— Так будем покупать или нет? — подгоняя с ответом Бороду, спросил Виктор.
— Берем! — успокоил его Борода. — Более 90 штук мы за его долю не дадим.
— А не мало? — спросил Виктор.
— Если бы не было переоценки на золото, то он и половины этой суммы не получил бы. Сейчас в ломбарде неворованное золото принимается по 98 рублей за грамм, а мы за ворованное предлагаем больше.
— А вдруг он не согласится нам продавать? — вновь задал свой вопрос Виктор.
— Тогда мы ему не няньки, и пускай рискует и головой, и добычей. Может оказаться на помойке без головы и козырного интереса, — предупредил Борода. — Так и передай ему мои слова.
Виктору жалко было отмежевываться от Валета, но личный интерес в нем победил.
— Ты учти, мы с него ничего не требуем за освобождение, а оно нам обошлось в хорошую копеечку, — напомнил Борода.
— Не вздумай об этих деньгах ему напоминать, — попросил Бороду Виктор.
— Он не маленький, сам должен помнить и о них со мной поговорить, — нравоучительно заметил Борода.
— Если бы я в столице не отхватил куш, то, конечно, мы с него свои расходы истребовали бы, а так, давай простим.
— Как хочешь, бабки твои, но ему все же скажи о твоей доброте, пускай помнит о ней, может быть, когда еще придется ее отработать нам. Обрати внимание, у нас очень много бабок уходит из кубышки на разные благотворительные цели. Пора ее закупорить.
— Думаешь, мне их не жалко? Но пара корешей, которые тебя не подводили в жизни, тоже чего-то стоят, — глубоко вздохнув и выдохнув, заметил Виктор.
Поднявшаяся по винтовой лестнице на второй этаж Полина Геннадиевна поинтересовалась:
— Вы обедать думаете?
Виктор посмотрел на наручные часы, которые показывали уже 17 часов, сказал:
— Жрать, конечно, охота, но может быть, Альбину подождем?
— Она работу заканчивает в 18, а твои партизаны скоро мне все кастрюли перевернут, — шуткой напомнила она ему о сыновьях.
— Против такого козырного довода нечего возразить, — поднимаясь с дивана, согласился Виктор с ее предложением.
Как-то Душман днем зашел в ресторан пообедать. Он сел за столик знакомого официанта, который быстро выполнил его заказ.
Занятый обедом, Душман не заметил, как сзади к нему подошел Алик, главарь одной из кавказских группировок, неплохо приспособившийся к каменным джунглям большого города, имевший своих «коров», подаивая которых неплохо держался на плаву.
— Мне надо с тобой обговорить одно дело.
Вытерев рот салфеткой и окинув зал взглядом, Душман через два столика от себя увидел компанию из пяти человек, тоже кавказской национальности. Они заинтересованно смотрели в его сторону.
Поймав его взгляд, Алик пояснил:
— Мы тоже сюда заскочили пообедать и случайно встретили тебя.
— У меня с тобой общих дел не было, нам не о чем говорить, — не скрывая недовольства, сказал Душман.
Заловить его одного капеллой в ресторане и предлагать поговорить по душам было вызовом, которому он не должен был поддаваться.
— Я тебя прошу не отказываться от разговора, — цинично скривив рот и покивав головой из стороны в сторону, продолжал настаивать Алик, всем своим видом говоря: «Чего ломаешься? Все равно будет по-моему».
— Твой разговор со мной такой срочный, что ты мне не дашь пообедать? — с глубоким смыслом задал вопрос Душман, считая, что если от Алика последует категорический ответ, значит, он и его компания настроены к нему агрессивно, если последует положительный ответ, то противники настроены на мирный исход беседы.
— Мы не спешим, подождем, — снисходительно ответил Алик. — Тем более сами тоже жрать хотим.
Алик ушел к своему столику. Когда Душман пообедал, к нему подошел официант получить плату. Отдавая ее, Душман сказал:
— Там на улице стоит «тойота» 47–15, скажи водителю, что Алик вынуждает меня поговорить с ним.
— Сделаем! — очаровательно улыбнувшись и плебейски изогнувшись, пропел официант.
Увидев, что Душман освободился, Алик подсел к столику Душмана.
— Послушай, дорогой! Ты обидел очень хороших людей, — начал «ласковую» беседу Алик.
— Если я кого и обидел, то перед тобой держать ответ не собираюсь, а мазу за других тянуть — опасная вещь, — поигрывая желваками, зло бросил Душман.
Душман сказал истину, которая в преступном мире была законом. Такой закон давал право попрать человека с огромным авторитетом и могуществом, чего Душман за Аликом не видел.
«Алик в ресторане со своей кодлой не посмеют устроить байрам, кроме всего, у меня за поясом есть дура, но лишний раз засвечиваться с нею не хочется», — подумал Душман.
Опять недовольно покивав головой, Алик произнес:
— Еще не выслушал меня, а сердишься.
— Чего ты от меня хочешь?
— Вот это разговор настоящих мужчин, — безо всякого повода для оптимизма подхватил Алик. — Мне ребята сообщили, что ограбление фирменного кооператива твоих дружков работа.
— Если ты так уверен в своем предположении, то беги в ментовку и выложи свои козыри, может быть, заработаешь ценный подарок, — ковыряясь ногтем в зубах, зло бросил Душман.
— Ты меня не обижай, — ощерился в злобе Алик. — Я ведь тоже могу на тебя обидеться.
— Интересно посмотреть на тебя в злобе, никогда не видел, — продолжал накалять обстановку Душман.
— Сейчас увидишь, — заверил его Алик.
Несмотря на то что Душман не сводил глаз с Алика, он не заметил сигнала, по которому все его дружки, поднявшись из-за стола, направились к ним.
Резко выхватив из-за пояса пистолет, Душман, направив его на Алика, нервно предложил:
— Скажи своим харям, что им за моим столом места нет.
Алик, подняв руку вверх, вернул своих сторонников назад.
Душман понял, что у Алика неожиданный наскок на него не удался.
— Ладно, говори, чего ты от меня хочешь?
— Последнее время ты здорово стал сорить бабками, — не скрывая зависти, сказал Алик. — Я подумал: откуда они у тебя появились, и вдруг мне кооператоры говорят, что у них обчистили сейф и что ты им угрожал карой за то, что они не хотят платить тебе дани. Потом мне из верного источника сообщили, что к тебе приезжал медвежатник. Поэтому, кроме вас, сейф кооператоров никто не мог взять.
— Ну и что с того, что ты так считаешь? А я считаю, что его ты со своими дружками ломанул, — улыбнувшись, пошутил Душман.
Почувствовав смену настроения Душмана, Алик тоже пошутил:
— У меня в друзьях те, у кого сейфы чистят, а у тебя в друзьях те, кто их очищает. Я понимаю, что все ты вернуть не сможешь назад, но своей долей ты поделись со мной, — наконец высказал свою главную мысль Алик.
— Так тебе часть доли надо? Так бы сразу и сказал, — оживляясь и возбуждаясь, заметил Душман. — Так вот что я тебе скажу: мотай со своей кодлой туда, откуда прикатил, и устанавливай там свои законы, а у нас уже есть свой закон, который гласит, что такие шустряки, подписавшиеся после ухода поезда на покупку билета, теряют свои бабки и идут за ним пешком.
Алик, плохо знавший русский язык, полностью смысл сказанного не уяснил, но понял, что Душман не хочет идти ему навстречу.
— Ты туман не напускай, а говори прямо, делишься со мной добычей или нет?
— Так ты меня не понял! — искренне удивился Душман. — Ну что же, придется пояснить. Вали от меня, пока трамваи ходят, а о нашем торге сегодня будут знать все авторитеты стольного града, чтобы с таким говном, как ты, больше не садились за стол, — заключил свой монолог Душман, пряча пистолет за пояс, увидев вошедшее в зал свое подкрепление.
Такого оскорбления Алик потерпеть не мог. Он набросился на Душмана с кулаками, но что он мог противопоставить бывшему десантнику, наткнувшись на мешок с кулаками? Несколькими отработанными ударами Душман сокрушил его активность и, посадив Алика на стул, спросил:
— Ну и как дальше поступим? Будем воевать или, может, наш конфликт вынести на воровской суд? Учти, я на все согласен. — Положив руку на грудь, он пошутил: — Как Васин.
Алик на его слова ничего не ответил, а, набычившись, молча сидел на стуле. Покидая его, Душман пренебрежительно бросил:
— Я тебе не корова и никогда не буду наживкой, мною ты всегда подавишься.
— Посмотрим сегодня вечером, кто из нас будет смеяться, — пробурчал ему Алик.
— Только не ты, сранье, — бросил ему, уходя, Душман.
Какой разговор состоялся между двумя другими противоборствующими сторонами, Душман не слышал, но со стороны кавказцев агрессивных выпадов не было. Его же сторонники в драку не лезли, так как не было команды, а они видели, что их шеф себя в обиду не дал, а его победа в драке автоматически распространялась на них.
Материальные дела банды Душмана процветали потому, что его «быки», обнаглев в поборах клиентов, выглядели как кучка хорошо выдрессированных борзых, готовых по первой команде своего хозяина броситься на дичь, но не мешающие ему там, где он в их помощи не нуждался.
