Петровичу.
— Что, муж так и сказал, что едет в Галиси продать перстень Сергею Петровичу?
— Нет, он об этом не говорил. Но договоренность с Сергеем Петровичем была. Мужа с ним познакомил Витя Чкония. Он живет в Галиси. Были и другие признаки, что муж возьмет перстень с собой.
— Как вообще у вашего мужа появился этот перстень?
— Как все появляется? Малхаз меня очень любил. Часто делал подарки. Прошлой осенью, в день рождения, подарил мне этот перстень. Сказал, что перстень мужской, но носит имя женщины — грузинской царевны, которой был подарен, чтобы она надела его на палец своему избраннику. Для меня этот подарок много значил.
— Муж объяснил, где достал перстень?
— Купил у какой-то старушки. Через Котика.
— Вы его знаете?
— Да. Это знакомый мужа. Довольно часто у нас появлялся. Такой… на подхвате.
— Тбилисец?
— Тбилисец. Его тут все знают. Он каждый вечер сидит или в «Аджаре», или в «Иверии».
— Описать его сможете?
— Конечно. Довольно высокий. Лет тридцати. Темноволосый, глаза карие. Одевается во все фирменное. Есть машина, бежевая восьмерка.
— Фамилию, имя знаете?
— Зовут Константин. А фамилия то ли Малагадзе, то ли Манагадзе.
— Где работает?
— Кажется, реставратором.
— Про старушку муж что-нибудь говорил? Ту, у которой купил перстень.
— Нет.
— Телефон или адрес этого Котика у вас есть?
— Телефон.
Задавая следующий вопрос, я ожидал заминки.
— Лариса, перстень, который вам подарил муж, был настоящим?
Никакой заминки.
— Вот же он. Разве сами не видите? Конечно, настоящий.
— Если вы говорите об этом перстне, это копия. Я спрашиваю о перстне, который вам подарил муж. Может, тоже была копия?
— Неужели вы думаете, Малхаз купил бы такой перстень не проверяя?
— Вы хотите сказать, муж его проверил?
— Конечно. У очень хорошего ювелира, нашего знакомого. Левана Самсоновича Глонти. Глонти подтвердил, что это старинный перстень.
— Простите, Лариса, сколько ваш муж заплатил за этот перстень?
Вздохнула:
— Сто тысяч. Ну и… что-то там Котику. За услуги.
— Почему же ваш муж решил продать перстень? Ведь это подарок?
— Ну… как-то мы собрались в театр. Я надела вечернее платье, к которому очень подошел бы этот перстень. Я попросила Малхаза: надень… Но Малхаз вдруг говорит: надевать его при выходе в публичные места пока не стоит, надо подождать. Я как-то сразу к этому перстню охладела. Зачем он нужен, если его нельзя носить?
— Значит, муж его так и не надевал?
— Нет. Ну а весной Малхаз как-то приходит и говорит: «Лариса, у меня появился хороший покупатель на этот перстень. Продавать или нет?» Я сказала: «Конечно, продавай, раз ты не можешь им пользоваться».
— Что значит хороший покупатель?
— Ну, предложил хорошие деньги. Двести тысяч. И рекомендовал его Витя Чкония. Малхаз Вите доверял.
— Этим покупателем был Сергей Петрович?
— Да.
— Муж говорил вам что-нибудь о нем?
— Сказал только, что приличный человек, которому вполне можно доверять.
— Почему же тогда вы уверены, что мужа убили из-за перстня?
— Когда Малхаз уехал, я что-то предчувствовала. Интуиция, наверно. А потом… Дело в том, что я нашла у Малхаза пистолет. Перед самым его отъездом.
Опять пистолет! Уже был «Беретта», сданный Челидзе, был «Байярд», найденный у Джомардидзе при задержании. Теперь еще один!
— И как же вы его обнаружили?
— В то утро мы очень рано встали. Малхаз спустился вниз проверить машину. Я перед его отъездом всегда смотрю, не забыл ли он что-нибудь. Платок, сигареты, зажигалку. Открыла гардероб, сунула руку в карман куртки, а там пистолет.
— Какой марки, не заметили?
— Я в этом не разбираюсь. Но, по-моему, иностранный. Там было иностранное слово, на пистолете.
— Какое, не помните?
— Помню только первую букву: латинское «В».
— Кроме надписи там ничего не было? Клейма, рисунка, символа?
— Это было. Всадник на лошади. С копьем. Крохотный совсем.
Всадник на лошади с копьем выбит на всех пистолетах системы «Байярд». В том числе и на найденном у Джомардидзе и лежащем сейчас у меня в портфеле. Но показывать этот пистолет Ларисе рано.
— Как выглядел пистолет?
