треснула его по загривку.
– Ужас, какая ты драчливая, – пожаловался Денис, – почище Кнопы. Так и сотрясение мозга недолго получить.
– Молчи, и будешь в порядке.
В глубине души она была счастлива, что Денис снова стал таким, как раньше, – беспечным, ребячливым, абсолютно несерьезным. «Правильно я сделала, что вытащила его из дому, – похвалила себя Лена, – телевизор превращает его в зомби».
Они шли сначала мимо платформы по узенькой, полузаросшей тропинке, потом полем, усаженным гречихой и васильками. Затем свернули в еловый лес, миновали малинник и вышли к озеру.
По берегу росла высокая трава и качались длинные прямые камыши, похожие на стойких оловянных солдатиков. Озеро было довольно большим, круглым, как блюдце, по краям мелководным, а в середине глубоким. Вокруг действительно не было ни души.
– Правда, тут красиво? – спросила Лена.
– Правда.
Она видела, что ему нравится здесь. Он с интересом осматривался, потом заметил на верхушке ели белку и дернул Лену за руку:
– Глянь какая. И не боится.
– Не боится, потому что сюда редко приходит народ. Слишком далеко. Прямо у станции есть речушка, там все и купаются.
Лена расстелила на траве покрывало, скинула одежду и осталась в купальнике. Было еще только половина одиннадцатого, однако солнце жарило вовсю.
– Пошли в воду, – предложила она.
– Пойдем.
Лена приблизилась к темной кромке, тронула ногой мокрый песок и отпрянула назад.
– Бр-р! Холодная!
– С чего это? – усомнился Денис.
– Не знаю. От дождя, наверное. А вообще-то тут всегда вода прохладная, может быть, ключи со дна бьют.
– Скорее всего. – Он кивнул, отступил на несколько шагов, разбежался, нырнул и поплыл вперед, рассекая мощными гребками тугую озерную гладь.
Лена стояла и смотрела, как он плывет: красиво, стремительно, почти не создавая вокруг себя брызг. Метров в пятнадцати от берега он остановился, обернулся и громко прокричал:
– Эй, ты там уснула?
Лена, зажмурившись, бросилась в воду. Первые несколько секунд ее зубы выбивали дрожь, потом телу стало приятно и легко. Она не спеша поплыла к Денису, который уже двигался ей навстречу.
– Ну ты и черепаха. Не только бегать не умеешь, но и плавать тоже.
Лена вместо ответа зачерпнула пригоршню воды и брызнула ему в лицо.
– Ах так? Берегись! – Тут же на нее обрушился целый фонтан. Волосы тотчас промокли насквозь, глаза защипало от потекшей туши.
– Ден, я тебя убью, – пообещала Лена и поплыла в наступление.
Денис комично изображал испуг, шарахаясь в сторону. Она пару раз макнула его с головой.
– Будешь знать теперь!
– Все. Ты меня утопила. – Он поднял руки и медленно погрузился под воду. Лена со смехом принялась считать:
– Раз, два, три, четыре…
Так они делали в детстве, когда кто-нибудь из их компании нырял на спор. Каждое лето Лена ездила к бабушке в деревню. Она находилась на берегу Волги, поэтому плавать Лена научилась лет в шесть, если не раньше. Деревенские ребята проплывали под водой огромные расстояния, а девчонки судили – кто дольше продержится, не дыша. Победителем в таких соревнованиях обычно выходил соседский Вася, маленький, щуплый парнишка, которого на вид можно было соплей перешибить. Был он значительно младше всех остальных, некрасивый, веснушчатый, но плавал как акула: и саженками, и по-лягушачьи, и просто без рук, без ног, подобно извивающемуся угрю. Тринадцатилетняя Ленка даже влюбилась в него за его выдающиеся способности. Но Вася ее любви не оценил. Ему нравилась Зойка, признанная всей деревней красавица, которой в ту пору было уже пятнадцать. Зойка жила в Петербурге, тогда еще Ленинграде, на Волгу приезжала погостить к тетке, плавать не умела вовсе, зато носила длинные, распущенные по спине волосы удивительного золотисто-русого цвета. За Зойкой ухлестывали все без исключения пацаны, но никто не сох по ней так страстно и безнадежно, как несчастный Вася.
Ленке, конечно, было обидно, но, с другой стороны, она понимала: между ее полушуточным увлечением Васей и его настоящим, почти взрослым чувством к неприступной Зойке нет ничего общего. Вася страдал неизмеримо больше. Лена жалела его ужасно, даже пробовала поговорить с его пассией, но та лишь смеялась: «Зачем мне этот недомерок?» Потом лето закончилось. Все разъехались кто куда. Лена укатила в Москву, а когда на следующий год вернулась в деревню, ей сказали, что Вася утонул.
Как утонул – никто толком не знал. Вроде бы поплыл на спор до баржей, стоящих у соседнего берега и ожидающих загрузки. И не доплыл. То ли замерз, то ли сознание потерял, а может, что-нибудь еще. Зойка приехала двумя днями позже Лены. Узнав про Васю, ничего не сказала, ушла в дом и просидела до вечера.
Потом она плакала на груди у Лены. Золотые волосы перепутались и свисали клочьями, вокруг глаз чернели разводы раскисшей косметики. Она судорожно всхлипывала и силилась все время что-то произнести, но не могла. Лена разобрала только одно слово: «Зачем?» Зойка повторила его раз десять, жалко заглядывая Лене в лицо, стуча зубами и вздрагивая. Через неделю она уехала и больше в деревне не появлялась. А Лена еще долго потом ходила на старое сельское кладбище и носила на могилу Васи букеты полевых колокольчиков, ромашек и гвоздик…
– …Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять… – Лена, очнувшись от грустных воспоминаний, с удивлением обнаружила, что дошла уже до сорока, а Денис так и не вынырнул.
«Вот дурень», – рассердилась она, невольно чувствуя тревогу.
– …Сорок один, сорок два, сорок три… – Ей и вовсе стало не по себе. Куда он мог деться и что теперь делать?
– Сорок восемь, сорок девять…
Очень далеко от нее возник легкий водоворот. Над поверхностью показалась голова Дениса. Он перевел дух и помахал рукой.
– Ты спятил? – крикнула Лена. – Я уж подумала, ты утонул.
– Сейчас, разбежалась. – Он самодовольно ухмыльнулся и поплыл к ней все теми же красивыми, размашистыми гребками.
Они поплескались еще немного, дурачась и забавляясь, как подростки, потом вылезли на берег и растянулись на покрывале бок о бок. Лена надвинула на лицо шляпу, чтобы не обгорел нос и не прибавилось от солнца морщинок. Ее охватили блаженный покой и приятная расслабленность.
Боже мой, ведь однажды все это уже было! Когда-то, много лет назад, они ездили сюда, на это озеро, вместе с Виктором, в тот год открыв его для себя. Кажется, им было столько, сколько сейчас Денису, или чуть больше. И солнце светило так же ярко, и вода была точь-в-точь такой же чистой и прозрачной. А главное, им было так же весело и радостно, хотелось хохотать до упаду, валять дурака, ощущать себя сильными и неутомимыми, подобно олимпийским богам.
Почему же это прошло?
