и даже нанести пару удачных ударов – но не более того. Он проиграл, потому что должен был проиграть. Трое против одного – вариант, при котором все решается очень быстро.
В какой-то момент Костя уже не способен был сопротивляться. Он просто сжался на полу, закрылся, как мог, наблюдая, как брызги крови разлетаются по серому полу и светлым стенам. Он понятия не имел, когда все это закончится… и что от него к тому моменту останется.
Если бы кто-то спросил у нее, что она там делала, Рита не смогла бы объяснить. Причин у нее вроде как не было, да и не сумела бы она в таком состоянии придумать достойную ложь. Вот только когда она приехала туда, все закончилось, лестница опустела, и задавать вопросы стало некому.
Единственными, кого Рита опередила, стали уборщицы. Когда она добралась до подъезда, кровь еще не успели замыть, и Павловская получила возможность наблюдать сцену расправы во всем масштабе – разводы на стенах, брызги на ступенях и особенно зловещая лужа возле стены…
Рита просто стояла там и смотрела. Она не знала, сколько времени прошло. Она понимала, что не нужно ей наблюдать за этим, однако оказалась не в силах отвести взгляд. Потом внутри как будто что-то оборвалось, и последующие события Рита запомнила смутно, отдельными кадрами, будто они и не с ней произошли.
Ей хватило выдержки позвонить и назначить встречу. Она что-то говорила… Не важно что, важно, что прозвучало это солидно, ей поверили. Она ехала через город спокойно, без нарушений, не гнала, даже когда очень хотелось. Все, кто наблюдал за ней, ни на секунду не усомнились бы, что с ней все в порядке.
И уже в кабинете отца она сорвалась. Она кричала так, что ее, пожалуй, и за забором слышали. Рита не стыдилась этого, все зашло слишком далеко, перед глазами у нее по-прежнему стояла кровавая лужа.
– Как ты мог? Ему же шестнадцать лет, он здесь ни при чем, ты не имел права втягивать его в свои игры! То, что ты делал раньше, было плохо, но это… Это уже за гранью!
Дубровин слушал ее с привычным спокойствием. Ее срыв и крики наверняка раздражали его, однако виду он не подал. Он даже не вызвал охрану, хотя мог бы, он как будто наслаждался зрелищем… Да и почему бы ему не наслаждаться? Он очень много сделал, чтобы добиться такого.
Лишь когда Рита выдохлась и взяла паузу, он спокойно произнес:
– Все сказала? Да, это подло: так портить жизнь первому попавшемуся шестнадцатилетнему мальчику. Но правда ли первому попавшемуся?
Тут уже Рита была вынуждена прикусить губу, запрещая себе говорить. Она по глазам отца видела: ее усилия бесполезны, он все знает… Но она до последнего надеялась, что случится чудо.
Напрасно. Никакого чуда не было.
– Ты пыталась со мной играть, уверенная, что я не замечаю этого, – равнодушно продолжил Дубровин. – Ах, это просто шоу, ты просто побудешь ведущей, всего лишь развлечение! Ты думала, я не пойму, если ты поняла?
– Тут ты должен был опередить меня – тебе наверняка было известно больше! – горько усмехнулась Рита.
– Я оберегал тебя.
– Даже не начинай! Ты делал то, что тебе хотелось, что было выгодно лишь тебе… А я могла бы постоять за себя сама, если бы ты позволил мне!
– Правда? Столько лет не могла, а тут неожиданно смогла бы?
– Это еще что должно означать?
– Твой муж тебе изменяет, – со скучающим видом пояснил отец. – Постоянно. Нет, у него нет постоянной любовницы, он банально вызывает проституток. Но разве это меняет так уж много? И он докладывает мне обо всем, что связано с тобой. Человек, к которому ты якобы от меня убежала – твои слова, не мои. Видишь? Ты не способна справиться даже с этим. Так что не нужно убеждать меня, что ты справишься с чем-то посложнее.
Дубровин все еще сидел за столом, и Рита стояла в нескольких шагах от него, но ей вдруг показалось, что он ее ударил. Гордость требовала доказательств – конечно же, это неправда! Гриша бы так не поступил, он просто не мог…
А здравый смысл шептал, что не нужно дергаться, не за что больше держаться. Дубровин не тот человек, который станет о таком врать, это ниже его достоинства. Гриша действительно ей изменял, и доказательства тоже найдутся… да и сама она давно это знала, просто верить не хотела. Обмануться до смешного легко, было бы желание.
Поэтому Рите не к кому было обратиться – и не было способа остановить Дубровина. Если бы она знала хоть один путь навредить отцу, она бы давно воспользовалась им. Но она рассчитывала на побег… который сорвался.
Она еще не знала, как будет дальше жить с Гришей – и будет ли вообще. Пока что это отходило на второй план. Гриша, при всей своей подлости, был жив и здоров, дети – тоже, перед ними она ни в чем по-настоящему не провинилась.
Поэтому она покинула кабинет Дубровина, не прощаясь, и прямо из его дома отправилась в больницу.
Дорога получилась долгой, и даже в онемевшее от шока сознание Риты пробирались подозрительные мысли. Если Дубровин хотел избавиться от Кости, зачем вернул его в проект? Ведь нападение в итоге оказалось никак не связано с конкурсом! А если пересчета голосов добился не Дубровин, то кто тогда? Она верила, что это Гриша, но теперь понимала, что ошиблась. Если ее муж был на коротком поводке у Дубровина, он бы и шагу не сделал без дозволения, и в этом случае никакого дозволения он бы не получил.
Оставался еще один вариант… всего один. Но о нем Рита знала настолько мало, что и размышлять смысла не было, только не в таком состоянии.
В больнице никто ее к Косте, конечно же, не пустил, да она и не настаивала. Что она могла сказать ему? Как объяснила бы свое присутствие? Как посмотрела бы в глаза, зная, кто сделал это с ним и почему?
Рита не сомневалась, что не справится, поэтому она просто отправилась искать Женю. Та, измученная и давно не спавшая, пила кофе в одном из коридоров. Заметив, что к ней кто-то приближается, Женя встрепенулась, явно обрадованная, но потом разглядела Риту и разом сникла, у нее не осталось сил даже на удивление. Похоже, она ожидала кого-то другого.
– Простите, что снова вмешиваюсь в вашу жизнь, но на проекте мне рассказали о случившемся, и я решила проверить, как дела
