– Верно мыслишь, – без тени улыбки подтвердил он. – В глубоком подполье действовать приходится. А некоторые заезжие личности типа тебя так и норовят копнуть его поглубже, чтобы мне навредить…
– Помилуйте, отец Аристарх, – живо возразил я. – на самом деле у меня и в мыслях такого не было! Более того, от всей вашей катавасии сплошной сумбур в голове, не более… Не проясните ли, кстати, ситуацию хотя бы отчасти? Чтоб я хоть знал, за что мне перед вами ответ держать придется.
– Да может, еще и не придется, – доброжелательно усмехнулся настоятель, – может, сумеем полюбовно договориться. Однако мне тоже нужны от тебя кое-какие разъяснения, дружок… Например, отчего ты столь настойчиво желаешь проникнуть в наши ряды? Зачем, к примеру, затесался вчера в обрядовую процессию? А ночью и вовсе в сливном колодце оказался… Откуда столь пристальный интерес к монастырским делам? Может, на крючок к Лукавцу попался и теперь шпионишь, служишь ему за тридцать серебряников, а? – Подкинув несколько деревяшек в топку, отец Аристарх испытующе воззрился на меня: – Говори, говори, я слушаю…
– Скрывать не стану – с Лукавцом я действительно знаком, – пустился я в объяснения, стараясь не сболтнуть сгоряча лишнего. – Только взаимодействуем мы с ним на сугубо материальной основе и в делах, к монастырю отношения не имеющих.
– А точнее?
– Ну вчера, например, я продал ему несколько мешков старого оружия. И вечером, кстати, ездил с его людьми к Воропаевскому песчаному карьеру – показывал, где то оружие было спрятано. Когда же возвращался обратно, совершенно случайно наткнулся на вашу процессию с канатом…
– А оружие-то где взял?
– В Черногрудинских каменных отвалах, в пещерке неприметной.
– Надо же… А я-то полагал, что там только… – озадаченно произнес собеседник, но тотчас осекся.
– Думали, что там со времен войны одно только серебро осталось? – усмехнулся я понимающе. – Ошибочка вышла, Роман Данилович! Как видите, партизаны там еще и оружие схоронили. Вот я его с помощью своего прибора отыскал, да и реализовал местному начальству. Не пропадать же добру!
– А почему именно Лукавцу?
– Дабы не нарушать рамок закона, – солгал я с самым наивным видом, – ведь органы МВД располагают сейчас специальным фондом для скупки оружия у населения. Да и Лукавец мужиком деловым себя проявил: организовал все четко, без проволочек. Прямо как в кино: утром – деньги, вечером – винтовки…
– Эким ты многостаночником оказался, – осуждающе покачал головой настоятель. – Ну допустим, верю я тебе. А вот как ты все-таки в наш колодец на пруду угодил?
– Что ж, каяться, так каяться, – «сокрушенно» вздохнул я. – В общем, уже после первых замеров дна пруда я обратил внимание на непонятный объект, расположенный близ плотины. Уяснил поначалу лишь одно: что размеры и масса данного объекта гораздо меньше прочих обнаруженных. Дальше – проще: навел справки и выяснил, что с монастырским прудом связана легенда о кладе преподобного Игнатия. Естественно, сразу заподозрил, что у плотины захоронен именно легендарный клад, а не военные боеприпасы. Вот во время работ по расчистке дна и добрался до таинственного объекта…
– Вместе с Анатолием? – ехидно прищурился Роман Данилович, и я понял, что о местонахождении клада он узнал именно от Толика.
– Ну да, одного лишь Толика в свои планы и посвятил. А поскольку утром меня в монастырь не пустили, отправился за своими находками ночью. Кто ж знал, что вы в это время подвалите к пруду целой толпой? Вот если б припозднились хотя б на полчасика, только бы меня с кладом и видели!
– Господь помог, – смиренно изрек Красновский. – А вот за тебя обидно: из-за собственной жадности пострадал, хе-хе. Неужто мало в нашем городе заработал? Один только я тебе сто тысяч отвалил, а уж Лукавец, наверно, еще больше…
– Денег много не бывает, – отрезал я. – К тому же не забывайте, что это у вас тут пять тысяч большими деньгами считаются, а в Москве их даже для сведения концов с концами не хватит. – О том, что мне предстояло делиться еще и с юными помощниками, я благоразумно умолчал. – А на дне вашего пруда я обнаружил – помимо ларца с неведомым мне содержимым – массу ценных старинных вещиц, которые в совокупности наверняка больше чем на миллион потянут! Кстати, что хоть в том ларце-то оказалось? Любопытно просто…
– Охотно удовлетворю твое любопытство, дружок, только для начала тебе придется определиться: либо ты присягаешь мне в верности, либо… отправляешься на небеса.
Голос настоятеля прозвучал столь недвусмысленно угрожающе, что меня тотчас атаковали «мурашки».
– Что еще за присяга? – спросил я, желая оттянуть время.
– Публичная клятва верности, после которой ты должен будешь провести в монастыре не менее трех лет.
– Ни фига себе! – вырвалось у меня. – Клятву-то мне, допустим, дать несложно, но чтобы застрять в этой глуши на целых три года?! Нет уж, увольте. Да и было бы ради чего…
– А ты не торопись с отказом, глупыш, – снисходительно усмехнулся Роман Данилович. – Сам же говоришь, что ничего о нас не знаешь… Так вот если думаешь, что все мои «трудники» – это всего лишь вольнонаемные строители, то ошибаешься. Процентов восемьдесят из них находятся точно в таком же положении, как ты! Просто пока их насчитывается у меня несколько сотен, но скоро счет пойдет на сотни тысяч и даже миллионы! Причем, что самое смешное, благодаря именно твоей неуемной жажде наживы…
– А я-то тут при чем? – искренне изумился я.
Отец Аристарх поерзал на своем ящике, устраиваясь поудобнее, и я понял, что рассказ меня ждет не короткий. Откашлявшись, он начал издалека:
– Поясню. В Средние века в наших краях обосновался незаурядного ума человек. Прибыл то ли из Аравии, то ли с Ближнего Востока – не суть важно. Относительно причин, приведших его именно сюда, существует несколько версий: одни считают, что сей ученый муж сбежал от кровожадного правителя родной страны, другие утверждают, что его бегству поспособствовали излишне строгие богословы тех времен… Однако лично я придерживаюсь третьей версии, согласно которой он прибыл сюда ради особого сырья для своей врачебной деятельности. И, судя по всему, сырье он то отыскал, ибо осел здесь так надолго, что и по сей день в городе его потомки обитают. Благодаря несметным богатствам выстроил у нас тот пришлый врач целый комплекс зданий, в одном из которых мы с тобой, кстати, сейчас и беседуем. Но не это главное. Главное, что наш герой, будучи лекарем от Бога, смог изобрести лекарство… от старости!
– Не может быть! – округлил я глаза, подзадоривая настоятеля. – Да если б такое лекарство и впрямь существовало, его ж сегодня на каждом углу продавали бы!
– Ну, тебе ли не знать, сколь надежно история умеет хранить свои секреты, – многозначительно подмигнул мне Красновский. – Зато известно, что тот врач-изобретатель умудрился прожить то ли до 128, то ли до 136 лет. И это если не брать в расчет подозрений, что умер он не своей смертью, а насильственной…
– Вот я о том и толкую: у вас тут полная неразбериха! Даже с архивными документами разобраться не можете…
– А тебе Ниткин, у которого ты остановился, – подался ко мне отец Аристарх, – не говорил, случаем, что это мы помогли ему дом в Лисовках приобрести?
– Говорил. А заодно поведал, что это именно вы его из города в глухую деревню выселили.
– Не смеши! У него в Гуляевском бараке квартирка крошечная была, а с нашей помощью он вон какие хоромы отхватил! Так что грех ему обижаться. Однако я не о том хотел спросить… Ты заметил, как молодо Ниткин в свои годы выглядит?
– Заметил, конечно. Удивительно выглядит! Ему, поди, за семьдесят уже, а кожа на лице как у юноши натянута, да и энергии хоть отбавляй.
– Вот то-то! Потому мы и с домом ему помогли, что он, сам того не ведая, испытал на себе то старинное омолаживающее средство, о котором я тебе только что говорил… – От этих слов я едва «связанными» руками не всплеснул, да, к счастью, вовремя о веревках вспомнил. Хотя нога все равно невольно дернулась, словно по ней медицинским молоточком долбанули. – Да, да, так оно и сеть, – закивал Роман Данилович, явно радуясь произведенному эффекту. – Тут у нас вообще дела творятся чýдные, не подвластные человеческому пониманию! Ну так что: с нами остаешься и бессмертие обретаешь или заканчиваешь свой век в полном забвении и бесславии? – Железная труба в руках настоятеля плавно переместилась к его коленям, и теперь ее срез был нацелен прямо на меня.
Лучик окрепшего к этому времени верхнего света прочертил по граненой поверхности «трубы» отчетливую полосу, и только теперь я понял, что это не труба, а… оружие. И именно из него, судя по калибру ствола, вылетела серебряная пуля, обнаруженная Славой Кошельковым на старом кладбище. Горло мгновенно сдавил спазм.
– А эта штуковина, часом, не выстрелит? – спросил я осипшим голосом.
