впитали много воды и гореть не будут. А ты совсем замерзла. – Антон сложил собранные дрова шалашиком и щелкнул зажигалкой.
Только что рожденное красновато-желтое пламя слабо вспыхнуло и недовольно зашипело, пытаясь отогнать тьму и холод. Но, истратив разом все свои силы на этот первый отчаянный всплеск, не смогло справиться с сырыми дровами: последний раз лизнув палку, оно потухло, оставив лишь струйку едкого дыма.
– Вот так и с людьми, – прошептал парень. – Не всегда удается с первого раза.
И он вновь вытащил зажигалку.
Через четверть часа огонь наконец разгорелся сильнее. Пламя взметнулось вверх, костер весело затрещал, превращая дрова в мерцающие головешки.
Катя придвинулась ближе и блаженно вытянула озябшие ноги. Она расслабилась, отогреваясь. Прикрыла глаза и незаметно для себя задремала.
Ее разбудил треск ломающихся веток. Резко пришла в себя и вскочила на ноги. Кто-то продирался к ним через кусты. Бросила испуганный взгляд на Антона – но тот сидел напротив и неподвижно смотрел в огонь. Его лицо ничего не выражало.
«Медведь! Это медведь!!!» – забилась в голове безумная мысль. Спросонья она не сразу сообразила, что находится не в лесу, а в парке.
Заросли раздвинулись и из кустов на поляну ввалился парень, отряхивая одежду от прилипших листьев и сломанных веточек.
– Ба, Толян! Глянь – это ж не наши. Здесь парочка, – произнес визитер назад в темноту. Он был худой и весь какой-то узловатый. Движения резкие, торопливые, будто опаздывает и поэтому жутко нервничает, глаза колючие, злые, – заметались короткими перебежками от Кати к Антону и обратно.
Названный Анатолием осторожно выбрался следом.
– Что, другого места не нашли помиловаться? – произнес этот второй, более коренастый и спокойный. Лишь на мгновение его взгляд задержался на Кате, а затем уперся в Антона, внимательно изучая.
Первый при этих словах присвистнул и глумливо ухмыльнулся.
– Мы вовсе и не парочка, – обиженно буркнула девушка.
– Стало быть, ты свободна? – разом повеселел Анатолий.
Антон наконец оторвался от созерцания костра и поднял глаза на непрошеных гостей:
– Она просто злится, что нас прервали.
Катя хотела возмутиться на такое вранье, но оценила ситуацию и промолчала.
Тот, который худой и нервный, зашелся в приступе надсадного кашля, смачно харкнул на землю и громко высморкался. Пошарив по карманам, достал мятую пачку сигарет, засунул одну в рот и сипло поинтересовался:
– Прикурить есть чем?
– Конечно, – передразнила Катя, – мы же не магией костер разожгли!
Антон вздрогнул и смерил спутницу долгим пристальным взглядом. Где-то в отдалении пронзительно закричала ночная птица.
– А девушка-то кусается, – рассмеялся коренастый.
Антон молча достал зажигалку и перекинул худому. Неуклюже поймав, тот щелкнул колесиком – но искры не было. Попробовал еще – но та опять не сработала.
– Твою ж мать! – потряс в руке. – Почти полная. Сломалась сука! – и зажигалка полетела в кусты.
Подобрав с земли небольшую палку, подцепил раскаленную головешку и выкатил ее из костра. Затем, припадая на четвереньки, несколько минут крутил мягким местом, безуспешно пытаясь разжечь папиросу. Он сопел, чертыхался и извивался всем телом; настолько трусился быстрей сделать затяжку, что совсем не отслеживал себя со стороны. Катя терпеть не могла, когда курят: сами травятся, да еще и люди вокруг должны нюхать, поэтому откровенно злорадствовала. Потом вдруг спохватилась, вспомнив о практике. Зря она так. Ну что взять с человека, страдающего никотиновой зависимостью и дефицитом воли. Да он же просто жалок!
Наконец худой пыхнул и задымил, портя воздух запахом дешевого табака. Девушка заскрипела зубами, но вновь смогла взять себя в руки и натянула на лицо кривую улыбочку. Спокойно, только спокойно. Нужно удерживать состояние, не позволять ему…
– А деньжата у вас водятся? – неожиданно выдал курильщик, в очередной раз сделав затяжку. – Нужны позарез… может, одолжите чуток?
Улыбка предательски отяжелела с боков, сбежала вниз и сразу неприятно засосало под ложечкой. Намерения этих двоих стали ясны как день – сейчас устроят самый настоящий грабеж.
Антон покачал головой:
– Не могу тебе с этим помочь. А она, – кивнул на девушку, – даже кошелек из дома не захватила.
Да, Катя не только кошелек не взяла, но и сумочку вообще, а там было какое-никакое средство защиты. Брызгаешь в глаза – и противник в пелене собственных слез тонет. Но теперь придется заставить их рыдать по-другому. Кулаками.
За последний месяц девушка много и долго думала над словами Нила. О том, что зло должно быть остановлено. И все больше убеждалась – он абсолютно прав. Фраза: «Ударили по одной щеке – подставь другую», – была придумана для рабов кем-то очень хитрым. Достаточно просто по сторонам посмотреть, да хоть ту же Ирку взять, мамину подругу. Вчера муж опять избил. Уже 15 лет физиономию разукрашивает, а она, дура, терпит. Так он и не плошает – бьет все чаще да сильнее… Зло лишь разрастается, не встречая сопротивления. Это каким нужно быть прожженным мазохистом, чтобы, когда тебе по щеке врезали, еще и другой подставиться. А касательно этих двоих (Катя искоса следила за бандитами), даже если предположить, что деньги не на выпивку нужны, а на лечение любимой бабули, их все равно нужно остановить. Иначе быстро войдут во вкус и скатятся по наклонной. И при этом пострадают невинные люди… В тот раз с Максом она сглупила, но сейчас получила второй шанс и поступит правильно.
А тем временем Анатолий наседал на Антона:
– У тебя забавная серьга в ухе, давно ищу подобное… презентуй, а?
– Сережку – нет, – Антон миролюбиво улыбнулся. – Она в единственном экземпляре и не представляет ценности. Но дорога как память. Могу браслетик подарить, – поднял руку и повертел запястьем, демонстрируя фенечки из бисера, – выбирай любой.
Катю скрутило от отвращения: ведь нельзя же и правда дружелюбничать с такими вот товарищами. Ясно, что просто заискивает перед ними из страха.
Девушка вдруг отчетливо вспомнила сценку из детства. Тогда они с братом были мелкими и еще играли вместе. И вот, насмотревшись сериала про Зорро, тоже решили бороться за справедливость и для начала смастерили себе костюм. Лоскутков черной ткани хватило лишь на штаны и плащ. Ох, и ругалась потом родительница! Она их принесла в надежде подшить ковровые дорожки в коридоре. Штаны получились узкие и короткие – на брата не налезли, поэтому Катя надевала их сама и, кутаясь в плащ и держа в руке деревянную швабру, становилась на сторону добра. Тогда все казалось простым и понятным и в фантазиях она спешила туда, где попирали справедливость и законы чести.
– Вы ничего не получите! Хорошие люди работают, а не грабят тех, кто слабее! – даже сама растерялась, осознав, что произнесла
