– Что?! – выкрикнул Яковлев и ударил себя кулаком в нос. Перед глазами вспыхнули яркие точки, носоглотка заполнилась кровью, но он не останавливался. После второго удара кровь брызнула на зеркало.
– Что?!! – пролепетал он. Багровый туман застилал мокрые от слез глаза, но скрипач снова и снова колотил себя по лицу. Вскоре все зеркало было покрыто россыпью алых капель.
Анатолий остановился так же внезапно, как и начал самоистязание. Размеренным движением снял с себя пиджак и, намотав его на руку, с силой ударил в зеркало. После второго удара оно треснуло, расколовшись на несколько крупных осколков, но скрипач не остановился, пока не разбил его вдребезги. Лишь после этого он зашаркал в гостиную.
– Я знаю, что делать, – шепотом проговорил он, и на его окровавленном лице появилась безумная ухмылка. – Знаю…
Похищение
В этот ранний предрассветный час Вероника возвращалась домой. Небо розовело, просыпающееся солнце медленно окрашивало верхушки гор искрящимся золотом. Девушка неторопливо шагала по мостовой, с наслаждением вдыхая морской воздух. До ее дома оставалось всего два квартала, и она намеренно попросила водителя дежурной машины высадить ее заранее, чтобы прогуляться.
Шамиль, узнав о случившемся нападении на Артема, примчался в больницу через пятнадцать минут – раньше, чем полиция. К тому времени «санитар» успел прийти в себя, но на вопросы Павлова не отвечал, лишь хмуро сопел. Зато когда в палате появились полицейские, горе-киллер приободрился и потребовал адвоката.
Шамиль предложил Павлову частную клинику с более надежной охраной, но Артем вдруг заупрямился.
«После сегодняшнего нападения нет разницы, где прятаться, – резонно заметил он. – Если очень захотеть, достать можно везде. Но и метаться по городу в поисках какого-то более защищенного бункера я не намерен. Лечебные учреждения оцениваются не по уровню безопасности, а по другим критериям».
Ей с Шамилем пришлось приложить немало усилий, чтобы все-таки уговорить Павлова лечь на обследование в другую больницу.
«С другой стороны, у твоих врагов рано или поздно закончатся наемные убийцы», – мрачно пошутил Шамиль.
К тому времени у палаты адвоката неотлучно находился вооруженный охранник, но Вероника все равно не отходила от Артема ни на шаг. Вечером ей пришлось уехать на работу – по графику в эту ночь у нее было запланировано дежурство, которое, к счастью, прошло без происшествий.
Соколова шла, не обращая внимания на безмерную усталость, ноющие от постоянной беготни ноги и урчащий от голода желудок. Где-то глубоко внутри радостно и гордо вспыхивало:
Все не напрасно.
Она спасла Артема Павлова.
Конечно, она не будет об этом трезвонить на каждом шагу, даже если станут доставать газетчики – а они, уже каким-то образом пронюхав о происшедшем, начали собираться у ворот больницы. Она не желает давать какие-либо интервью, а тем более получать благодарности от силовых структур. Лучшей наградой за ее поступок – это молчаливый взгляд Павлова, который оказался красноречивей всех самых высших похвал и медалей.
Оставшись наедине, они много говорили. Затронул Павлов и ту самую нелицеприятную тему с женщиной, которая пыталась доказать отцовство Артема.
Суть истории была проста как мир – какая-то сумасшедшая принялась стучаться во все СМИ, уверяя, что имеет ребенка от светила российской юриспруденции. До поры до времени Артем не обращал на эти статейки внимания, пока кто-то из журналистов в прямом эфире не предложил заявительнице решить вопрос через процедуру ДНК. Собственно, на этом-то этапе весь энтузиазм жалобщицы заметно поутих. Закончилось все тем, что Артем самолично встретился с ней, при этом вручив малышу в качестве подарка велосипед. А женщина во всеуслышание призналась, что все обвинения в сторону известного адвоката – не что иное, как плод ее разыгравшегося воображения. Нужно отдать должное Артему, даже после того, как все вскрылось, он не стал предъявлять ей никаких претензий, и все разрулилось само собой.
«И как я могла поверить Яковлеву?!» – брезгливо подумала Вероника, вспомнив, как скрипач с горящими глазами поведал ей эту «мерзкую» историю, пересказав на свой лад. Мол, Павлов всячески избегал общения с этой женщиной, так как боялся, что правда всплывет наружу и станет достоянием общественности…
И она, ошарашенная этой «новостью», сначала даже не подумала проверить слова Анатолия, хотя об этом уже писали в прессе, и всю информацию по данному поводу можно было найти во Всемирной паутине.
Вероника шла, не замечая, что уже несколько минут на расстоянии нескольких метров за ней медленно следовала темно-серая «Хендай», чьи регистрационные номера были покрыты густым слоем пыли.
Она пересекла по «зебре» перекресток, когда автомобиль поравнялся с ней. Опустилось тонированное стекло со стороны пассажира, и, коротко глянув на выглянувшее лицо, Соколова замерла.
– Вероника, прошу меня простить, но у меня очень важные вести для вас, – заговорил Анатолий. Его лицо было бледным и невыспавшимся.
– У меня нет желания разговаривать с вами, – холодно ответила девушка, машинально убыстряя шаг.
– Дело касается не наших отношений, – проговорил скрипач. Его покрасневшие глаза с тревогой смотрели на Веронику. – Вопрос касается адвоката Павлова.
Услышав последнюю фразу, Соколова застыла на месте, медленно повернув голову в сторону немолодого ухажера:
– Что на этот раз? Опять какая-то наспех слепленная байка?
– Я говорю совершенно серьезно. Павлову грозит серьезная опасность.
«Что он несет?» – с недоумением подумала девушка и спросила:
– Что вы имеете в виду?
– Пожалуйста, сядьте в машину. Я расскажу вам то, что знаю, и это очень важно.
Видя, что Соколова все еще колеблется, музыкант торопливо добавил:
– Это займет всего пять минут, обещаю.
Машина остановилась, и Вероника, вздохнув, направилась к ней.
– Что случилось? О какой опасности вы говорите? – задала она вопрос, оказавшись в салоне автомобиля.
Анатолий молчал, тяжело и прерывисто дыша, на его высоком лбу выступили бисеринки пота. На коленях скрипача лежала смятая куртка.
– Почему вы молчите? – резко спросила Вероника и посмотрела на водителя – крупного усатого мужчину.
– Я знаю, кто хочет убить Павлова, – тихо произнес Анатолий, сунув руку под куртку.
– Правда? И кто же?
Яковлев умолк. Он слегка пригнулся, будто прислушиваясь
