Генералу вдруг стало не по себе: этот огромный, вооруженный самым современным оружием против воздушных, надводных и подводных целей монстр был совершенно беззащитным, умиротворенным, как заснувший среди игрушек младенец. Спущенный на причал трап был заперт на цепочку, зашитую в ткань, словно в музее перед дорогим экспонатом.
Оператор не жалел пленки, снимал каждую деталь, вглядывался камерой в лицо часового, в жерла торпедных аппаратов на палубе, в небольшой, словно игрушечный, вертолет на корме, следил за движением патруля, шаркающего ботинками по бетону. Когда он вышел из зоны видимости часового, видеокамера запечатлела, как сняли патруль, втащили его в узкую щель между штабелями блоков, разоружили, у офицера отняли рацию. А он был откровенно перепуган черными масками, черными, обтянутыми трикотажем головами, а более всего внезапностью. Бывший с ним старший матрос улыбался и изумленно крутил головой. Бойцы стянули с него бушлат и бескозырку, с офицера - шинель и горделивую, с высокой тульей фуражку, мгновенно переоделись и зашаркали по бетону, направляясь к трапу. Глухо брякнула снятая цепочка, загремели по ступеням ботинки. Часовой на палубе проснулся, но не дрогнул, зябко помахал руками и через мгновение уже исчез из виду.
Генерал приказал по рации Головерову перекрыть доступ к флагману и брать всех, кто появится, в каком бы он чине ни был. Плененному патрулю объяснили, что это не смертельно, а всего-навсего учебная операция морского спецназа, и для пущей убедительности разрядили и вернули офицеру личное оружие. Услышав русскую речь, он просиял, сдавленно, по-мальчишески засмеялся:
- Я думал, американцы! Американский десант! Это натолкнуло генерала на мысль усложнить операцию, и он тут же передал всем командирам "троек" приказ говорить только на английском языке.
Следуя за оператором, он уже поднялся на палубу, когда откуда-то с кормы примчался огромный мраморный дог, зычный лай загремел среди железа надстроек: кто-то выпустил его из помещения! Бойцы замерли, прижавшись к стене, почти не дышали. Надо было выждать время, когда "тройка", движущаяся по левому борту, достигнет кормы и перекроет выход на палубу, откуда выскочила собака. Неподвижные люди сбили пыл и ярость пса; он сбавил тон, залаял для острастки, возможно, поджидая хозяина или любого человека из команды, к которой он наверняка привык. Генерал показал знаком стоящему впереди разведчику на его морскую шинель, снятую с пленного. Тот сообразил и стал медленно приближаться к собаке, протянул ей рукав со спрятанной в него кистью руки. Смущенный дог отскочил, трижды пролаял и замолчал, принюхался. Не делая резких движений, разведчик снял шинель и положил на палубу.
- Охраняй! - зашептал. - Сидеть! Охраняй! Пес сидеть не пожелал, однако обнюхал шинель, отфыркнул запах и снова залаял.
- Эй, на палубе! Кончайте дразнить собаку! - послышался недовольный сонный голос.
- Да мы играем! - петушачьим голосом откликнулся разведчик. - Греемся, холодно!
- Выйду - погреешься! - пригрозили сверху. - Игрушку нашли...
Этот короткий диалог неожиданно подействовал на дога умиротворяюще. Он еще раз обнюхал шинель и потрусил, скрябая когтями, на нос корабля. Генерал перевел дух и знаком подал команду "вперед". Оператор проводил камерой собаку и прицелился вдоль борта.
Бойцы не спеша сняли ботинки возле лестницы к капитанской рубке, аккуратно составили их под первую ступеньку и дальше пошли в носках. Дед Мазай с двумя офицерами остался возле двери и, дождавшись сигнала, что весь корабль перекрыт с палубы, вызвал две "тройки" Головерова. Начиналось самое трудное блокировать команду, взять машинное отделение, все боевые части и, главное, радиорубку. Секундомер показывал уже седьмую минуту с начала операции по захвату флагмана, счет шел от момента, когда сняли береговой патруль. На десятой минуте генерал получил сигнал, что капитанская рубка и боевые части корабля взяты, а еще через тридцать секунд доложили: все каюты команды, а также офицеров "Адмирала Кузнецова" находятся под контролем.
- Мне нужна радиорубка, - напомнил дед Мазай. Еще через пару минут командир одной из "троек" сообщил, что вошел в радиорубку - оказалась закрытой изнутри и пришлось тащить к ней полусонного телеграфиста из отдыхающей смены, чтобы тот поскребся в дверь. И в этот же момент в недрах корабля послышался глухой выстрел. Оказалось, стрелял из личного оружия капитан третьего ранга, спавший в служебном кубрике противовоздушной обороны корабля. Обошлось без жертв, "макаровская" пуля повредила запасные магазины на груди бойца "Молнии". Офицера скрутили, ведут в жилой отсек, где находится вся плененная команда. После дога это был второй член экипажа, оказавший сопротивление...
В радиорубке дежурный офицер и вся его смена из четырех человек лежали на полу вниз лицом, припертые автоматными стволами. Генерал выключил секундомер и приказал отпустить моряков.
- Где находится капитан корабля? - спросил генерал по-английски, обращаясь к офицеру
- Отвечать не буду! - также по-английски сказал тот.
Бойцы "Молнии" тем временем изучали документацию радиорубки, листали журнал, "медвежатник" пытался открыть кодовый замок сейфа.
- Хорошо, - спокойно согласился дед Мазай. - Кто из матросов желает спасти свою жизнь и ответить на мой вопрос?
Матросы языка не понимали, крутили головами, поглядывая на своего командира.
- Только пикните, суки! - по-русски предупредил офицер-радист, хотя сам находился под стволом.
- Спрашиваю еще раз, - на ломаном русском проговорил дед Мазай. - Кто мне скажет, где капитан вашего корабля? Кто скажет, будет помилован и отпущен домой. Остальных ждет расстрел.
Матросы молчали, взглядывая из-под бровей: чего-чего, а партизанского упрямства и молчания еще хватало... Правда, один, старшина первой статьи, горестно проронил:
- Тепленьких взяли, проворонили на х...
- Ты хочешь сказать? - Генерал упер палец в его худенькую грудь.
- Да пошел ты на х... - устало послал тот и отвернулся от видеокамеры.
Спектакль испортил "медвежатник", вращавший ручки кодового замка на сейфе, забывшись, сказал с веселой простотой:
- Готово, товарищ генерал! Отщелкал... Смена радиорубки, как по команде, вскинула головы, видно, показалось, ослышались.
- Ладно, мужики, комедия кончилась, - заключил дед Мазай. - Вам повезло. Все это лишь учения морского спецназа. Верно сказано, тепленьких взяли. А вы проворонили... Вызывайте мне капитана корабля и начальника особого отдела. Объявляйте им тревогу. Думаю, причина для этого есть.
- А документы ваши можно? - несмело спросил офицер.
- Милый мой, какие тебе документы? - вздохнул генерал. - Шпионов надо было ловить раньше, когда собака на палубе залаяла, - еще не поздно было. А теперь вы все пленные, так что выполняй приказ, играй тревогу своему капитану, только не боевую - учебную, чтобы не поднимал шума.
Пока ожидали прибытия на борт командира корабля и особиста, бойцы перешерстили сейф и нашли распоряжение - в определенное время отключать канал космической связи и глушить наземную радиостанцию, Работающую из военного городка локаторщиков. Без объяснения каких-либо причин - нечто вроде обязательного задания, не требующего дополнительной информации. И морячки спокойно выполняли его наряду с множеством остальных требований по службе: никто бы и не стал задавать лишних вопросов. Для боевого корабля это было нормально, приказы командиров не обсуждаются, так что этих ребят остается только пожалеть, ибо после "освобождения" флагмана начнется суровая разборка...
Капитан и особист явились в сопровождении конвоя из "тройки" Головерова, который успел уже разоружить начальство и сообщить, что корабль захвачен морским спецназом. Капитан "Адмирала Кузнецова" с трудом скрывал гнев, смотрел исподлобья и одновременно был отвлеченно-задумчивым, должно быть, сочинял в уме, как станет докладывать командующему флотом. Особист в морской форме капитана второго ранга, какой-то тихий и невзрачный, вежливо козырнул генералу и попросил документы. Генерал увел его из радиорубки на палубу; там сдернул маску с лица и, пока "кавторанг" изучал документы, подышал свежим, по-утреннему чистым воздухом.
- Все в порядке, товарищ генерал, - вымолвил наконец особист.
- У меня-то в порядке, а у тебя, брат, бардак, - облокотившись на леера, произнес дед Мазай. - Флагман можно голыми руками взять. Отпор оказали дог и какой-то похмельный офицер... Я вынужден доложить твоему начальству.
- Разве в этом моя вина? - спокойно сказал "кавторанг". - Вахтенные матросы не умеют стрелять, ни разу не выезжали на стрельбище. Нет патронов. Офицеры не получают зарплаты, нет денег. Нет боевой подготовки, потому что давно уж стоим у причала и не выходим в море - кроме НЗ, нет топлива. Конечно, я виноват, товарищ генерал... Доложите обязательно! Может, хоть что-нибудь стронется с места!
