Майя, довольная тем, что наваждение проклятого компьютера сгинуло, на удивление удачно подобрала в своем вовсе не канцелярском гардеробе наряд, соответствующий расхожему дресс-коду. Макс влез в менеджерский прикид, взял кожаный бювар и посмотрелся в зеркало. Оттуда на него глянул деловитый лох, которого сразу захотелось развести на всю наличку. Макс подмигнул себе. Менеджер из зеркала послал такую прохиндейскую гримасу, что Верещагин решил на людях от подмигиваний воздерживаться. Друзья проверили липовые паспорта, сунули в бумажники визитки, а в карманы — левые мобилы и двинулись в путь.
Для проведения незаконных сделок Юра выбрал филиал Сельхозбанка на улице Влада Тепеша. Квартал новостроек, зажатый Будапештской, Бухарестской улицами и проспектом Славы, соседствовал с водно-парковым ансамблем, по которому так удобно убегать от преследователей с машиной. Далее за Софийской улицей растянулось кладбище Памяти жертв 9 января, пересеченное железной дорогой со станцией Обухово, рядом находилось метро.
Купчино было хорошо знакомо Верещагину. На заре девяностых он любил там промышлять и отлично представлял, откуда, куда и как можно слиться. По кладбищу к Софийской ему приходилось бегать от лохов из Обухово, а к Обухову — от наркоманов с Софийской. Словом, место козырное для тех, кто имеет крепкие ноги.
Макс решил начать бегать по утрам. А также бросить пить до завершения аферы с чиновником. Прямо с завтрашнего дня!
— Не будем отсвечивать перед банком. — Юра нашел участок на офисной стоянке во дворах.
Макс вылез, помог выбраться Майе, принюхался, прищурился на солнце. Здесь было куда холоднее, чем на «Электросиле». Всюду возвышались снежные завалы, снег сюда, видимо, свозили с главных улиц.
— Место… для добрых людей, — заметил Верещагин.
— Новые районы, дома как коробки́. Хочешь жить, набивай кулаки. — Юра квакнул сигналкой центрального замка, сунул ключи в борсетку. — Шнуров вроде бы жил в Купчино, ему ли не знать.
Взбодренные чувством близкой опасности (возможность обнаружения подделки паспортов отрицать не стоило), компаньоны устремились в банк. Работники филиала приятно удивили своей сонной благожелательностью и исполнительностью. Макс безликим чертежным шрифтом заполнил регистрационные карточки, а подписи генерального директора и главного бухгалтера заверил поселившийся рядом нотариус. Верещагин приметил, что нотариусы выбирают места обитания возле источника пищи. На сей раз вместо хищных девиц добычу встретил упитанный коротышка в годах с короткой щеточкой усов и лицом застенчивого извращенца. Он мельком сверил подписи на карточках с образцами в паспортах, снисходительно пропустил закорючку Майи и поставил нотариальную печать.
— Постарайтесь, пожалуйста, теперь в банке расписываться как здесь, — любезно посоветовал он.
— Благодарю вас, обязательно постараюсь, — прощебетала Майя.
— Вот, пожалуйста.
— Спасибо. — У Макса, непривычного к работе с крупными структурами, на душе значительно полегчало.
— Пожалуйста. Четыреста рублей.
— Вот, извольте.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— До свидания.
— Всего доброго.
От вежливого нотариуса сотрудница отвела клиентов обратно в филиал, где им быстро оформили бумаги.
— А ничего такой банк, — заметил Макс, когда они выкатились на улицу.
— Хороший, сельскохозяйственный! — Юра был ужасно доволен завершенной операцией. — Лучше только в провинции. Там обстановка душевнее, но и все друг друга знают. Больше риска нарваться на неприятности.
Неприятности ждали их на стоянке. Из только что припарковавшегося «шевроле-ланос» вылезли водитель и пассажир. Пассажир замер, уставился на них. Макс почувствовал, как напряглась Майя. «Владик!» — сообразил Макс, а вампир, заехавший в эти края по своим юридическим делам, также смекнул, кого ему послала судьба. Он что-то коротко сказал водителю и решительно двинулся навстречу.
— Атас! — шепнул Макс.
Владик был уже близко.
— Попались! — кровожадно заключил вампир. — Теперь вы от меня никуда не денетесь. Приплыли, голуби. Сейчас в милицию пойдем!
— Ты что быкуешь?! Ты кто такой? — погнал на него Юра, но Владик вцепился в Майю и потащил.
Это была фатальная ошибка. Женщину не стоило трогать ни при каких обстоятельствах.
Юра перестал базарить, тем более, что к ним бежал водитель, и ударил Владика носком ботинка в середину бедра. Попал хорошо. Вампир пошатнулся, выпустил Майю и сразу захромал.
— Эй, мужик! — Водила дернул Юру за грудки.
— Руки, б..!
Юра двинул коленом в промежность и обрушил свои локти водителю на предплечья, сбивая захват. Водила дернулся телом вперед. В тот же миг Юра крепко боднул лбом ему в переносицу, встречным движением усиливая удар. Ноги водителя подогнулись. Он рухнул мешком на колени и повалился мордой в снежную кашу.
— Что уставился, козлодой? — рыкнул он на Владика, которому явно стало не до сдачи мошенников в милицию. — Запоминаешь?
Юра прыгнул к вампиру, резво сменившему стойку с боковой на фронтальную, чтобы уберечь поврежденную ногу, и впечатал ботинок в пах. Владик скрючился, а Юра пробил на него встречный боковой обеими руками: правой в висок, левой в подбородок. Что-то противно крякнуло. Вампир свалился без чувств.
— Валим отсюда!
Юра выдернул из борсетки брелок, на бегу разблокировал машину. Друзья ввинтились в салон, и «форд-фьюжн» проворно унес их от места преступления.
— Это что за байда была? — Юра тяжело дышал после схватки, и получилось грубо.
— Владик, — пискнула Майя.
— Терпила?
— Владилен Гриднев, — неохотно пояснил Макс. — Сын главного инженера. А водителя я не знаю.
— Охренеть! — Юра помолчал и продолжил: — Такое дело надо обмыть и обмозговать. Едем к вам. Там все расскажешь. Нечего в кабаке всяким мусорским уши греть.
* * *
— …Иду я по поселку, а навстречу мне этот черт из-за угла выныривает. На меня вылупился, потом опомнился, подгребает, такой, начинает чего-то предъявлять. А я ему: иди ты, говорю, лесом, мозгоклюй. А он: ты с кем так говоришь, ты меня знаешь? С тобой разговариваю, знаю тебя как черта по жизни. Владик замолчал чего-то. Я думал, он сольется по тихой грусти, а он как бросится на меня! Вот как сейчас. Я, такой, кричу ему: ты совсем рамсы попутал, скотина? А он блажит: ты, короче, мою семью обнес, украл все фамильные ценности, реально, короче, гонит беса. Какие ценности, говорю, уймись, блаженный. А он прет как танк, кулаки так и мелькают, мне по морде попал. У меня потом губы были как у Нельсона Манделы и бланш под глазом. Реальный бесогон, отвечаю. Да ты сам видел, — закончил Макс историю Владика.
Компаньоны сидели на кухне, в бутылке бренди осталась половина. Настроение было боевое.
— С башкой у него непорядочек, — рассудил Юра. — Может быть, прислать Владику ребят из автомастерской? Пусть корпус отрихтуют, заодно голову поправят. Может, мозги на место встанут, не будет на людей кидаться, а? Ты его адрес знаешь? Хотя чего я туплю, ты же у него медиком работал.
— Знаю я адрес. — Макс тоже был готов к действию. — А вообще лихо ты их отделал. Если б вместе не служили, решил бы, что у тебя специальная подготовка.
— Опыт работы редактором.
— Кем?
— Редактором, — неохотно признался Юра. — Я, когда из тюрьмы освободился, пал до того, что устроился на работу. Дали-то условный, установили надзор до конца срока, а менты требовали трудоустройство. А что я умею, кроме как мозги пудрить? С армии так ничему и не научился: ум есть, зачем профессия, мы же поколение девяностых! В общем, я купил по пути из ментовки питерский таблоид, узнал адрес редакции и заявился туда с рукописью в кармане. Натурально, в тетрадочке настрочил статью о мошенниках. Материал понравился, попросили приносить еще, если будет. Тогда я взял бумаги, сел на подоконник и в присутствии редакционного коллектива накатал забористую статейку о тюремном быте. Короче, в следующий раз я принес инспектору справку, что работаю собственным корреспондентом. Журналистика оказалась сродни мошенничеству. Я по-прежнему обманывал людей, но теперь совершенно безнаказанно. Этот издательский дом делал несколько газет: криминальную, аномальную, про светскую жизнь, юмористическую; хватало места для всякой отвязной мути. Через три месяца я замещал ушедшего в отпуск редактора криминальной газеты. Вот тогда и познакомился вплотную с сумасшедшими читателями. У каждой газеты есть больные на всю голову читатели, а у желтой их особенно богато. Это была феерическая штука — работа по десять часов в редакции. Психи валили валом, особенно в дни официальных зарплат. Обычно они звонили и несли всякую чушь, но самые резвые телефоном не ограничивались. Они рассказывали поразительные истории, приносили сенсационные фотографии и подлинные материалы, которые породил их воспаленный мозг. С озабоченными читателями надо было держать ухо востро, потому как башню у них могло сорвать в любой миг, не угадаешь в какой. Там я и научился быстро реагировать и с ходу забарывать оппонента, пока он не наломал мебели. Мы справлялись без оружия, обходились полотенцами. Было нескучно. А я-то думал, почему ко мне сначала отнеслись чересчур настороженно, а потом чересчур дружелюбно, когда я пришел впервые. Оказалось, что я был единственным адекватным автором в том году. Как правило, приходили свидетели похищения детей снежным человеком, контактеры с пришельцами, очевидцы НЛО. Я тебе скажу, что снежный человек есть, и пришельцы есть, и Бог есть, сам видел снимки. Однако сумбурно изложенная правда выглядит настолько недостоверно, что редактор предпочтет гладкую и правдоподобную ложь.
