– Для меня? – озадаченно повторил Никита.
– Да! Я купила этот ужасно дорогой тренчкот, я купила очки, парик – потому что на картинке в журнале «Vouge» именно так была одета модель. А я хотела выглядеть стильно и безупречно. Чтобы поразить тебя! Чтобы ты увидел, какая у тебя элегантная подружка! И как дура просидела два часа на скамейке перед вашим офисом, дожидаясь твоего появления! Представляла: вот ты сейчас выйдешь, а я – тебе навстречу! В обалденном сиреневом тренче, парике и очках! Та-да-ам! Сюрпрайз!
– Сидела на скамейке?
– Да! Сидела, ждала… А ты вышел с этими французами, быстро покидал их в машину, как капусту, и уехал! Я даже дорогу перебежать не успела!
– Милая… Юлька… Какая же ты глупышка!
– Я и говорю – дура.
Насквозь лживая дура!
– Но почему ты не сказала это Нелюбину?
– Я ему сказала. И еще сто раз повторила. Сказала: я ходила в кинотеатр. Подумала – это будет звучать убедительнее, чем признаваться, что я два часа просидела на скамейке перед офисом друга. Вам, мужчинам, не понять, как можно истратить два часа жизни на ожидание любимого. Чтобы поразить его в самое сердце новым тренчкотом! Ну, сочинила про кинотеатр. А он, как назло, в тот день не работал! И Нелюбин взъелся на меня.
– Юлька, малышка, теперь, когда я знаю, что ты ни в чем не виновата, я разделаюсь с этим козлом в два счета!
– Ты разделаешься с Нелюбиным?! – замерла я от восторга. – Но как?!
– Я, признаться, ему поверил. Слишком убедительно звучали все его выкладки. И решил принять его условия. Но так как ты не виновата в смерти Кумраева, он получит шиш с маслом! А если все-таки отнесет досье в прокуратуру, мы наймем адвокатов, найдем людей, которые видели, что ты долго сидела на скамейке перед моим офисом…
– Точно! Там ведь рядом кафе, вдруг меня заметили официанты! – воскликнула я. – Как же мне раньше не пришло это в голову?!
– …задействуем знакомых. Тебе нужно было сразу мне все рассказать.
– А какие условия поставил тебе Нелюбин?
– Какие? Его наняли наши конкуренты из компании «Митас». За круглую сумму он должен был заставить нашу фирму отказаться от контракта с концерном «Шато». Я тебе говорил – контракт с французами сулит баснословную выгоду. И «Митас» – единственный конкурент «Фросткома» в этом вопросе.
– Вот как! – ошарашенно промямлила я. – Все так просто объясняется.
Мои мучения последних недель напрямую связаны с замороженными устрицами от концерна «Шато». Неисповедимы пути Господни!
– Нелюбин решил надавить на меня, упирая на то, что моя любимая девочка вот-вот отправится в тюрьму. М-да… Я почти сдался. Подумал, ведь затруднительно будет заниматься сексом с девицей, упрятанной за решетку. Черт с ними, с устрицами! Пусть контракт достается «Митасу»! Но раз ты ни в чем не виновата – я буду сражаться за этот контракт. Надаю Нелюбину по рогам, и пусть отдыхает.
– Я ни в чем не виновата, – покачала я головой. – Честное слово! Пожалуйста, надавай Нелюбину по рогам, он совершенно меня измучил!
В ясный солнечный день мы провожали Марго в столицу. Но солнце уже не грело. Ледяной ветер рвал рекламные растяжки над дорогой. Добравшись от парковки до здания аэропорта, мы совершенно продрогли. Никита нес чемоданы мамули, еще один – на колесиках – я волокла за собой, и сама Марго несла саквояж. Не стоит и говорить, что весь багаж представлял собой целостный комплект путешественника, был отделан натуральной кожей и идеально подходил к наряду маман.
– Буду звонить, – строго предупредила Марго. – Иначе ты совершенно отобьешься от рук.
– Я буду за ней присматривать, – пообещал Никита, улыбаясь мне, и погладил по щеке тыльной стороной ладони.
– Никаких сигарет.
– Да, мама.
– Она уже давно не курит! – обрадованно сообщил Никита.
Марго с сожалением посмотрела на моего друга (буквально на днях я столкнулась с маман на улице – и при этом дымила, как паровоз!).
– Я куплю воды, – сказал Никита, деликатно предоставляя близким родственникам возможность пообщаться наедине перед расставанием.
– Классный парень, – заметила мама. – Будет жаль, если ты его потеряешь.
– Я его не потеряю.
– Хотя бы займись внешностью. Что у тебя за вид?!
– Разве я сегодня плохо выгляжу?
– Ты одета, как подросток, а не леди.
– Никите нравится.
– И ты обросла. Почему бы не сходить в салон?
– Да после посещения салона я всегда выгляжу как ведьма в момент жестокого нравственного потрясения!
– Не теряй контакта с «Технобанком». Если они тебя оценят, то обязательно возьмут в штат. И тебе не придется работать бесплатно!
– Я и так не работаю бесплатно.
– Ночью, пожалуйста, спи! Не торчи перед компьютером с трехлитровой банкой кофе!
– Я же работаю.
– Ты погубишь здоровье!
Объявили регистрацию на мамин рейс, и это избавило меня от дальнейшей вивисекции… Кажется, я забыла сказать ей нечто важное… Но что?
Вернулся Никита, и мы обменялись поцелуями с Марго. Она скрылась из виду.
Мы вышли из здания аэропорта. Самолеты с завыванием пролетали над головой. Солнце исчезло, ветер сбивал с ног, с неба летела мелкая белая крупа. Никита обнял меня за плечи, прижал к себе.
– Ну, вот, уже зима.
– Угу.
– Знаешь, Юля, я тут подумал. Пора познакомить тебя с моей мамой.
Упс-с-с…
Кажется, глаза у меня стали квадратными от ужаса. Но я успела вернуть им пристойный вид прежде, чем Никита успел это заметить.
– Да, у нее непростой характер, ее многое раздражает, она не выносит сигаретного дыма… Как удачно, что ты сумела бросить курить. Я не сомневаюсь, вы обязательно найдете общий язык. Юля, что ты об этом думаешь?
– О-о!.. – восхищенно протянула я. – Чудесная идея!
О приключениях журналистки Юлии Бронниковой читайте в книге «Грешница».
