И он решил догнать и проехать мимо нее.
Ход довольно умный, при том условии, конечно, если она вдруг не свернет на какую-нибудь боковую дорожку у него за спиной. В этом случае он, конечно, ее потеряет. Он надавил на педаль газа, приблизился к «Доджу», а затем — хотя позади никаких машин не было — посигналил, что идет на обгон, снова поддал газу, обогнал «Додж», пролетел мимо него и двинулся дальше по дороге, но уже впереди нее. Он не отрывал ступни от педали газа до тех пор, пока огоньки ее фар в зеркале заднего вида не стали еле различимы, потом резко свернул вправо и въехал на боковую дорожку, ведущую к чьему-то дому.
Тут же развернулся, снова оказался лицом к главной дороге и немедленно выключил фары. Одна надежда, что из дома не выскочит какой-нибудь долбаный псих-южанин с ружьем. Одна надежда, что через эту лужайку, разинув пасть и истекая слюной, не бросится к нему какая-нибудь гребаная псина. Он затаил дыхание и ждал в темноте, когда мимо пронесется ее машина. Он отсчитывал секунды, и вот наконец она пронеслась мимо, и тогда он включил фары и вновь выехал на дорогу.
Пусть она думает, что первая машина вовсе не висела у нее на хвосте. Пусть думает, что фары, отражающиеся теперь у нее в зеркальце, это фары новой, другой, второй машины, которая вовсе и не думает преследовать ее. Да какое там преследование, это же просто смешно!..
Ну, как я перехитрил тебя, а, сучка? И он усмехнулся.
Поскольку оба охранника, дежурившие снаружи, были теперь мертвы, никто не помешал Сьюзен обогнуть здание музея с одной стороны и выйти на лужайку, ведущую к причалу. Ей почему-то казалось, что Мэтью должен быть именно там, пошел глотнуть свежего морского воздуха.
Ну и темнотища же тут, прямо как в колодце!
Она полезла в сумочку за связкой ключей.
Джилл была уверена в том, что ее преследуют.
Нет, явно не те парни в грязно-коричневом «Шевроле», что ехали за ней до самого кинотеатра и которые потом торчали в фойе возле лотка со сладостями. Ну и засунула она им, этим задницам, когда вышла из туалета в платье той толстухи, подкатав предварительно джинсы, чтоб не было видно из-под юбки, и набив платье рулонами туалетной бумаги, чтоб выпирал живот. Интересно, очухалась ли уже та толстая дура, подумала она. Зеленое платье валялось на заднем сиденье. На Джилл снова были джинсы и голубой хлопковый свитер — тот самый наряд, в котором она вышла из дома, когда те двое легавых — она была твердо уверена, что то были именно легавые, — повисли у нее на хвосте.
Но кто же тогда преследует ее сейчас? Она не знала.
Нет, то, что он один, это точно, она убедилась в этом, когда его машина обогнала и промчалась мимо. А потом затаилась где-то в кустах — классический трюк, когда имеешь дело с наркотиками, — а затем вновь выехала на дорогу, но уже сзади. Она была твердо уверена, что это тот же мужчина в той же машине, называйте это интуицией, как хотите.
И она решила взять его врасплох.
Притормозила у обочины.
Достала из сумочки «П-38».
Вышла из машины.
И встала посреди дороги, держа пистолет в правой руке, прижатой к бедру.
Болтающийся на волнах в моторке посреди Берегового канала Зейго вдруг увидел, как во тьме, на берегу, замигал фонарик.
Ну, наконец-то, подумал он. Развернулся и направился к причалу возле музея.
Двери лифта отворились.
Оберлинг шагнул в коридор, следом за ним вышли два охранника с тележкой. Сейчас без специальной подсветки чаша выглядела совсем убогой и непрезентабельной. Один из охранников принялся искать ключ от замка фирмы «Медеко», что был врезан в металлическую дверь в конце коридора. Вот сейчас они отопрут эту дверь и окажутся в комнате, где в бетонную стену вделан сейф с дверцей из нержавеющей стали.
Оберлингу показалось, что где-то за его спиной скрипнула дверь. Он обернулся и увидел белокурую женщину и двух мужчин, выходящих из подсобки, где хранились швабры и ведра. У одного из мужчин был в руках пистолет.
— Ну вот и приехали, ребятишки, — сказал Гарри.
Эта шлюха, эта психопатка стояла прямо посреди дороги!
Он резко ударил по тормозам. Кишка оказалась тонка — он просто не мог сбить ее и проехать дальше. Медленно опустил боковое стекло. Так, теперь все зависит от выдержки, думал он. Привет, миссис Лоутон, как поживаете? Прекрасная ночь для дальних прогулок, не правда ли?.. Она идет к машине, прямиком к его машине… И тут он заметил у нее в правой руке пистолет и потянулся за своим, который лежал в «бардачке». А она все ближе, ближе… Заслоняет левой рукой глаза от слепящего света фар, подходит прямо к открытому окну, вот исчезает из луча света, отбрасываемого фарами. «Смит-и-вессон» лежит у него на коленях — снаружи в окно его не видно. А пушка в ее руке похожа на немецкую, из таких стреляли фашисты, он видел в кино. Вот ствол ее поднялся, она нацелилась ему в голову.
А потом вдруг пригнулась к окну.
— Вы? — В голосе ее звучало неподдельное изумление.
— Послушай, только не заводись, — сказал он.
— Зачем вы за мной ехали?
— Я ищу вашего мужа.
— Но зачем?
— Хочу его убить.
— Я тоже, — сказала Джилл.
— Так, может, сделаем это вместе? — неожиданно для себя выпалил Донофрио.
Вполне разумное предложение, не правда ли? И вообще, у нас много общего. А потому опустите свою пушку, о’кей, дамочка? Отныне мы вместе, о’кей?
Она на секунду задумалась.
— Почему бы нет? — сказала она после паузы. — Едем. Держитесь за мной.
Лицо блондинки казалось Оберлингу страшно знакомым. Работая над комбинацией из цифр, поворачивая диск сейфового замка сперва в одну, потом в другую сторону, он вдруг обернулся и бросил через плечо:
— Скажите, а мы прежде никогда не встречались?
— Нет, — ответила Кэндейс.
— Открывай эту хренову дверь, мать твою! — рявкнул Гарри.
— Уже открыта, открыта, — пробормотал Оберлинг.
Если бы именно в этот момент Мэтью вышел из туалета, его бы заперли в комнате с сейфом вместе с Оберлингом и двумя охранниками. Но этого не случилось. Он сполоснул руки и стал сушить их под настенной сушилкой — воистину дьявольское, фашистское изобретение, морщась от громкого ее воя, думал он.
Когда он наконец вышел из туалета в уже темный холл, Кэндейс, Гарри и Джек выходили из музея через одну из задних дверей на лужайку. Все удалось, и они свободны — так им, во всяком случае, казалось.
Зейго увидел темноволосую женщину в красном платье. Она торопливо шла к причалу, возле которого он остановил лодку. На секунду ему показалось, что это Кэндейс, но только переодетая в другое платье и с париком на голове. Фонарик, который был у нее в руках, практически не светил — одна из тех дурацких игрушек, что надевают на кольцо с ключами, чтоб было видно, когда открываешь дверь в темноте. Он понятия не имел, кто эта дама и откуда она взялась. И лишь молился про себя, чтоб она оказалась не из полиции. Ведь и в полиции встречаются дамочки, которые носят красные бальные платья и длинные черные волосы.
А затем вдруг в отдалении он увидел, как ему сигналят вторым фонариком.
Поднявшись по лестнице в опустевшие и тихие залы музея, Мэтью искренне недоумевал, куда все подевались. Споткнулся обо что-то в темноте, чертыхнулся и вдруг услышал в ночи, на улице, чей-то отчаянный крик.
Не напрасно он прожил со Сьюзен долгие годы.
Это был ее голос.
И он сразу же протрезвел.
Донофрио оставил свою машину на общественной стоянке возле пляжа Санта-Лючия, пересел в белый «Додж» Джилл, и дальше они поехали вместе. И вскоре оказались на Оспрей-драйв — узкой улочке-тупике, из которой хорошо просматривалась лагуна.
— Они приедут на моторке, — сказала Джилл Донофрио.
— О’кей, — кивнул тот. — Не возражаете, если я закурю?
— Возражаю, — ответила она.
Они молча сидели в темноте в автомобиле. Полная круглая луна светила ярко и серебрила воды лагуны. Что за ночь!.. В самый раз для любовников. Или для убийц.
— Почему вы хотите убить его? — спросил он.
— Просто мне нужно отобрать у него одну вещь, — ответила она. — А вы почему?
— Потому что он убил Мелани.
— Но откуда вы знаете, что это именно он?
— Знаю. Уж поверьте.
— Гм… — хмыкнула она.
Интересно, подумала Джилл, что он сделает, узнав правду? И еще она никак не могла понять, что нашла Мелани в этом неотесанном самце.
— А что вы хотите у него отнять? — спросил он.
— Да так, ничего особенного.
— Однако ради этого «ничего особенного» готовы убить?
— Бывают обстоятельства, когда другого выхода просто нет, — неопределенно ответила она.
Интересно, подумал Донофрио, отчего это она так напоминает ему Мелани. Ведь они вовсе непохожи, ни один человек на свете не принял бы их за сестер. Но что-то общее определенно есть. Только он не знал что. Что-то было…
