Убрать «объекты» оказалось гораздо проще, чем найти… Искать «объект», практически не имея надежной информации, — это задача для солидной группы со спецсредствами.
Ничего не получилось с Майклом Фридманом. Омельченко, естественно, не раскрывая существа дела, привлек к поискам сотрудников питерского отделения ФСБ, отчасти и милицию напряг… Пусто. Среди живых Фридмана в Питере не было. Оставались неопознанные трупы, но…
В городе около сотни моргов при больницах — можно год среди искореженных жмуров топтаться и не сыскать нужного. Особенно среди тех, кого уже обычными средствами и не опознаешь. Впрочем, Хозяин особо на этого иностранца и не нацеливал. Просто приказал — поискать… Александр Иванович «поискал», хорошо «поискал», но не нашел. Такое случается.
Еще — и это было, пожалуй, самым главным и самым сложным — требовалось найти иголку в стоге сена. Буквально так. Разве разыскать маленькую видеокассету в большом пятимиллионном городе просто? Не то слово. Невозможно, если работать бессистемно.
Система и отправные точки поиска, к счастью, были — пункт видеопроката в библиотеке, адрес хозяина этого проката, «наколки» по его связям, другие кончики имелись.
Начал Александр Иванович с самого надежного, с видеопроката. С максимальной тщательностью его следовало проверить еще раз…
Входную дверь в библиотеку майор Омельченко вскрыл без малейших затруднений. Ни читателей, ни персонала в три часа ночи здесь, разумеется, не отмечалось. Еще днем под видом посетителя он выяснил, что никакой сигнализации за несколько дней, прошедших после визита Валеркиных бандитов, в библиотеке так и не установили, а замки для него сложности не представляли.
Подсвечивая себе тонким лучом карманного фонарика Александр Иванович при помощи титановой фомки легко отодрал присобаченную кое-как несколькими гвоздями дверь проката видеокассет.
После первого налета Валеркиных недоумков, земля им пухом, здесь, судя по разгрому, никто не прибирался и не наводил порядок — почти все кассеты грудой валялись на полу. Это значительно повышало шансы.
Уже шли третьи сутки после того, как Хозяин самолетом отбыл в столицу, поручив Омельченко найти кассету и, как он выразился, «прибраться за сыном». Прибрался…
И хотя Омельченко к смерти Малькова-младшего никакого касательства не имел — смерть наступила от вполне естественной причины — инсульт, с Хозяином еще предстояло выяснять отношения. Наверняка, у генерала шевельнется мыслишка, что Валерку убрали. А на кого тень? На того, кто ближе… На Омельченко, на кого же еще!
Работать в Питере приходилось практически в одиночку. Помощь коллег из местного отделения ФСБ сводилась к мелочевке: узнать, выяснить, установить… Вообще, насколько ему было известно, он в городе был сейчас единственным доверенным лицом из команды Станислава Георгиевича. Не считая неживого Валерки в морге…
Впрочем — нет, тело Валерика уже в Москве. Как раз сегодня ночью и должны были отправить.
Допился-доигрался все же малыш. Слабаком оказался. Гавкнулся!
Быстро собрав все кассеты в две большие сумки — набралось около двухсот штук — и уже направляясь к выходу, Омельченко услышал, что кто-то возится у входной двери. Интересно…
Отставив тяжелые сумки в сторону, он достал пистолет с глушителем, тихо, не включая фонарика, приблизился к двери и замер. Минута, две… Он мог ждать долго, очень долго. Он мог ждать сутками, неделями…
Возня не прекращалась. Кто-то поскребывал дверь. В нижней части слышалось быстрое неритмичное дыханье, какое-то повизгивание… Черт, да это же собака!
Не убирая пистолета, осторожно приоткрыв дверь на несколько сантиметров, майор действительно увидел на крыльце перед дверью собаку. Бездомная дворняга испуганно отскочила от рывком открытой двери и убежала прочь.
Идиотизм! Собака… Какой черт ее принес?
Майор с облегчением вздохнул, осмотрелся и неспеша перенес сумки с кассетами в припаркованную неподалеку — метрах в ста от входа — машину. Из «джипа» он еще раз оглядел улицу — чисто, завел мотор и поехал на «точку» — конспиративную квартиру, служившую ему временным убежищем. До утра ему предстояло из груды кассет найти нужную, одну-единственную, воистину бесценную. Если она среди них есть.
«Вот черт, — подумал он с раздражением, — а видик на квартире всего один! Затянется работа…»
Из информации, полученной от покойного Малькова-младшего, получалось, что кассета все еще вполне могла находиться в прокате. В первый обыск Балерины недоделанные помощнички ничего не нашли, поскольку работали методически неверно. Надо было не по этикеткам выбирать, а взять все кассеты, абсолютно все, и каждую проверить. Технически это было несложно.
«Кроме того, если уж не смогли всего унести, — подумал Омельченко, — взяли бы только залоговые кассеты». Насколько майор представлял себе технологию работы видеопроката, Валеркина кассета вообще не могла находиться на общих полках. Наверняка, до погрома залоговые кассеты хранились как-то отдельно от прокатных. Если ее в залог сдали. А все прокатные кассеты пронумерованы, с залоговыми не перепутаешь. Если она, дорогуша, среди этих, и он ее до утра найдет, — прокатчика можно было бы с уверенностью и отбросить. Вряд ли этот Заяц каким-нибудь образом касался ее. А лишние трупы — лишняя возня и большой риск. И найти его, погорельца, еще надо…
Однако Хозяин однозначно приказал: допросить прокатчика и убрать. Ну что же — приказ есть приказ… допросим и уберем.
Еще у прокатчика работали две девки-приемщицы, теоретически они тоже могли как-то получить доступ к информации на кассете, но… Но ему одному искать их — и вовсе пустая затея. Если подошлет Хозяин еще людей, тогда — да, а так…
Хотя, прокатчик-погорелец сам должен адреса своих приемщиц знать. Скажет — никуда не денется.
«Еще это из него вытряхивай! — с неудовольствием подумал Александр Иванович. — Но приемщицы — это потом, в случае неудачи с этой грудой кассет, или с прокатчиком. Ими всерьез придется заняться, только если нужная кассета не будет обнаружена в ближайшее время среди этих…»
Он почему-то был уверен, что найдет ее, кассетку эту бесценную, так приворожившую Хозяина. Действительно — бесценную, судя по тем документам, что Валерик отснял. Если не наврал, конечно.
Кто еще? Секретарша Марина. Не за длинные ноги она покойному Бончу приглянулась. Валерка с ней шашни водил, по кабакам таскался, но с кассетой она связи как бы и не имеет. По крайней мере, никакого эпизода, кроме случайной сдачи кассеты в прокат, из допроса Малькова-младшего не выявилось. А уж его-то майор Омельченко наизнанку вывернул, двое суток допрашивал и под водочку, и под укольчик! Может, поэтому, и гавкнулся парень…
Ладно. Мертвого не оживишь, а перед Хозяином этот факт с допросом выпячивать не разумно. Лучше замять.
Значит, если кассета здесь, в одной из сумок, после «товарищеской» беседы с прокатчиком можно сваливать в столицу. На секретарше Марине Хозяин своего внимания не заострял, так что она и не нужна. И то, слава Богу…
В общем, сущие пустяки остались — найти кассету и допросить прокатчика… с последующей ликвидацией. В остальном — все сделано: трое Валеркиных помощников убраны, концессионеры Бонча тоже ликвидированы.
Да, еще троих рейдовиков узкоглазых на Московской трассе на обратном пути нужно подобрать. Ну, это уж и совсем несложно: в определенное время в строго указанном месте. И пароль…
* * *
Все же первому пришлось стрелять мне. Так уж вышло, так уж повезло… Или наоборот? Не знаю.
Ну, прет мне и прет в последние дни это чертово везенье! Ну, совсем черная полоса в жизни пошла. Не успеешь к одной беде привыкнуть, приспособиться, как…
В моем секторе, почти у летней кухни, где мы с Бобом коротали первую ночь, а потом Борька бесталанно колол дрова, совершенно бесшумно возникла фигура человека с рюкзаком и автоматом в руках.
Невысокого роста, крепенький, он стоял, немного ссутулившись под тяжестью рюкзака. Рожа измазана краской, как у рэмбы в кино, ей-богу… Комбинезон камуфляжный, серо-пятнистый какой-то.
Постояла эта рэмба несколько секунд, осмотрелась и махнула рукой. Почти сразу же возле него появился еще один, точно такой же. Но у этого в руках был автомат с глушителем-набалдашником на стволе. Ножи в чехлах на поясе… А небо было голубое-голубое, с редкими пушистыми облачками.
От нас до них было метров тридцать пять-сорок.
«И почему Коля решил, что эти ребята враги-диверсанты? — увидев бойцов, подумал я. — Вполне могут быть какие-нибудь наши, спецназовцы, например. Мало ли их сейчас всяких-разных развелось? И ученья исключить нельзя».
Я и сам, лет эдак двадцать пять тому назад, участвовал в чем-то похожем. Тоже группами по два-три человека пробирались по лесам и болотам. Правда, в то время у нас рожи краской не принято мазать было, и камуфляжа такого тогда еще в войсках не имелось, и автоматы не совсем такие… Но «глушаки» уже были, хотя тоже не у всех. Они тогда почему-то были засекречены, ПБС-70 назывались — прибор бесшумной стрельбы. За четверть века много воды утекло. И эти вполне могут нашими ребятами оказаться. А то, что они сквозь непроходимое болото протопали, — это как раз понятно. Если они спецы — их этому учат. Коля слегка переоценивает глубинную сущность своих непроходимых болот. Когда еще складные дюралевые лыжи-снегоступы придуманы были. И у этих наверняка какие-нибудь несложные приспособления для передвижения по болотам имеются. Не по воздуху же они над топями летают, «диверсанты» эти!
