— Мы с тобой сошлись характером. Как бы сделать, чтобы контакт не порвался?
— Моего младшего еще не крестили, ждут меня. Могу взять тебя кумом, — предложил Сарафан.
— Ловлю тебя на слове! — воскликнул Душман, вновь обнимая и целуя Сарафана в щеку.
— Тебе дуру на всякий случай не дать, а то еще не дай Бог, по дороге кто-нибудь ограбит? — предложил Душман.
— У меня есть, — доставая из-за пояса пистолет и показывая его Душману, ответил Сарафан, вновь водворяя его на прежнее место.
— У тебя он был? — удивился Душман. — Чего же ты мне о нем не сказал?
— Когда пришло время сказать, я сказал, — улыбнувшись, пояснил Сарафан.
— Молодец! — похвалил он Сарафана за осторожность. — Меня в будущем можешь не остерегаться.
— Я тебе верю, но береженого Бог бережет. Есть такая народная мудрость. Если хочешь, то я по приезде домой подарю тебе эту игрушку, — похлопав ладонью по пистолету, предложил Сарафан.
— В столице такого добра хватает, — пренебрежительно ответил Душман.
Еще раз простившись со всеми, Сарафан сел в автомобиль на заднее сиденье рядом с Валетом, и они поехали в сторону Тулы.
— В Ростов будем заезжать? — осторожно поинтересовался у Сарафана Валет, рассчитывая на свободные уши водителя.
— Конечно! — убежденно ответил Сарафан, удобнее усаживаясь на сиденье, чтобы подремать.
— Честно говоря, мне уже надоело шляться по гостям.
— Разве мы вас плохо встретили? — не выдержал водитель.
Сарафан, обратившись к водителю, который двигался по трассе 120–140 км в час, сказал:
— Ты, парень, не спеши, на кладбище нам еще рано. 90 км — твой потолок, будешь ехать быстрее, оштрафую, как мент, на стольник, будешь ехать нормально, получишь его с меня. Устраивает?
— Согласен! — удовлетворенно произнес водитель, сбавляя скорость.
— Так спокойнее и можно покимарить, — пробурчал Сарафан.
Когда они подъехали к заправочной станции, то там Сарафан увидел заправляющийся бензином автомобиль «Волга» с шашечками, на дверке которой было написано «Тула». Салон автомобиля был свободен от пассажиров.
— Пойди узнай, возьмет он нас до Тулы, — предложил он Валету.
— Тарас сказал мне, чтобы я доставил вас до места, — напомнил Сарафану водитель.
Сарафан увидел Валета, который призывно звал его в такси.
— Скажешь ему, что мы пересели в такси. Сам подумай, зачем попусту гонять твою тачку.
— Оно-то, конечно, — разведя в стороны руки, согласился с ним водитель.
Сарафан, достав из кармана стольник и отдавая его водителю, сказал:
— Договор дороже денег. Можешь мотать домой.
Водитель такси, довольный, что ему здорово повезло с пассажирами, в знак благодарности, а возможно, чтобы не заснуть, непрерывно пытался вовлечь своих пассажиров в беседу.
— Батя, мы тебе будем платить не за ля-ля, а за км, поэтому дай нам отдохнуть, — попросил его Сарафан.
В Туле они на железнодорожной станции купили билеты, но не в Ростов, а к себе домой.
— Ты же в машине настаивал на поездке в Ростов, — пошутил Валет.
— Прямо уж и попонтить нельзя! — засмеялся Сарафан. — Мы с тобой действительно загостевались. Пора и до дома мотать…
Сев в купе и дождавшись, когда поезд тронулся, Валет облегченно сказал:
— Схожу в ресторан, возьму чего-нибудь перекусить.
— И выпить не забудь, — добавил Сарафан беспечно. — Чуть не забыл сказать, смотри у меня, ни с кем не связывайся. Нам сейчас приключений на ж… не треба.
— Само собой, — понимающе кивнув головой, ответил Валет.
Минут через сорок он вернулся с полной сеткой разной провизии и двумя бутылками водки.
Ставя на стол сетку с покупками, Валет недовольно пробурчал:
— Эти дяди и тети в ресторане грабят хуже пиратов. С каким удовольствием повернул бы им хари наизнанку.
— Не зря их рэкетиры давят, — согласился с ним Сарафан. — А может быть, и зря. Если бы те не доили этих, то, возможно, эти гниды меньше доили нас, — заключил он философски. И в чем-то был прав.
Плотно закусив и распив бутылку водки, Сарафан с Валетом, подняв ограничительную защелку двери, чтобы не зашел посторонний, легли отдыхать.
Сменив место жительства, семьи Перепелкина и Гончарова-Шмакова стали жить в областном центре, где купили за 120 тысяч рублей огромный двухэтажный особняк. Дом официально был куплен по цене в два раза дешевле, чем фактически договорились стороны, чтобы меньше платить государству госпошлины. И его Илларион Константинович оформил на себя и на дочь Гончарову-Шмакову, которая находилась официально с мужем в разводе.
Туда и поехал после успешной операции в столице Сарафан в новом воровском качестве и с новой кличкой Лесник. Многолетнее нахождение в местах лишения свободы отразилось на всем складе его характера. Он душевно огрубел, а постоянное ожидание подлости в отношении себя со стороны любого зека развило в нем подозрительность и осторожность.
С приездом Виктора Альбина как бы проснулась от спячки, жизнь для нее вновь стала и содержательной, и интересной. Первые дни после его возвращения домой она не отпускала его от себя, была внимательна к нему и заботлива. Не могла с ним наговориться.
Вместе с ними днем постоянно находились их сыновья, которые первоначально встретили его холодно. Если старший сын уже забыл его облик, то о младшем и говорить было нечего, так как он отца увидел впервые. Однако под воздействием объяснений родственников и проявленных Виктором отцовских чувств к сыновьям дети быстро признали его отцом и не отставали от него до тех пор, пока их не укладывали спать.
Занимаясь дома на полу борьбой с сыновьями, которые общими усилиями всегда его побеждали, он испытывал к ним столько нежности и любви, о которых не мог даже предположить.
Купленные в Москве Душманом по заказу Виктора подарки пришлись всем по вкусу. Альбине он подарил косметический набор, французские духи, сапожки и костюм. Тестю и мачехе купил по импортному костюму.
По глазам Полины Геннадиевны Виктор понял, что она благодарна ему за внимание, за то, что он признал ее членом своей семьи.
Бурно проведя молодость, но так и не испытав радости материнства, Полина Геннадиевна, почувствовав приближение старости, сошлась с Бородой, а потом вышла за него замуж. Его внуки в силу своего малого возраста быстро признали ее бабушкой и проявляли к ней больше ласки, чем к родному деду, который в душе порой даже ревновал их к ней.
Полина Геннадиевна уже не могла себя представить без внуков и забот о них. Особенно она любила Антона, который вырос у нее на руках.
Как бы ни был Борода благодарен Виктору за оказанное внимание, он все же не утерпел, улучив момент, сделать ему замечание за совершенную им без его разрешения операцию в Москве.
— Мы не последний кусок хлеба доедаем, чтобы так рисковать, — пробурчал он недовольно. — Чтобы больше не подписывался ни на какие авантюры без моего ведома.
— Такой куш отхватили, а ты паникуешь, — возразил Виктор спокойно.
— Хорошо как хорошо, а вдруг возникнут неприятности, зачем они нам теперь? — продолжал его журить Борода.
— Вообще-то я не хотел, но меня уговорили, — признался Виктор.
— Вот видишь, как нехорошо с наскока получилось. С твоей профессией голову терять нельзя.
— Заметано! — согласился с ним Виктор.
Довольные результатом беседы, они расстались.
После того, как радость встречи улеглась, Виктор в девятом часу утра пришел к начальнику ОУР Строгановского ГРОВД для регистрации и получения разрешения на прописку, а также выполнения других не очень приятных формальностей.
Помощник дежурного по ГРОВД, молоденький лейтенант, ознакомившись с его справкой об освобождении, не посчитав нужным ему представиться, буркнул:
— Следуй за мной.
Лейтенант попетлял по коридорам, привел его к кабинету начальника ОУР. Заглянув в кабинет, сказал Виктору:
— Подожди здесь. — Примерно через пару минут он оттуда вышел. — Можешь заходить, — сообщил он буднично.
Зайдя в кабинет, Виктор увидел сидящего за столом худощавого, средних лет мужчину, одетого в серый цивильный костюм. Поздоровавшись, Виктор отдал начальнику ОУР свою справку об освобождении и, получив разрешение, сел на стул.
Кабинет был небольшой. В нем стояло два стола, приставленных друг к другу перпендикулярно. Один стол был плотно обставлен простыми стульями. Обстановку кабинета дополняли шкаф, сейф и настольный телефон.
— Я майор Чеботарев, по батюшке Владимир Григорьевич, какова моя должность, наверное, успели на двери прочитать?
— Успел, — подтвердил Виктор.
