– Романа жаль… – проныла я, едва ворочая языком. – Он был такой хор… оший… И кр… крсивый… И «Колибри» жаль… У меня ж там ско… скотинная… черт!.. дисконтная карточка!.. И тебя жаль…
– Ну, спасибо, хоть про меня не забыла, – крякнула Нонна и еще раз наполнила стаканы. Глаза у нее покраснели.
– Как же теперь… Зачем ты его убила?!
– Да живой он, живой! Валяется в спальне.
– Живой? – поразилась я. И даже немного протрезвела. – Валяется в спальне?! У него хватило наглости вернуться? Появиться у тебя перед глазами?!
– Да. Пришел. И во всем признался.
Я замолчала. Картина «Возвращение Романа Алексеевича, проигравшего сеть дискаунтеров» рисовалась воображением. Мрачные серо-синие тона, сумрачные тени. Крупно – глаза Романа, в них горечь и тоска и презрение к своему малодушию… Хотя вряд ли человек малодушный вернулся бы к Нонне – он просто бы испарился, исчез навсегда. Прийти обратно с повинной головой, предать себя суду оскорбленной женщины – для этого требуется изрядное мужество…
Я не знаю, во сколько оценивала Нонна сеть «Колибри». Вероятно, карточный долг Романа Алексеевича выражался суммой, грандиозность которой превращает человека в пыль. Его бы не отпустили, не подпиши он бумаги о продаже «Колибри». Он это сделал и сохранил себе жизнь. Но вернувшись к Нонне, вновь подверг себя риску. Ведь моя подруга – не забитая домохозяйка, чей муж оставляет зарплату в зале игровых автоматов. Нонна – фигура масштабная и значительная. И вполне способна разделаться с грабителем. Если только… Если только любовь и великодушие не перевесят. Учитывая колоссальность ущерба, любви потребуется целый океан – найдет ли его Нонна в своем сердце?
– Раз Роман вернулся, отправляйтесь в суд, и пусть сделку признают незаконной! Пусть Роман скажет, что его заставили подписать документы!
– Юлька, глупая, – грустно улыбнулась несчастная подруга. – Но он же не с мальчишками в подворотне в карты играл! Я примерно знаю, кто за всем этим стоит. Говорю тебе – все было подстроено. С тех пор, как Роман появился рядом со мной, в моих конкурентах затеплилась надежда. Они поймали его на крючок. Рома стал слабым местом в обороне. Как все тонко просчитано! И игра стоила свеч. Они не зря суетились. Купить «Колибри» практически за копейки! Фантастический подарок! Ну, давай еще по одной.
– Кто – они?
– Полагаю, сеть «Гривенник». Сколько раз подкатывали ко мне с предложением о продаже! Да этот «Гривенник» с «Колибри» близко не стоял! Убожество! Тухлятиной торгуют! А у меня магазины в самых удачных местах. Ассортимент, реклама, вышколенный персонал, поставщики… О-о-о… Пей!
Нонна качалась из стороны в сторону. Видимо, алкоголь не облегчал ее страданий.
– Пью, – мяукнула я и залпом опрокинула стаканчик.
Как интересно! Три рюмки назад в меня уже не лезло. А сейчас – опять идет отлично и сладко согревает внутри! Водка – очень загадочный продукт…
– А что ты будешь делать с Ро… Мо… Мора… Романом?
Я некрепко держалась на стуле, постоянно заваливалась набок. А Нонна – молодец! Сидела ровненько, как сосенка.
– М-м-м, – душераздирающе промычала бизнес-леди, и подобный ответ показался мне предельно детализированным. Что тут скажешь? В мычании Нонны соединились гнев, боль, уныние, невозможность прощения и бессилие перед страстью, испытываемой к Роману…
Я на секунду представила, что это не Роман, а Никита проиграл в карты мою квартиру, ноутбук и гонорары за десять лет вперед. Убила б его за это? Растерзала? Выгнала? Простила?
Я так люблю Никиту…
– Знаешь, подруга, езжай-ка домой с водителем. Сейчас я его вызову, – пробормотала Нонна, почему-то пристально меня рассматривая.
Что-то не так?
По-моему, я отлично выгляжу!
– Нона, – сказала я. – Брр… Нана… Тьфу ты… Нон-на! У тебя самой… эх… хоть что-то… ота… осталось?
– Ага, осталось, как же! – хмыкнула подруга. – Как раз все средства пустила на ребрендинг. Все счета вычистила, за исключением одного, лондонского. Но тот – неприкосновенный. Я его на сына оформила, за учебу плачу. Короче, Юля, познакомься. Перед тобой – нищая…
– Не. Перу.
– А? – Неожиданная улыбка появилась на лице Нонны (наверное, я – настоящий клоун). – При чем здесь Перу?
– Не перу… перувеличивай, – выговорила наконец я и замерла от гордости за свой речевой аппарат: обалдеть, такое сложное слово осилила!
– Ладно, езжай, красавица.
– А ты? Ты в… прядке? В по-орядке?
– Да справлюсь. Сейчас позову Романа, и откроем еще одну бутылку.
– Нана… ччччрт… Но-на! Мне жаль. Жль.
– Давай топай, чудо. Как тебя развезло!
…Подозреваю, водитель вручил мое бездыханное тело Никите прямо из рук в руки. Надеюсь, я выглядела и вела себя прилично, а не как девица, наклюкавшаяся водки.
Сегодня я с удовольствием сдала бы голову в аренду. Чтобы она находилась подальше от меня. Берите, пользуйтесь. Там, правда, с мозгами небольшой анекдот – маловато, пардон, серого вещества. Но кого сейчас этим удивишь? Я ж не правительство, мне и нефть не транжирить, и народ нацпроектами не обманывать – значит, и чайной ложечки мозгов мне вполне хватит.
Чтобы вляпаться в историю.
Уж с этой задачей я справляюсь блестяще.
Даже моргать больно. А думать – и подавно. А ведь именно сейчас я должна решить последнее уравнение и найти четвертую незнакомку в сиреневом тренче. Прежде, чем Нелюбин замурует меня в следственном изоляторе. Да, из-за решетки будет проблематично снабжать мир своими светлыми идеями. А вчера, накануне встречи с Нонной, у меня определенно возникла светлая идея. Вопрос – какая?
Бедная, бедная Нонна!
Она разорена!
Но сейчас ничего не могу вспомнить. Внутри черепа – мексиканские кактусы. Их иглы невыносимо колючи. Во рту – аналогичный кактус, только прожеванный. Даже мысль о сигарете вызывает тошноту…
В двенадцать дня я уже находилась в ста метрах от прокуратуры. Не рассчитала время и пришла чересчур рано. Аптечные средства от похмелья, доставленные в дом Никитой (он остро мне сочувствовал), подействовали. Я быстро двигалась вперед, даже слишком бодро для человека, идущего на Голгофу.
Свернула на тополиную аллею. Здесь Нелюбин впервые сообщил мне…
Нет, не о своей любви!
…в чем я подозреваюсь. Тогда деревья были золотисто-оранжевыми и под ногами шуршали листья. Сейчас ветер путался в голых ветках, лужи покрывала хрупкая пленка льда.
Наконец я вспомнила, каким образом собиралась вчера отыскать таинственную Ольгу (прежде чем разоренная бизнес-леди не набросилась на меня с бутылкой водки). Ехать в студию «Топ-топ-модель» и переписывать телефоны всех мамаш с именем Ольга не очень-то хотелось. Поиск этой барышни был жестом отчаяния. Я понимала, девушка вряд ли имеет какое-то отношение к Аслану Кумраеву. Однако хотела еще раз продемонстрировать следователю, как глупо и нерационально выстраивать обвинение на единственном факте: у подозреваемой есть тренч известной фирмы.
А у кого его нет?!
Да в этих плащах ходит полгорода!
И поэтому вчера я наконец решила разрушить стену молчания и позвонить Ирине. Она тоже водит нашу трехлетнюю бусинку в студию «Топ-топ-модель» и пытается сделать из Анюты манекенщицу.
Дурацкая идея!
Меня раздражают амбициозные мамаши…
А еще больше меня уязвляет легкость, с которой Ирина выпихнула меня из своей жизни… Но сейчас я должна думать о другом… Вероятно, Ирина знакома с Ольгой. Возможно, их дочки занимаются в одной группе. Надо только позвонить подруге, и девица в тренче будет у меня в кармане…
Я в нерешительности рассматривала телефон. Обида на Иру за несколько недель разлуки модифицировалась. Она сменилась горьким недоумением: почему я оказалась до такой степени ненужной Ирине? И тут мобильник ожил в руке, словно прочитав мои мысли. Он пиликал и мигал, а на экране возникло имя. Электрический заряд прошил насквозь тело, прокатился сверху вниз – от головы до кончика пальцев.
– Ира! – прокричала я в трубку. – Ириша!
– Юля, ну ты что?! – проорал в ответ родной голос. – Я убью тебя! Ты негодяйка!
– Я негодяйка?! Это ты скотина! Подлая мымра! – крикнула я, задыхаясь от любви. Стоило подруге произнести два слова, все мои чувства к ней вернулись, и я уже не понимала, как нам удалось так долго оставаться вдали друг от друга.
– Почему ты не отвечала на звонки?! Я столько раз тебе звонила!
– Я обиделась. Ты пригласила в гости, а сама ушла. Я мечтала провести время с Анютой… А в результате полдня мокла под дождем рядом с вашими железными воротами! Понастроили, буржуи!
– Юлечка, прости, прости! Но в тот день нас с Анютой увезли на «скорой»!
– Как?!
– Да! Эта дура гувернантка накормила Аню какой-то гадостью. И мы загремели в больницу. Я столько раз тебе звонила! Но ты не отвечала.
