Вверх по двум лестничным маршам. Снова запертая дверь. Табличка Отд. X, теперь уже на двери.
Сильно пахнет едой. Чем-то жареным. Салакой, что ли? Конвоир, открывший дверь, заметил, что он повел носом.
— Только что был ужин. Вам потом принесут.
Впереди тянулся неприглядный коридор.
В самом начале — комната с телевизором, где несколько зэков, полулежа на диване, играли в карты. Дальше — узкий проход с камерами, большинство дверей приоткрыты. Потом небольшое помещение со столом для пинг-понга.
— Вам дальше. Почти в самый конец. Камера номер четырнадцать.
Картежники подняли головы, когда он проходил мимо. Один — смуглый, в шрамах, с золотой цепочкой — совсем недавно громко разговаривал, а теперь уставился на него. Рядом с ним здоровенный детина с бритой головой, на вид вроде культуриста. Напротив — иностранец, маленький, чернявый, с усами, турок или, может, грек. В углу — худой, костлявый мужик, сразу видно, наркоман.
Он вошел в открытую пустую камеру. Размером чуть больше, чем в СИЗО. В остальном такая же. Койка, стол, стул, узкий шкаф, рукомойник. Зарешеченное окно, вид на стену тюрьмы. Бледно-зеленые стены, желтый, как моча, потолок. Он сел на незастланную койку. В ногах одеяло и простыня, в изголовье подушка без наволочки.
Он поступил так же, как утром в камере СИЗО, выпустил боль, хлопнул ладонью по стене и громко захохотал.
— В чем дело?
— Ни в чем.
Охранник теребил очки в синей оправе.
— Вы смеетесь.
— А что, нельзя?
— Я подумал, у вас нервный срыв.
Фредрик взял одеяло и простыню, застелил кровать. Ему хотелось отдохнуть. Хотелось закрыть дверь и смотреть в потолок.
— Пожалуй, вы отчасти правы.
Фредрик взглянул на охранника, а тот продолжал:
— Вы действительно долго сидели в приемной. Может, хотите принять душ? Я принесу полотенце.
Фредрик выпустил подушку.
— Пожалуй.
— Тогда сейчас принесу.
Фредрик окликнул его:
— А не опасно?
— Что именно?
— Душ принимать.
— Душ?
— Риск изнасилования.
Охранник улыбнулся.
— Можете быть совершенно спокойны, Стеффанссон. В шведских тюрьмах заключенные не терпят педерастов и сексуальных маньяков. В душевой никто никого не трахает.
Фредрик сел на полузастеленную койку и стал ждать. Надо бы достелить, выложить из пакета туалетные принадлежности. Он стал считать черточки. Кто-то накорябал красной ручкой длинные черточки вдоль плинтуса. Он стал их считать. Дошел до ста шестнадцати, когда вернулся охранник, с полотенцем в руках.
В банных тапках он зашагал по коридору. Двое зэков, очевидно его ближайшие соседи, поздоровались с ним, крепко пожали руку. Он прошел мимо телеуголка и картежников. Наркоман возмущался насчет того, что в колоде оказался лишний король, смуглый с золотой цепочкой приказал ему заткнуться. Фредрика смуглый заметил не сразу, но уставился так же, как раньше, бешеными глазами, он ненавидел его, а Фредрик не знал за что.
Большое помещение. Четыре душа. Он был один. Закрыл дверь в коридор, чтобы не слышать голоса, остаться наедине с водой, которая будет сбегать по телу, поможет на время покинуть действительность.
Малосрочник видел новичка. Он помнил возбужденную беседу вертухаев накануне в караулке. Помнил, что они говорили. Когда этот мерзавец снова прошел мимо с полотенцем через плечо, он прямо посреди игры сложил карты.
— Черт. В сортир надо. — Потом обернулся к Сконе: — Слышь, Сконе.
— Чего тебе?
— Доиграй за меня. И смотри, блин, чтоб построил вышку и выложил на нее мулле.
Он передал карты Сконе, направился к туалету, потом глянул назад и, увидев, что другие продолжают игру, прошел мимо и открыл следующую дверь, в душевую. Пробыл он там от силы минуту, не больше.
Звук был похож на стук в дверь. По крайней мере, так впоследствии говорил охранник, который отреагировал первым. Словно кто-то стукнул в запертую дверь, чтоб его услышали и выпустили. Потом он увидел, как Фредрик открыл дверь и чуть ли не вывалился в коридор, и первым делом ему бросилась в глаза рука Фредрика, прижатая к животу, к тому месту, откуда хлестала кровь, где нож проник глубже всего. Охранник поднял тревогу и подбежал к упавшему на пол человеку, который пытался что-то сказать, а кровь ритмичными толчками выплескивалась у него изо рта. Он так и не сумел произнести ни слова и тогда стал искать глазами Малосрочника Линдгрена, он был напуган, по словам охранника, в глазах читался страх. Подошли еще двое сотрудников, совместными усилиями они остановили кровотечение, потом пощупали пульс. Подняли раненого с пола и поняли, что держат мертвеца.
Карты кучками лежали на столе. Они тотчас бросили играть, когда новенький открыл дверь и, истекая кровью, рухнул на пол. Им всем доводилось видеть, как несколько ударов ножа способны располосовать внутренние органы, и они понимали, что парень вот-вот перестанет дышать. Йохум стоял чуть поодаль, в коридоре. Бритая голова взмокла от пота, всего несколько минут назад он поздоровался со Стеффанссоном, сказал, что живет в соседней камере, что следил за его судьбой по выпускам новостей и чтобы он дал ему знать, если понадобится помощь. А теперь этот человек лежал на полу, мертвый. Мимо охранников, пытавшихся остановить кровотечение, Йохум быстро прошел к столу с картами. Наклонился к Малосрочнику, прошипел ему в физиономию:
— На кой черт ты это сделал?
Малосрочник причмокнул губами:
— Не твое собачье дело.
Йохум повысил голос:
— Сволочь… ты хоть знаешь, мать твою, кого завалил?
Малосрочник — он теперь улыбался — с довольным видом прошептал в нависшее над ним лицо:
— Еще как знаю. Еще как знаю. Насильника. Мерзкого, вонючего насильника. Теперь он больше не будет трахать малышей.
Дверь отделения распахнулась. Пятнадцать человек. В касках с забралом, со щитами.
Отряд быстрого реагирования полукругом выстроился перед заключенными.
— Вам известно, каков порядок!
Йохум оттолкнул Малосрочника. Посмотрел на гребаного вертухая, который лупил дубинкой по столу и орал:
— Без базара! Вы знаете порядок! По камерам, живо, один за другим!
Стоявшие дальше всех в коридоре уходили первыми, по очереди. Двое охранников шли позади и запирали двери, после того как зэки входили в камеры. Потом к открытым дверям молча двинулись те двое, что стояли на кухне, в отделении вообще стояла мертвая тишина. Затем отдававший команды охранник указал на диван, на картежников:
— Ты.
Сконе встал, уставившись на ненавистных вертухаев, сделал непристойный жест и вышел из-за стола.
— И ты.
Охранник указал на Малосрочника. Тот не встал.
— В камеру.
— Еще чего!
— Живо!
Малосрочник встал. Но вместо того чтобы пройти в коридор, а потом в камеру, наклонился, схватился руками за стол и перевернул его на охранников в черной форме. Карты разлетелись по комнате, приземлились у ног спецотряда. А Малосрочник вскочил на диван и ловко сиганул к большому аквариуму у стены.
— Гребаные фашисты-вертухаи! Что, уже и в мулле поиграть спокойно нельзя, а? Ну ладно, сволочи, сейчас вы у меня попляшете!
Продолжая орать, он уперся руками в стеклянные стенки аквариума и навалился на него. Четыреста литров воды хлынули на охрану, когда прямоугольный сосуд полетел на пол. Прежде чем первые в касках успели добраться до Малосрочника, он ринулся к бильярдному столу, схватил со стены кий и, как сумасшедший, начал размахивать деревянной палкой, ударил первого подбежавшего к нему, крепко угостив его по шее. Потом помчался к караулке, распахнул дверь, запер ее за собой и вдребезги разнес кием все, что попадалось на пути: телевизор, коммуникационное оборудование, холодильник, лампы, цветочные горшки, зеркала. Пятеро охранников пытались тем временем выбить дверь и через несколько минут вломились в караулку, с поднятыми щитами, чтобы защититься от длинного оружия Малосрочника. Окружили его со всех сторон, отрезав пути побега.
Командир отряда быстрого реагирования остался в коридоре, у разбитого аквариума.
— Держите его там! — скомандовал он. — Отправим его вниз, в карцер!
В коридоре по-прежнему ждали четверо заключенных, которых не успели вывести и запереть в камеры. Они наблюдали за безумной выходкой Малосрочника, за его бегством, за погоней. Йохум раздраженно смотрел на него через пуленепробиваемое стекло караулки, на вертухаев, стоявших вокруг. Потом повернулся к Драгану, коротко шепнул что-то на ухо. Драган кивнул, он все понял. Неожиданно он подбежал к одному из вертухаев, стоявших возле караулки, и со всей силы пнул его между ног. Вертухай упал, остальные обернулись. Секунда замешательства. Йохум только того и ждал. Треснул в висок вертухая, стоявшего ближе всех, быстро шагнул к караулке. Прорвался сквозь стену охранников вокруг Малосрочника, стал рядом с ним.
