— Какая? — тут же вцепился Горячев.
— Вообще Роман тоже работает, как и ты. Через аутсорсинг. Он работает в компании, которая оказывает такие услуги, а начальник этой фирмы, — Лев вдруг несколько неопределенно посмотрел на Антона, словно пытался прочесть уместность для Горячева того, что собирался сказать. — Начальник этой фирмы — это мужчина Романа. Уже давно, когда мы встретились, они были вместе. Узнал я это, к слову, не так давно и случайно на корпоративе. Так вот, до него я дозвониться тоже не смог. Хотя попытался. И, понимаешь, даже этот факт все еще не разбивается о теорию Елены, что трубку он просто не поднял. Но я оборвал и его личный телефон, и рабочие — никакого результата.
Антон вспомнил, что хозяйка тоже упоминала отношения Романа. Думать об этом все еще казалось Горячеву диким, но он медленно кивнул:
— И я так понимаю, что его начальник… не подходит под мой словесный портрет? Ну, того, с кем был Роман… — он вздохнул и, мелко поморщившись, хрустнул костяшками пальцев. — А что с самой фирмой?
— Не знаю, пока не пробивал. Я только выписку глянул, но они не ликвидированы, ничего такого, отчетность сдавали и оплатили все необходимые взносы в минувшие красные дни. А его имени я дословно не помню, — Лев пожал плечами. — Просто очень странно выглядит, что вдруг начали страдать люди, которые работают у меня по контракту. Я уверен, что это какая-то продуманная акция саботажа, и меня волнует, что речь идет уже не просто о деньгах или имени, а о безопасности людей. Елена, конечно, права, мы не знаем точно. В конце концов, близкий человек действительно мог просто уехать в ту же больницу, если с Романом все серьезно. Я отправил письмо с вопросами ему на почту, и на рабочую почту, но пока ответов нет. А у Елены Денисовны на этот вопрос один ответ. И я ее понимаю. В прошлом у нас уже был момент, когда компанию пытались подорвать изнутри. С тех пор-то мы и начали тщательно собирать личные дела на всех наших людей. Тогда, к слову, мы поступили по-человечески и оказались на грани разорения.
Ситуация начала становиться значительно прозрачнее. Антон тихо слушал и задумчиво гладил себя по бедру. На этот раз Лев, вероятно, не юлил и не держал в мыслях никаких двойных намерений, как успелось показаться в прошлом. Его тон был ровным, а доводы — простыми и логичными, но главное — наконец они совпадали с подозрениями Горячева. И тот верил.
— В таких условиях, наверное, трудно заключать с кем-то новые контракты, особенно если партнером выступает юридическое лицо, — пробормотал Антон, вновь найдя путеводитель по сознанию в естественном узоре на поверхности стола.
— Да. Поэтому Елена тоже права, — Лев вздохнул. — Антон, если будет что-то странное происходить, пожалуйста, скажи мне? Но только сразу мне, в обход Елены. Я знаю, такая просьба звучит странно и нелепо, но это необходимо. Не молчи, хорошо?
Горячев поднял взгляд. Что он мог ответить? Позиция Льва заключалась в том, чтобы помочь человеку, в верности которого, по его же словам, уже можно было убедиться… А если не помочь — то хотя бы удостовериться, что это действительно не требуется. Антон, вероятно, был безнадежным романтиком, а не прагматиком, но во взаимовыручку и небезразличие он верил гораздо больше, чем в деньги. И когда Богданов заговорил исключительно на языке доверия, а не расчета, свободнее и легче стало на сердце. Даже несмотря на то, что человек этот как был, так и остался как айсберг. Многое все еще скрывалось от глаз.
— На меня вы можете положиться, Лев Денисович, — Антон кивнул. И разулыбался вдруг, вернувшись мыслями немного назад. Он щурился победоносно, осознавая, что оказался прав — даже больше, чем просто относительно Романа. — Пускай это будет в качестве более весомой благодарности… Я ведь все-таки не зря сказал вам спасибо.
Лев улыбнулся, но отвечать не стал. Как и спорить. Все смотрел на Горячева.
— Хорошо. Отрадно слышать такой ответ.
— Лев Денисович… — Антон оперся о стол прочнее, почувствовав, что в ответе директора просквозил намек, мол, «ну и замечательно, а теперь, если просьб, жалоб и предложений больше нет — до свидания». Но разрывать установленный контакт именно теперь хотелось меньше всего. Горячев твердо вознамерился взять от доверия Богданова все, что сможет. — А можно тогда еще вопрос?
— Можно, — Лев был немного напряжен. — Хочешь спросить, можно ли положиться на меня в ответ? Можно.
— Да нет, это ясно… Я хотел спросить, откуда вы узнали? Ну, про «Бермуду»… Я думал, там только вот с проверкой помогут… А в понедельник и Леха написал, что вы приехали, и потом это все в новостях…
Улыбка Льва скривилась, и он стал выглядеть внезапно раздраженным. Богданов пытался скрыть нахлынувшее настроение под доброжелательностью, но ему это удавалось с трудом.
— Ну так моя хорошая знакомая… подсказала. Вот и весь секрет. Скинула мне контакты и ситуацию, а там уже я сам разобрался. Но я рад, что все так вышло. Тем более, там была ситуация в том, что проверкой все не ограничивалось. Информация о наркотиках уже просочилась, нам пришлось заменить статью.
Горячев передернул плечами. Выглядело все из рук вон плохо: со слов Лехи-то по наркотикам обошлось, а по факту Богданову ради этого «взаимовыгодного сотрудничества» явно пришлось попотеть по чужой просьбе. Лев в один миг стал для Антона тем самым настоящим филантропом, имидж которого не нужно выдумывать, чтобы преподнести для прессы. Благотворитель по духу сидел напротив, а Горячев глядел на него со смесью восхищения и новой благодарности. Улыбался виновато.
— Ох. Простите, я не думал, что это вас коснется… Думал, она справится своими знакомствами…
— Ну так все верно, Антон. Я ее знакомство, — успокоил Богданов. — Так что да, этот вопрос мы решили совместно. Да и мне все далось достаточно легко, так что не переживай, еще раз повторюсь. Мне просто скинули контакты, дали наводку, а там я увидел несправедливость и… и дальше ты все видел сам. У меня была знакомая в Роспотребнадзоре. Да и в прессе. Да и за тебя очень попросили, я не смог отказать, даже если бы хотел.
У Антона на душе потеплело. «Очень попросили» — это же звучало почти как ВИП-пропуск в общество крупных бизнесменов, к которому он не принадлежал и принадлежать не мог. И, конечно, Горячев не хотел ничем злоупотреблять; все, что складывалось у него с хозяйкой, и так было чем-то невероятным, волнительным, пугающим, но в то же время просто прекрасным. Чудом. И хотелось ведь спросить Льва прямо в лоб: а кто она? Горячев понимал, что Елена покрывает ее, но был ли хоть мизерный шанс, что Богданов не знает всех условий… Следовало ожидать, что нет — ведь он ведал всем. Только остановить Антона это уже не могло.
— Вы с ней, значит, тоже очень близко общаетесь? Как и Елена? — задал он, вероятно, самый бессмысленный из вопросов — но зато точно не нарушающий ничьих условий. И глупо себя чувствовал, ведь сам понимал, что смотрит сейчас на Льва с жадностью пацана, попавшего на шоколадную фабрику. Лев на него — с сожалением.
— Нет, просто сотрудничаем. Я сдаю ей помещение резиденции по контракту. Правое крыло, она что-то там проводит вечерами. Так что я не могу назвать это близким знакомством, но хорошим сотрудничеством — определенно, да, — Лев вздохнул, будто слова давались ему тяжело. — Но ее личности я тебе не раскрою, Антон, даже если тебе сильно хочется. На это есть определенные и очень весомые причины.
Горячев вздохнул. Конечно, причины можно было найти для всего. А на пути истинного героя просто так ничего не происходило — возможно, только поэтому ответ Льва не так уж огорчал его. Однако вот тому, что Богданов сдает помещение ради «чего-то», чего не может назвать даже фиктивно, как Елена, Антон не верил. А о судьбе хозяйки и ее роли, возможно, даже в судьбе компании, он явно знал даже больше…
— Психологические тренинги. Она проводит там психологические тренинги, — подчеркнул Антон, приподняв брови. На Льва он теперь смотрел с вызовом и ноткой недоверия. — Вы же наверняка знаете… Давайте называть вещи своими именами.
