части человеческого тела и торчащую вверх лицом голову с пустыми глазницами. На одной из стен за мелкой решеткой шумел лопастями большой вентилятор.
Тима с ужасом рассматривал комнату. Казалось, после недели, проведённой в этом дурдоме, их уже было тяжело чем-либо удивить. Но возникали новые обстоятельства, которые были за пределами их воображения.
– Тима, кто все эти бедные люди? Это какая-то мясорубка. Что здесь происходит? Это подвал пыток и бойня для несчастных людей. Мы с тобой такое даже в фильмах не видели.
– Многие сюжеты фильмов и книг, Ло, ты же знаешь, основаны на реальных событиях. Мир полон сумасшедших придурков, просто многое держат в тайне, что-то всплывает, а о чём-то никогда не расскажут. Это одно из мест, о котором, я уверен, не знают и даже не догадываются.
– Пообещай мне, Ти, что мы не дадим этим тварям продолжать здесь издеваться над людьми. Мы должны спасти их. Тех, кто ещё жив.
– Обязательно, любимая, но сначала давай выбираться, – Тима подошел к грязной и зловонной ванне.
– Что ты, Ти? Что ты делаешь?
Он потянулся вниз и вынул из ванной топор.
– Мы должны выбраться отсюда. И я не остановлюсь, пока не перебью всех, кто станет у нас на пути.
– Они все мертвы?
– Кто?
– Медсестра, старуха, псих этот ненормальный?
– Думаю, нет, я не уверен на все сто, но они точно уже недееспособны.
– Любимый, мы миллион раз переживали подобные ситуации вместе с героями ужастиков, но никогда не могли подумать, что окажемся на их месте. Это невероятно. Спасибо тебе, Ти, – Лора прижалась к любимому и нежно поцеловала его в губы.
– Ну что ты, Ло, за что спасибо?
– Спасибо, что ты такой смелый, что защитил меня, нас. Нас троих.
– Любимая, ну перестань. Никто бы не поступил иначе! Слушай. Я постоянно провожу параллели с сюжетами страшилок. Вспомни: что не нужно делать, когда находишься в опасности?
– Не знаю, что?
– Болтать! Все постоянно треплются ни о чём, забывая, что на них охотятся, что их ищут, что они в опасности. Целуются, обнимаются, будто уже всё позади. Не время разговаривать ни о чём. Соберись. Потом обнимемся, я обещаю. А сейчас прячься за дверь. Нас с минуты на минуту накроют тут. Мы не знаем, сколько их, и чем они вооружены. Сидим пока здесь, молча, слушаем и ждём. Их нужно по одному вырубать. Как только откроется дверь, я бью топором первого, кто бы это ни был. Он – минус. Дальше, если у них нет стволов, мы с ними потягаемся. В этот раз я готов. Второй ошибки не будет. И запомни, ты сидишь молча и только тогда, когда я начну возиться со вторым, со всей дури метелишь трубой по голове.
– А если я промахнусь?
– В смысле?
– Ну, если я по тебе попаду?
– А ты не промахнись. Когда будешь готова, включай фонарь и бей. Только не меня. Ну, давай. Думаю, они вот-вот зайдут.
Они встали по обе стороны от двери и затаились.
– Ло, присядь!
– Зачем?
– Надо так. Они этого не ждут.
* * *
Пока Монгол бежал, в уме считал, сколько у них всего было пациентов: «Помимо мусора, четверо молодых с последней охоты, и ещё трое вроде, если их уже не полечили». Оказавшись в операционном отделении через каких-то несколько минут, он первым делом включил рубильник. Свет в этой части подвала был во всех помещениях и в коридоре. Бегая от одной палаты к другой, он открывал двери и заглядывал вовнутрь каждой. За одной, приоткрытой, раздался визг. Монгол рванул туда и обнаружил своего товарища по разуму со спущенными штанами. Урод взобрался на несчастную девушку. Он отвязал ей ноги, держал нож у горла и пускал слюну, дрожа от вожделения.
– Слазь с неё. У нас проблема.
– Подождёт, – гавкнул Урод, продолжая бороться с барахтающимися ногами бедной Яны.
Монгол, схватил его за воротник, приставил к нему нож и потянул вниз.
– Слазь, я сказал. У нас проблема. Несколько человек сбежали. Надень штаны, нужно найти доктора. И пристегни стерву пока. Потом вдвоём ею займёмся.
– Хорошо, хорошо, отвали, порезал уже.
Монгол опустил нож, а по шее Урода побежала капля крови. Они поспешно пристегнули Яну и выскочили в коридор.
– Ты проверяй, кто тут остался, чтоб понять, кого нет. И где этот крот тупорылый. Это он провтыкал.
Когда Монгол вошел в операционную, Валерий Кириллович мирно беседовал с Сергеем, сидя напротив него на хирургическом стуле.
– Доктор, у нас проблемы.
– Я знаю.
– Нет, ещё, другие. Несколько человек сбежали.
Доктор спокойно встал и направился к выходу.
В коридоре их встретил Урод.
– Двое, сбежали двое!
– Кто? – сурово спросил доктор, сдвинув брови.
– Пацан и баба его. Те, которых вы ещё не лечили. Вырубили Валю и сбежали. Вон она сидит, в их палате, сопли жуёт, не выходит. Вас боится. Гы-гы-гы, – доложил Урод.
– А чего меня бояться? Я что, изверг что ли? Бывает, что же поделать. Найдём. Куда они денутся. Объявятся.
– Они Психа избили до полусмерти, – сообщил Монгол.
– Ну, это не беда. Нового приведём. Где Мамонт? Сколько осталось больных?
– Не считая мусора, шесть тут, и одна богу душу отдала, гы-гы-гы. Валька сказала, что Мамонт её вчера разделал. В цеху значит.
– Значит так. Пойду, успокою Валю. Потом найдём Мамонта, надеюсь, он у себя в кладовке своей. Адалины тоже нет здесь?
– Нет, здесь нет. Гуляет, наверное, – почти одновременно ответили напарники.
– Найдите этих двух, кончайте их на месте. Затем всех остальных. Я буду у себя в кабинете.
– А можно мы одну бабу пока оставим себе? – с надеждой поинтересовался Урод. – Нам же тут безвылазно сидеть сколько.
– Нет, никого не оставлять. Всех кончить. Ясно?
– Ясно, ясно. Сделаем.
За дверью раздался стук.
– Что это, Ти? – прошептала Лора.
– Это они. Готовься.
– Тима, я боюсь, блин.
– Не боись, прорвёмся.
Раздался ещё один удар, потом ещё и ещё. Звуки были всё ближе. Кто-то заржал, пародируя обезьяну. Потом второй громко произнёс:
– Ауу, ребятки, вы где? Мы вас заискались. Выходите по-хорошему.
– Их двое, – прошептал Тима. – Как минимум.
Снова раздался стук. Они оба вздрогнули. В этот раз стукнули в их дверь. Чем-то тяжелым. Дверь открылась…
Тима сидел на корточках, затаив дыхание, в метре от двери, которая открылась вовнутрь, закрывая собой Лору. Некоторое время ничего не происходило. Никто не входил, не светил, не говорил, не шевелился. Нервное напряжение достигало своего предела. Пот ручьём полился с головы и, казалось, в такой абсолютной тишине это можно было
