— Больше этот человек ничего не говорил? — спросил Окруашвили.
— Ничего. Повернулся и ушел. С тех пор я его больше не видел.
Манучар покосился в мою сторону: есть ли вопросы. Я показал глазами: нет. Вопросов не было, потому что я вспомнил, где мне встречалось это имя Таисия Афанасьева. Опять-таки в записной книжке Виктора Чкония!
Старушка
Телефон Таисии Афанасьевны, судя по цифрам, был батумский.
В тот же вечер я сел в поезд и утром был в Батуми. Первое, что сделал, — позвонил на телефонную станцию. Выслушав названный номер, мне сообщили: уже много лет этот телефон абонирует Логунова Таисия Афанасьевна. Дали точный адрес. Записав его, я поехал в РОВД.
Начальник РОВД, после того как я изложил свои сомнения, вызвал участкового. Участковый, выслушав меня, покачал головой:
— Логунова? Знаю ее хорошо. Но она ведь старенькая уже. Ей, кажется, шестьдесят девять. Если не все семьдесят.
— Живет одна?
— Одна. Муж умер лет десять назад. Родственники… Не помню, есть ли у нее дети. Кажется, есть дочь. Только, по-моему, живет далеко. Чуть ли не на Дальнем Востоке.
— Что вы можете сказать об этой Логуновой? — спросил я.
— Что скажу… Мирная, трудолюбивая женщина. Приветливая, тихая. В Батуми приехала давно, еще девочкой. Здесь вышла замуж. Я еще застал, когда она работала в поликлинике, в регистратуре. До этого, по-моему, была воспитательницей в детском саду.
— Не было ли слухов, разговоров, что к ней ходят посторонние? Скажем, молодые люди, мужчины?
— Вроде нет. Но могу поинтересоваться.
— Пока не нужно. Посмотрите, не видели случайно кого-нибудь из этих людей? — Я разложил привычный пасьянс фотографий: Челидзе, Джомардидзе, Чкония, Гогунава, добавив к ним еще и Котика. — Скажем, около дома Логуновой? Или на ее улице?
Изучив снимки, участковый покачал головой:
— Нет. Не видел.
— Сможете сейчас поехать со мной? К ней домой?
— Почему же нет. Раз надо, поедем.
— Только подождите, я позвоню в МВД. Дело касается ценного ювелирного изделия, поэтому к такой старушке лучше ехать с экспертом.
Позвонив Телецкому, я попросил его в связи с новым поворотом в деле о «Перстне Саломеи» подъехать по адресу Таисии Афанасьевны, который тут же продиктовал.
Дом Таисии Афанасьевны находился недалеко от РОВД, поэтому мы с участковым пошли пешком. Через десять минут были на месте, но Телецкий прибыл еще раньше — на дежурной «Волге». Втроем мы вошли в небольшой дворик.
Трехэтажный дом, в котором жила Таисия Афанасьева, был типично батумским — с мансардами, балюстрадами, наружными лестницами. Старушка занимала две небольшие комнаты и веранду на третьем этаже; окна выходили во двор. Когда мы с участковым и Телецким по узкой металлической лестнице поднялись на балюстраду, хозяйка гладила белье. Увидев нас, выпрямилась. Внешне Таисия Афанасьевна была примерно такой, как ее описал Котик. Сухая, с лицом, изрезанным морщинами, с выцветшими голубыми глазами, забранными назад седыми волосами.
Участковый улыбнулся:
— Здравствуйте, Таисия Афанасьевна. Как здоровье?
— Не жалуюсь.
— Если оторвем минут на десять, ничего?
— Пожалуйста. Проходите в комнату.
В комнате, усевшись за стол, старушка внимательно изучила все показанные ей фотографии. Взяла фотографию Челидзе, кивнула головой:
— Тех не знаю. А это мой хороший знакомый — Сергей Петрович Убилава.
— Давно его знаете? — спросил я.
— Лет десять. Когда-то вместе работали в поликлинике.
Несовпадение! Сергеем Петровичем Убилавой Челидзе стал лишь три года назад.
Таисия Афанасьевна вздохнула:
— Я за него каждый день свечку должна ставить. Спаситель он мой.
— Спаситель?
— Ну да. Он же меня от смерти спас. Камни были в почках. Муки адовы, да и вообще — умирала уже. А он… Лекарство привез из-за границы. Ну и вот живу. Забыла про эти камни.
— Давно он вам помог? С камнями?
— Уж третий год пошел, как вылечилась.
— Простите, вы всегда знали этого человека как Сергея Петровича Убилаву?
Таисия Афанасьевна прищурилась:
— То есть как? А как я его еще должна знать?
— Ну мало ли…
— Что-то вы не то говорите, товарищ. — Вздохнула, разгладила руками скатерть. — Сергей Петрович. Как еще. Он мне сам сказал.
— И давно он это сказал?
— Что значит давно? Сказал и сказал. Я не помню, когда это было. Разве это важно? Ему знакомые звонят, по моему телефону. Спрашивают Сергея Петровича.
— По вашему телефону?
— Ну да. Мы с ним уговорились. Некоторым людям ему неудобно телефон давать, он меня попросил. Мне ж не трудно.
— Таисия Афанасьевна, может быть, расскажете, как вы познакомились с Сергеем Петровичем?
— Да очень просто. Я работала в поликлинике, в регистратуре. А он врачом одно время. Такой обходительный, вежливый человек. Всегда со мной здоровался, как ни увидит. Ну, а потом перешел он в плавсостав, они ж все переходят. А я на пенсию. Долго его не видела. Ну и умирать стала. От камней. И тут бог его послал. Встретились у поликлиники. Я его и не признала сначала, времени сколько прошло. Ну, а он: «Здравствуйте, Таисия Афанасьевна. Как дела, как живете?» Я все и рассказала. Он говорит: «Потерпите месяца два. Пока пройдите заново обследование. А я из рейса попробую вам привезти лекарство». И привез. Спас, можно сказать. Я уже после третьего приема облегчение почувствовала. А потом и вообще рассосало. С того света вернулась.
— Таисия Афанасьевна, давайте все-таки уточним: свое имя Сергей Петрович вам назвал после той встречи у поликлиники?
— Может, и той. Честное слово, не упомню. Да в чем дело-то? При чем тут все это?
— Таисия Афанасьевна, скажите, вы не выполняли никакой услуги для Сергея Петровича в Тбилиси? Прошлой осенью?
Таисия Афанасьевна опять стала разглаживать на столе скатерть. Выпрямилась:
— Знала. Ох знала, что спросите. Выполняла. Только уж вы ничего плохого ему не делайте. Пожалуйста. Вещь-то эту он продавал для своей родственницы. Выручить ее хотел.
— Подождите, Таисия Афанасьевна. Какую вещь? — спросил Телецкий.
— Ну, драгоценность эту продавал. Перстень.
— Кто продавал? Сергей Петрович? Или вы по его просьбе?
— Я по его просьбе. Ему самому неудобно было.
— Где это было? — вступил в разговор я.
— Вы же сами сказали — в Тбилиси. В Тбилиси я его и продала, перстень этот. Прошлой осенью как раз.
— Кому? — спросил Телецкий.
— Да этим. Этим вот двум. — Отодвинула в сторону фотографии Гогунавы и Котика. — Не хотела сначала говорить. Подведу, думаю. Ну, а теперь, куда… если милиция.
— Как зовут этих людей, знаете? — поинтересовался я.
— Этого молодого — Котик, кажется. А постарше — Малхаз Теймуразович. По фамилии Гогунава.
— А кому вы продали перстень? Котику или Гогунаве?
— Гогунаве. Котик так… Вроде помощника у него.
— И сколько вам заплатил Гогунава за перстень?
— Сто тысяч рублей. Перстень-то старинный. С бриллиантом. Не думайте, я все сто тысяч Сергею Петровичу отдала. До рубля.
Сказав это, Таисия Афанасьевна посмотрела с некоторым смущением. По всем признакам было ясно: она говорит правду. Вот уж воистину — святая простота. И тем не менее, как сообщнице Челидзе, пусть и невольной, ей придется отвечать перед судом. Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Что же касается Челидзе, он тонкий психолог. Эта старушка, понятия не имеющая, к каким страшным последствиям может привести ее помощь, стала идеальным «тайным коммутатором», с помощью которого он связывался со своими партнерами, успешно скрывая свое настоящее имя.
Я посмотрел на нашу собеседницу:
— Таисия Афанасьевна, то, что вы все чистосердечно рассказали, вам зачтется. И все же вы нарушили закон.
— Ой, милок, я ж ничего не знала…
— Может быть. Тем не менее, милиция вынуждена применить к вам меру пресечения — подписку о невыезде. Из Батуми вам пока выезжать нельзя. Договорились?
— Конечно, буду здесь. Здесь буду, в Батуми, куда я денусь, — согласно закивала Таисия Афанасьевна.
— Надеюсь, других совместных дел, кроме этого перстня, у вас с Сергеем Петровичем не было? Вы ничего больше не продавали по его просьбе?
— Нет, милок, что ты… Правда… — Таисия Афанасьевна замолчала, явно преследуемая сомнениями, потом махнула рукой: — Ладно, скажу, раз уж такое дело. На днях Сергей Петрович принес мне чемоданчик. Попросил подержать у себя немного. Ну, я оставила, почему же не оставить, раз человек просит.
— И где же сейчас этот чемоданчик? — спросил я.
— У меня в гардеробе, в ящике лежит.
— Может, покажете?
— Отчего не показать, вы же милиция…
— Только подождите, мы пригласим понятых. Такое есть правило.
