– Помогите! – завопила Лиля.
– Заткнись! – рычал Женя. Из «Параллельного мира» вышел Береговой, вытирая лицо платком. – Не дергайся, говорю! Или наручники надеть?
– Лилия, ведите себя прилично, – сказал Береговой. – Вы заставляете нас обращаться с вами невежливо.
– Да отцепись ты! – вырывалась она из рук Жени.
В это время подъехало такси, затормозив на противоположной стороне, в такси находились Алик с Маратом. У обоих глаза вылезли из орбит, Алик открыл дверцу, намереваясь кинуться подруге на выручку, Марат его придержал:
– Стой! Смотри, ей наручники... Мама моя, Лильку менты взяли.
– Какие менты? Может, это бандиты...
Алик не послушался, выскочил из такси, однако Лилию уже затолкали в легковушку. Ему пришлось плюхнуться назад, он сказал таксисту:
– За той машиной... красной семеркой.
Марат не ошибся, Лилю привезли в милицию.
– Вляпались мы, – произнес он тихо. – Интересно, за что ее?
– Выметайся и стой здесь, я поеду назад и вернусь на нашей машине.
– А что мне здесь выстаивать? – недоумевал Марат, тем не менее вылез из такси, он был из тех, кто подчиняется.
– Вдруг ее отпустят, может, произошла ошибка, тогда ждите вдвоем. Я поехал.
– Как же, ошиблись они, – бурчал Марат. – А говорила, за привидений не сажают. Хана нам всем.
Поскольку оперативнику не удалось заполучить фотографии абсолютно всех родственников Валерьяна Юрьевича, Константин Михайлович отложил визит к Изольде, решив заняться колдуньей. Лилю привели к нему на допрос, она держалась неплохо, надменно, стала в позу оскорбленной и униженной:
– За какое преступление меня сунули в обезьянник?
– Не в обезьянник, а камеру предварительного заключения, – просветил ее Береговой, вдруг в дальнейшем девушке пригодится.
– Какая разница? Что вам надо от меня?
– Лилия, я же в вашей конторе два часа тебе рассказывал...
– Про свои галлюцинации, – с издевкой бросила она. – Я не доктор.
– Ты лучше всякого доктора, потому что свидетельница. Давай так: рассказываешь мне все по-честному, и я отпускаю тебя. Идет? (Ее манипуляции с лицом Береговой не понял, то ли рожи строила, то ли она умеет только так думать – подключая мимику.) Лилия, если у нас не получится откровенного разговора, пойдешь как соучастница.
– Соучастница чего?
– Преступления, – бессовестно брал ее на пушку Береговой, данная тактика зачастую приводит к неплохим результатам. – Начнем с номера. Кто видел номер автомобиля убийц? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Лилия, ты девушка как будто умная, неужели не понимаешь, какая беда грозит тебе и тому, кто видел номер?
– И какая же? – упрямилась она, по слухам зная коварность, хитрость и нечестность ментов.
– Тебя убьют. Я же не все галлюцинации рассказал. Например, не успел сообщить, что не только Диану зарезали, Изольду тоже...
– Убили? – ужаснулась Лиля.
– Ножом проткнули, она чудом спаслась, лежит в больнице, ей сделали операцию. Не веришь? Это легко проверить, я назову больницу и номер палаты Изольды, можешь навестить ее... если выйдешь отсюда. Того, кто ее резал, зовут Гудвин, он очень интересовался тобой.
– Гудвин? Мной?! Откуда он меня... А, Диана! – сообразила Лиля, после чего потеряла кураж, но главное – проговорилась.
– А как ты хотела? Влезла в скверную историю и думаешь, до тебя не доберутся? Гудвин психует, ему надо всех убрать, кто хоть что-то знает о нем. А я хочу знать подробности, чтоб найти убийц и Гудвина, ну, помоги же мне и себе.
На нее подействовал случай с Изольдой и кличка любовника Дианы, который интересовался(!) ею, значит, ищет. У Лили был неплохой счетчик в голове, она живо просчитала, что следователь не лжет, и основательно струхнула. Да и сидя в КПЗ, она поняла, что Береговой откуда-то вытащил точные сведения, тормозила ее одна мысль: какое наказание светит за борьбу с привидениями. Впрочем, смотря как преподнести...
– Ну, будем давать показания?
– Бу, – с трудом выдохнула Лиля.
– Я весь внимание, – приготовился писать Береговой.
– Это было в двадцатых числах мая, – начала Лиля. – Мы поехали отдохнуть на реку... и услышали автоматные очереди.
– Стоп, Лилия. Опять не договариваешь. Автоматные очереди раздались примерно в десять часов вечера, вы что же, отдыхали до ночи? Правду, девочка, только правду.
– Ну, мы решили немножко пошутить, я изображала призрак, пешком шла по воде...
Береговой трясся от смеха, представляя призрака и тех, кто его видел.
Алик курил в салоне авто, Марат ел пирожки с мясом и кидал бездомной собаке куски, та ловила их на лету, проглатывала в момент, затем виляла хвостом, мол, дай еще.
– Лови! – бросал новый кусок Марат. – Бедная. А худая... одни ребра торчат. Голодная.
– Не вздумай ее подобрать, нам только дворняжек не хватает, – предупредительно выставил палец Алик.
– Да я и не думаю... Все, нет больше пирожков. – Марат достал сигарету, щелкнул зажигалкой. – Газ закончился, дай зажигалку.
Оба на вход поглядывали или на часы. День угасал, наступал вечер, Лилька так и не выходила, Алик заверял, что ее обязаны выпустить, в конце концов, она не совершала преступлений.
– А то, что мы призраков мастырили, потом успешно с ними боролись за вознаграждение? – выставил контрдовод Марат.
– Ерунда, – отмахнулся Алик. – С призраками Лилька уладит, навешает им лапши. Знать бы, за что ее задержали.
– Слушай, а ей не полагается один звонок? Маме сообщить, другу, чтоб не волновались?
– Мало ли что полагается, на деле это не выполняется. Вот гады, что хотят, то и делают! Будем ждать, потом, если ее не отпустят, я пойду туда...
– Зачем?
– Постараюсь выяснить, какую статью ей шьют. Потом наймем адвоката, бабки у нас есть...
– А тебя самого не засадят?
М-да, сложное положение! С одной стороны, Алику не хотелось бы очутиться на нарах, с другой стороны, как-то надо было выручать Лильку, с третьей стороны, он злился на нее. Если б не лезла, куда не следует, не совала нос в чужие дела, не создала бы столько проблем себе и мальчикам.
– Мне кажется, сначала надо к адвокату обратиться, – дал совет Марат. Обычно к его разумным советам не прислушивались, но на этот раз Алик возрадовался:
– Точно! Завтра с утра...
– Лилька! – воскликнул Марат, завидев ее, живую и невредимую на пороге милиции. Он открыл дверцу и заорал: – Лилька! Сюда! Мы здесь!
О, как осветилось ее личико счастьем, как кинулась она к машине. А как она обнимала и целовала Марата с Аликом!
– Мальчики! – взвизгивала она. – Вы здесь! Я вас обожаю! А как... как узнали, где я?
– Видели исторический момент, когда тебе надели наручники, – сказал Алик. – Теперь поставь нас в известность: за что тебя арестовали и почему отпустили?
– Отпустили, ха! – покривилась она. – Да он меня так стращал...
– Кто? – в унисон спросили Алик и Марат.
– Береговой. Следак. Мальчики, мне пришлось все рассказать, он просто вынудил, прижал крепко меня, нет, пригвоздил.
– Они умеют выбивать показания, – согласился с ней Марат.
– Короче, Береговой предупредил, если я куда-нибудь слиняю, подаст в розыск и пришьет мне статью за мошенничество. В общем, наш отъезд отменяется.
– Я не понял, что тебе шьют? – поинтересовался Алик.
– В общем-то, ничего. Я теперь свидетельница. Мне еще предстоит их картотеку просмотреть, ну, этих... убийц по фотографиям опознать, хотя я только одного запомнила. Ой, поехали отсюда, по дороге расскажу.
Да, радоваться было рано, но он был чертовски доволен собой, что происходило с ним редко, обычно люди склонны заниматься самоедством, Константин Михайлович не был исключением. Он мог пропустить мимо ушей сказки про привидений как плод больной фантазии суеверных людей, а не пропустил только потому, что его, как и многих, завораживали чудеса, ему хотелось в них верить. Насколько же важно акцентировать внимание на, казалось бы, незначительных деталях.
– Сок принес? А конфеты? – по-свойски встретила его раненая.
– Как только врач разрешит, принесу все, что пожелаешь, – усаживаясь на стул рядом с койкой, пообещал Береговой, заодно перешел на ты. Ну, так, сроднились на почве преступления.
– С утра столько неприятностей сразу, – состроила кислую мину Изольда.
– А что еще случилось?
– Главная неприятность, что я валяюсь на этой проклятой проваленной койке с дыркой в животе. Ни поесть, ни попить нормально – это что, радость?
– Изольда, я принес фотографии, посмотри, может, узнаешь кого-то.
– Давай свои фотки. – Изольда взяла стопку, первое лицо ее озадачило. – А бабы зачем?
– Вдруг ты видела их с Дианой.
– Ну, ладно, развлечение как-никак... Не-а, не видела... Не знаю... – Одну за другой она бросала фото на живот и вдруг дернулась, поморщившись от боли и вскрикнув. – Ай! Вот, зараза, болит, будто кишки рвутся... Слышь, Михалыч, вот он, Гудвин. – Глядя на снимок, Изольда заулыбалась, несмотря на адскую боль, а голос ее стал трепетно-ласковым: – Говнюк. Попался, засранец. Как таких сволочей земля носит? Слышь, Михалыч, сколько ему светит?
