У вас этих овец до хера и больше, не обеднеете.
Вряд ли сирийцы понимали по-русски, но синхронного перевода и не требовалось – интонации и страхообразной морды сержанта оказалось вполне достаточно. Арабы, сменив тональность воплей с возмущённо-требовательной на просяще-жалостливую, остановились и даже немного попятились. Все, кроме одного – молодой, толстый мужик, испуганно блестя глазами-маслинами и не прекращая что-то орать, схватился за утаскиваемую двумя подчинёнными Котласа овцу и потянул её к себе. Командир отделения сделал шаг вперёд, чётко, словно на параде снял с плеча автомат, крутанул его в руках и впечатал приклад жадине в челюсть. Тот рухнул, как подкошенный.
– По сторонам секите, млять! – Мордвин, заметив, что личный состав увлечённо пялится на спектакль, навёл порядок. – Не на курорте!
Предосторожность, впрочем, оказалась излишней – бродящие по окрестностям сирийцы никак не выразили своего возмущения происходящим, вместо этого лишь ещё старательней делая вид, что никаких русских они в упор не видят. Товарищи пострадавшего, изо всех сил демонстрируя свою безобидность, подхватили его под руки и потащили через поле к машине. Голова араба безвольно болталась из стороны в стороны, пятная пожухлую траву обильными красными каплями.
– То-то, млять! – Котлас удовлетворённо сплюнул. – А у вас чего, пост что ли?
Вопрос адресовался Мордвину, задумчиво кивнувшему в ответ и в темпе организовавшему двоих подчинённых на заготовку ещё одной парнокопытной.
Морлок, в поимке будущего ужина не участвующий, вздохнул и, шуганув жестом слишком близко подобравшегося пацанёнка, уселся на рюкзак, привалившись спиной к огрызку бетонного столба.
Арабчонок (ну, или кто уж он там, много тут всяких…) далеко не отбежал, устроившись на куче строительного мусора в десяти метрах и поблёскивая оттуда маслинами любопытных глаз.
Гриша тяжело вздохнул и перехватил автомат поудобнее. Всё это ему не нравилось.
* * *
Толпа заставляла Марата чувствовать себя неуютно – крайние три месяца как-то отучили спокойно воспринимать массу совершенно чужих людей вокруг. Рынок 184 же, вытянувшийся вдоль длинной улицы, жил своей жизнью, словно никакой войны не было вовсе.
– Во! Попробуй, брат – саульская шаурма тут! – Вагит, протолкавшись сквозь рыночный хаос, протянул командиру один из двух увесистых свёртков и немедленно принялся за распаковку другого. Марат, небезосновательно рассудив, что «саульская» применительно к еде на дагестанском сленге наверняка означает что-то хорошее, последовал его примеру.
– Жи есть! – жизнерадостно пробурчал с набитым ртом его новый зам. – Умеют делать, да!
Валеев чуть было не ответил на автомате привычное «жи нет», но вовремя удержался. Это раньше, когда они с пацанами в Пьяном парке выпасали хачиков, а сейчас…
Шаурма, кстати, действительно оказалась очень вкусной. Оставалось надеяться, что Вагит в неё ничего такого не подсыпал. Шутка, ага.
Нового зама представил Эшреф, сразу же после официальной церемонии (короткое построение, крики «Аллаху Акбар!») назначения Марата командиром «русского» джамаата. Рота, правда, сильно похудела после атаки на заводы – от неё осталось подразделение самого Валеева (формально взвод, по факту отделение) и секция огневой поддержки под командованием Батыра. Плюс, вышедшие на следующее утро пешком из окружения Макшарип, Ильяс и Равиль (бывший пулемётчиком во взводе ингуша).
– Бахлава тоже саульская! Присядем, брат, чаю попьём? – жизнерадостный дагестанец показал на спартански обставленную уличную кафешку. За одним из четырёх столиков сидела компания арабов насквозь невоенного вида, что-то оживлённо обсуждавших над громадным блюдом с кус-кусом, остальные места были свободны. Марат, чуть поколебавшись, кивнул:
– Давай, брат.
Пять минут гражданской жизни точно не повредят, а то так можно и кукушкой поехать.
Появление с утра пораньше живого Макшарипа ни Марата, ни Батыра не обрадовало, хотя внешне, разумеется, они этого никак не показали, активно благодаря Аллаха за спасение братьев. Похожий на тролля ингуш умом не блистал, зато на память не жаловался и отличался упёртостью, посему непременно поднял бы вопрос о том, что никакого приказа на самостоятельный отход Султан не давал. Ко всеобщему облегчению, непонятно каким чудом (понятно, вернее – спасибо крепышу Равилю) добравшийся до своих с тремя пулями и парой осколков в теле Макшарип уже к вечеру отправился в Рай.
Проинструктированный Вагитом старик, хозяин забегаловки, принёс две кружки с подозрительным на вид, но очень вкусно пахнущим чаем и тарелку с местными сладостями.
– Попробуй вот эти, брат! – дагестанец подал пример, закинув в рот истекающий сахарным сиропом квадратик орехового теста. – Я сюда ещё два года назад ходил – лучшая бахлава на всём базаре!
Пахлава, на вкус Марата, была чересчур сладкой, но, тем не менее, вполне, вполне…
– Слушай, и что, вот так вот просто всё? Пришёл на рынок и всем пофиг? Тут же такие бои шли, я слышал…
– Бои шли, да. Много братьев погибло. – Вагит на секунду погрустнел, но природная жизнерадостность взяла своё. – Но у них тут как – война войной, а торговле не мешает. У нас, на Кавказе, тоже так почти. Это у вас, в России…
Валеев хмыкнул, провожая взглядом троих асадитов в форме, с болтающимися на ремнях автоматами. Солдаты неприязненно покосились на сидящих за столиком явных моджахедов, но вместо «гражданин, ваши документы!» прошли мимо, к фруктовым рядам.
– …базар всегда работал, и сюда всем можно приходить. Выходить с него уже нет – только в нашу сторону. – замкомроты мотнул головой на север. Территория, контролируемая Халифатом, начиналась примерно в полукилометре, и большая часть городской застройки по пути туда была разнесена в хлам. – Не беспокойся, брат, тут никто нас не тронет. Ну, а если вдруг…
Вагит со смешком похлопал себя по животу. Марат задумчиво кивнул – поддетый под «горку» жилет шахида несколько сковывал движения, но, как не странно, одновременно придавал уверенности. А вот отсутствие автомата (тут Вагит был однозначен – «нэ надо!») её убавляло, и даже спрятанный в кармане пистолет успокаивал не сильно.
Ладно, вздохнул Марат, попробуют захватить так попробуют, на всё воля Аллаха. И без того есть, о чём беспокоиться.
Назначение нового зама Эшреф объяснил просто: «Давно воюет, хороший боец, всё тут знает, по-арабски говорит свободно. Но не лидер. Будет тебе полезен». Может оно и так, конечно, а может Марату просто не доверяют до конца, вот и приставили проверенного кадра. И если свежеиспечённый командир джамаата даст повод себя заподозрить в чём-то… Мдя.
Ладно, там видно будет. В конце концов, если дагестанец будет всерьёз мешать, всегда можно устроить ему принятие шахады. Уж будучи командиром роты сделать куда проще, чем…
Хотя и тут не без проблем. Не случайно, увидев Ильяса живым, Марат испытал двойственные чувства, вызвавшие даже некоторый внутренний стыд. С одной стороны, хорошо, конечно, с другой – стань казанец шахидом, секрет того, что именно взорвалось в машине Аслана той ночью, ушёл бы вместе с ним, а так Валеев по-прежнему должен товарищу. В конце концов, у Ильяса с чеченцем никаких особых тёрок не было, просто появление у машины перед тем памятным перегоном Марата вызвало бы подозрения, а вот казанец, единственный в джамаате тяжёлый снайпер, на отдыхе постоянно находился неподалёку от ротного, так что…
Из кармана Вагита донеслась трель звонка. Марат, как командир роты, телефон с собой официально не носил, дабы не подставляться под внезапное адское пламя, 185 так что риск перекладывался на ротного связиста или, как сейчас, на замкомроты. Другой дело, если американцы ударят сейчас, всю кафешку вместе с посетителями один хрен разнесёт к шайтановой матери. Но, учитывая, что сейчас их катиба развёрнута против русских, вряд ли янки будут так уж усердствовать.
Коротко переговорив на арабском, Вагит посерьёзнел и убрал телефон в карман.
– Русские переправились через реку у Жазиры. Нас перебрасывают туда, амир объявил сбор, через полчаса выступаем.
Марат кивнул и, одним глотком допив чай, со стуком опустил стакан на стол. Вот и его первый бой в качестве ротного. АльхамдулиЛлях.
* * *
Уже разделанная и поджариваемая овца пахла не то чтоб божественно (лёгкая подгорелость ощущалась), но, с точки зрения изголодавшегося личного состава, вполне, вполне.
– Водой сбрызни, сгорит же мясо! – не выдержал Зубастик, выпрямляясь и размазывая смесь
