— Сергей Юрьевич! Можно вас на минутку? — раздался сбоку незнакомый голос.
Фокин настороженно повернулся. Под ярким фонарем, у блестящего лаком черного «мерседеса» с проблесковыми маячками и правительственным номером стоял молодой человек в строгом прямом пальто и без головного убора. В вырез пальто проглядывала белая сорочка с серым галстуком. Волосы зачесаны на аккуратный пробор и слегка блестят — то ли от воды, то ли от укладочного лака. Майор увидел себя глазами этого франта и почувствовал себя бездомным бомжем.
Молодой человек медленно приблизился, как будто боялся спугнуть помятого небритого детину с красными глазами.
— Я помощник Павла Андреевича Арцыбашова, — представился он и протянул солидное удостоверение в натуральной бордовой коже. — Меня зовут Валентин Егорович Шаторин.
В удостоверении имелась цветная фотография молодого человека, исполненные типографским шрифтом фамилия, имя, отчество, указана должность: «помощник Главы Администрации Президента Российской Федерации», заверяли эти сведения личная подпись Президента и его же гербовая печать.
— Павел Андреевич хотел бы с вами встретиться, если вы, конечно, располагаете временем. Он ждет вас прямо сейчас.
— В шесть утра? — переспросил ошарашенный Фокин.
— Павел Андреевич ждет вас с вчерашнего вечера, — мягко пояснил Шаторин. — К сожалению, мы не смогли вас найти…
— Мне надо побриться. И вообще — привести себя в порядок…
— К сожалению, на это нет времени. Речь идет о деле государственной важности, которое не терпит отлагательства. Поэтому ваш внешний вид не имеет никакого значения.
Салон «мерседеса» был обит белой кожей, пахло освежителем воздуха и дорогим одеколоном. Затемненные стекла не позволяли всматриваться в ночь, казалось — машина летит в пустоте. Фокин развалился сзади на широком, мягко пружинящем сиденье и старался не дышать, хотя и понимал, что все равно испортит благородную запаховую гамму. Водитель и молодой человек сидели вытянув спины, смотрели прямо перед собой и не разговаривали.
Вскоре машина остановилась у обычного жилого дома — двенадцатиэтажной «свечки» из желтоватого кирпича.
— Прошу! — Шаторин широким жестом показал на освещенный подъезд.
— Это не похоже на Кремль! — настороженно пробурчал Фокин. Появилась глупая мысль, что его заманивают в ловушку.
— Совершенно верно, — без улыбки подтвердил помощник. — Это не Кремль. Прошу!
Вестибюль охранялся, но их пропустили без всяких вопросов. Просторный зазеркаленный лифт остановился на пятом этаже. Молодой человек позвонил в одну из двух расположенных на площадке квартир. Дверь сразу открылась.
Шаторин остался в прихожей, а его двойник, только с сухими волосами, провел Фокина через широкий коридор и просторный холл в комнату без окон: мягкий свет из-под подвесного потолка, встроенные шкафы по периметру, небольшой диванчик, два кресла, журнальный столик, справа — чуть приоткрытая дверь в отделанную розовой плиткой ванную, слева ещё одна, такая же, и прямо — по обе стороны диванчика — две широкие двустворчатые двери.
Фокин несколько лет стоял в квартирной очереди и знал цену квадратным метрам — он понял, что эта хитроумно устроенная комната по ордеру не входит в жилую площадь, так же, как прихожая, холл, коридор, ванные комнаты, и кухня — добрых пятьдесят «квадратов» — больше, чем общая площадь их с Наташкой двухкомнатки в Кузьминках. Той самой двухкомнатки, которой его попрекают до сих пор… Он осмотрелся: узорный паркет, неизвестного образца обои, мебель хотя и дорогая, но явно купленная за казенный счет… Жилым духом здесь не пахло: никаких вещей, ни забытой чашки, ни пепельницы с окурком — ничего.
— Прошу! — с той же интонацией произнес сопровождающий и открыл правую дверь. Фокин вошел.
Навстречу ему, отбросив клетчатый плед, поднялся с незастеленного велюрового дивана заспанный всклокоченный человек в спортивном костюме. Рано погрузневшая фигура, простоватое курносое лицо с отпечатавшимся рубцом от подушки, неряшливая светлая щетина — в таком виде могущественного Павла Арцыбашова не показывали по телевизору и не печатали в газетах. Но Фокин его сразу узнал.
— Приношу извинения за внешний вид, — Павел Андреевич пригладил волосы и сграбастал лицо в ладонь, разглаживая складки и морщины.
— Впрочем, у вас вид не лучше… Это что, кровь?
Фокин проследил по направлению его пальца и увидел бурые потеки на правом рукаве куртки.
— Наверное, — как можно спокойней сказал он. — Был в морге, на вскрытии, видно эксперт зацепил перчаткой…
— Ну ладно, — Арцыбашов прошел к стоящему у окна столу, сел в вертящееся кресло, жестом пригласил присесть и гостя. Полированная столешница была пуста, только солидная кожаная папка лежала слева, у самого подоконника. За окном начинался рассвет.
— Нам известно, что вы раскрыли ряд финансовых махинаций «Консорциума», — без предисловий начал хозяин. — Но вам не дают развернуться и фактически принуждают спустить дело на тормозах. Это так?
— Так, — кивнул обалдевший Фокин. — Но откуда вы…
— Не задавайте детских вопросов, — помятый и беспомощный со сна человек закаменел лицом, на глазах превращаясь в могущественного чиновника — важную фигуру государственного аппарата. Такие не спят на незастеленных диванах, не мнут лицо на жестких подушках нежилых квартир. Они все и про всех знают и могут в один миг восстановить справедливость.
— Коротко доложите суть выявленных злоупотреблений, — пошарив в ящике стола, приказал Арцыбашов. У Фокина появилась уверенность, что он включил магнитофон.
— Они скупают активы страны. Цель — сосредоточить в своих руках всю экономику государства. Монопольное владение основной собственностью, сделает их фактическими хозяевами России. Политическое оформление всего этого — вопрос техники…
Первый чиновник государства озабоченно нахмурился.
— Есть конкретные доказанные факты?
— Полностью доказан только один. Незаконный экспорт стратегических технологий, скупка на вырученные от сделки деньги объектов добывающей промышленности: крупного угольного разреза и двух золотодобывающих шахт. Фигурант — некто Атаманов, недавно он вошел в совет директоров «Консорциума». Он намертво привязан документами к этой истории. Но настало время «острых» действий: задержания, обыски, аресты имущества и счетов… Только так можно раскрутить весь клубок!
— Тут вам и связывают руки?
Фокин вздохнул.
— Есть уровни компетенции. На своем я сделал все, что требуется. Санкции на все остальное дает вышестоящее руководство, прокурор…
— Мне все ясно, — деловито кивнул Арцыбашов. — А есть ли у вас какие-либо данные о том, что «Консорциум» препятствует получению Россией кредитов от МВФ?
— Нет, — даже в усталом отупении Фокин удивился. — И трудно представить, что такое может быть. Какой им смысл?
— А такой! — Глава Администрации ударил кулаком по столу. — Они разворовали все предыдущие транши! А теперь мы взяли под контроль будущие поступления, они поняли, что больше не смогут греть руки на бедах народа! И эти негодяи, эти мерзавцы, эти гаденыши делают все, чтобы сорвать кредит! Предатели! Вы получите необходимые документы и должны отдать изменников под суд! Это будет показательный процесс, он отобъет охоту у многих!
Крик гулко отдавался в утренней тиши просторной квартиры. Фокин вздохнул ещё раз и потер глаза. Спать ему расхотелось, но под веки будто набился песок.
— Это уже не в моей компетенции… — повторил он.
— Будет в вашей! — злорадно сказал Арцыбашов. — Главный вопрос: есть ли у вас желание и воля разворошить змеиное гнездо и выжечь его каленым железом? И не боитесь ли вы это сделать?
— Желание есть, воля есть, разворошить не боюсь, — последовательно ответил Фокин.
— Тогда…
Арцыбашов встал, придвинул кожаную папку, открыл её и извлек лист плотной глянцевой бумаги с типографским текстом. Молча направился к двери, молча вышел. Прошла минута, вторая, третья…
«Может все же ловушка? — подумал Фокин. — Подстроили, чтобы выудить что я знаю… Сейчас зайдут вдвоем-втроем, прыснут „отключкой“, придушат и закопают без следа…»
Он прижал левый локоть к телу, ощутив успокаивающую тяжесть оружия. Хрен вам! Надо было отбирать при входе. А теперь поздно! Не возьмете!
Арцыбашов вернулся, чуть помахивая листом.
— Читайте! — он протянул бумагу Фокину.
Это был Указ Президента. Дата, номер. Подполковник Фокин Сергей Юрьевич уполномачивается на проведение расследования о злоупотреблениях в «Консорциуме». Наделен необходимым объемом полномочий и не может быть никем освобожден от занимаемой должности или отстранен от расследования. Сегодняшнее число, хотя рабочий день в начавшихся сутках ещё не начинался. Свежая подпись. Фокин мог поклясться, что ещё несколько минут назад её здесь не было. Он поднял глаза.
