Ты — княгиня, я — волхв, который нарушил завет предков и показал тебе идола. Огненный всадник зажег в нас огонь, который мы несем в себе. Его не погасит время. Ибо оно — слуга крылатого пса. С тех пор и мы призваны служить ему. Почему он выбрал нас, то мне неведомо.
Ты знаешь, что я унес его с собой. Им всегда пытались завладеть в надежде питаться его неиссякаемой силой. За ним опять охотятся. Если он попадет в чужие руки, верни его мне. Его близость порождает безумие. Его пламя пожирает смертных, как ритуальный костер пожирает жертвенную плоть. Ему не место среди людей. Волхвы хранили его в лесу, в потаенном капище. Я взял его — ради тебя — и наказан. Смерть трижды придет за мной, и я трижды должен покориться. Таково искупление.
Я ухожу, ты остаешься. Так уже было. Не думай, что я покинул тебя. Наша судьба начертана в ночном небе огненными знаками. Я буду рядом. Не бойся моего голоса. Исполни предназначенное и обретешь свободу. Тебе помогут кольцо, дощечка, дубовые ветки и руны. Знаки огня укажут на безумных. Когда увидишь меня, узнаешь искру Черного Змея…»
Людмила замолчала, а слушатели, завороженные «посланием с того света», все еще находились под влиянием слов, в которых ощущалось что-то невыразимое, древнее, как легенды о прошлом.
Первой нарушила тишину Астра:
— Можно взглянуть на оригинал текста?
Блондинка покачала головой. Нет, это не для чужих глаз.
— Записка — единственное доказательство, что встреча с Велидаром мне не приснилась. Можете мне не верить, но я не стану вам ее показывать. Мне кажется, написанные его рукой строки исчезнут, если на них посмотрит кто-то другой. Глупо, понимаю! — Она хрустнула пальцами. — Не покажу, и всё.
— Тогда повторите содержание еще раз, пожалуйста, и помедленнее, — попросила Астра. — Я запишу. Хочу подумать над смыслом. Петер, у вас есть бумага и ручка?
— Найдется.
Матвей наблюдал за женщинами и размышлял. Одна складно сочиняет, другая прилежно записывает. Блеск! Если бы не убитая девушка, он бы встал и ушел. Слушать подобные басни — только зря время терять. Господин Бергхольц прав — любой принял бы эту историю за несусветную чушь. Но не Астра! Она вцепится в дурацкую записку и будет толковать ее на разные лады, притягивая за уши мифические факты.
— Записка ничего не объясняет, — изрек он. — Хотя, признаюсь, кто-то ловко ее составил. Даже я поддался чарам ее слога.
— Вы не все знаете, — сказал Петер.
— Так введите меня в курс дела, черт возьми! Зачем вы полезли в дом Борецкого?
Рассказ Бергхольца оказался более правдоподобным, нежели история убийства некого Велидара. Но и от него за версту несло мистикой. Как обывательская философия бюргеров и немецкая педантичность сочетаются с мрачным романтизмом и сомнительной эзотерикой? Для Матвея это было загадкой.
Как, например, эсэсовцы, которые проявляли невиданную жестокость, мнили, что после смерти попадут в Валгаллу — рай для погибших рыцарей? Они получали в награду за храбрость именные кольца из рук своего шефа Гиммлера, на которых «мертвая голова» изображалась в обрамлении веток священного дубового дерева и магических рун. Двойная молния — символ могущества, победы, способности влиять на окружающую действительность. Как это не вступает в противоречие с идеологией разрушения? Зло умеет рядиться во что угодно — в одежды героя, латы защитника, рясу святого.
— Это кольцо досталось мне от деда, — повторил Петер. — Вместе с дощечкой, которую он получил от своего друга: тот занимал какую-то должность в отделе Аненербе в Брюсселе. Они изучали историю и вообще все таинственное. Искали принципиально новый способ влиять на сознание.
Матвей мог поклясться, что в словах немца звучала гордость.
— Что за дощечка?
— Дед говорил, что это неизвестная часть Книги Велеса, якобы утерянной во время войны. На дощечке указано место, где, по преданию, огненный идол Семаргл найдет себе пристанище, когда «росичи предадут богов своих». Это пророчество изобиловало всякими преувеличенными ужасами, помещенными там, как я понимаю, для отпугивания любопытных или просто как метафора. Не знаю, правда это или нет… но мне захотелось самому прочитать текст на дощечке. Я обращался к разным специалистам, знатокам древнеславянской письменности, увлекся и даже проникся духом сего странного повествования. В нем есть какое-то наивное величие, оно воздействует на вас, подчиняет себе вашу волю.
— И вы стали «рабом дощечки»? — усмехнулся Карелин.
Петер часто заморгал короткими белесыми ресницами — казалось, он вот-вот заплачет.
— Должен признаться… да.
— Поэтому вы решили заняться бизнесом в России? Чтобы отыскать идола?
— Я не мог сопротивляться его притяжению. Он возникал передо мной — золотой, сияющий, огнекрылый, ослепительный — и манил к себе…
— Там, на дощечке, написано, как он выглядит?
— В том-то и дело, что нет. Я стал одержимым навязчивой идеей увидеть его хотя бы один раз. Пусть даже ценой безумия.
«Да он уже безумен, — подумал Матвей. — Только от одной мысли об идоле. Людям впечатлительным, с неустойчивой психикой лучше не читать никаких древних дощечек».
— Я не знаток язычества на Руси, — признал он. — Разве славяне делали фигурки богов из золота? Вы не путаете их с инками или ацтеками?
— Я-то, может, и спутал бы. Но Аненербе не ошибается, — сказал Бергхольц. — Они неспроста заинтересовались дощечками. Волхвы пришли с востока, как знать, не передавали ли они идола из рук в руки? И каково его происхождение? Подлинное имя Семаргла-Огнебога было настолько свято, что его запрещалось произносить вслух. Использовались различные иносказания, поэтому отыскать достоверную информацию практически невозможно. Я вычислил, где приблизительно могло находиться капище, указанное в пророчестве. И купил недостроенный коттедж. Вот этот! — он повел руками в воздухе. — Я собирался прочесывать здешние места с металлоискателем, но боялся привлечь к себе внимание деревенских жителей.
— Как вы познакомились с Людмилой Троицкой?
— Обыкновенно. По Интернету — она тоже интересовалась Велесовой книгой. Мы обменивались письмами. В какой-то момент назрела необходимость личной встречи, я приехал в Москву, и мы… подружились.
— А с Егором Вишняковым?
Господин Бергхольц пожал плечами.
— Еще проще. Я пробовал играть на бирже, сошелся с Вишняковым, в прошлом году пригласил его в гости в Германию. Мы весело проводили время. Он, как опытный трейдер, давал мне советы, я показывал ему наши достопримечательности. Ему очень понравилась скала Лорелеи, он спрашивал о золоте Нибелунгов… Так и разговорились. Он рассказывал про языческие традиции русских, про русалок. У нас тоже существуют легенды об ундинах — водяных девах, дочерях Рейна. Потом мы разъехались. В следующий мой приезд в Москву, в октябре, он взял на себя роль гида, водил меня по музеям, по концертным залам. Я люблю музыку. Как-то невзначай он упомянул, что его приятель достраивает большой дом в Костромской области, рядом с деревней Сатино.
— Вы говорили с ним о дощечке?
— Нет. Мы не до такой степени сблизились, чтобы обсуждать свои увлечения. Однажды он пригласил меня в клуб, где выступали «Русалки». Я был в восторге!
— Вы узнали в солистке Людмилу?
— Конечно, но не подал виду. Она говорила, что поет в группе девушек и у них есть фольклорная программа, основанная на старинных обрядах. Продюсер запрещает им встречаться с мужчинами. У них даже в контракте оговорено — никакой личной жизни, никакого замужества. Не представляю, как это возможно! — немец смешно воздел руки к потолку. — Хотя на Западе тоже бывает подобное. Я бы ни за что не подписал такой контракт! В общем, мы с Людмилой не афишировали свое знакомство, даже, можно сказать, тщательно скрывали. Между нами нет любви — просто взаимная симпатия и общий интерес. А вот Вишняков увлекся ею как женщиной. Я заметил. У него глаза загорелись…
Астра и бывшая солистка «Русалок» внимательно слушали разговор мужчин.
— Вишняков сразу начал оказывать вам знаки внимания? — спросила у нее Астра.
Блондинка сделала отрицательный жест. Ее движения были плавными и очень выразительными.
— Не сразу… Он приходил на выступления, присылал цветы. Девочки из группы и так мне завидовали, а тут и вовсе обозлились. Фыркали, дулись, перешептывались: подозревали, что у меня тайный роман. А я встречалась с Петером, мы вместе искали идола. Я рассказала ему о Велидаре, о записке и призналась, что иногда слышу голос, но порой не понимаю смысла слов!
— Почему вы доверились господину Бергхольцу?
— Из-за дощечки и кольца. В записке говорится, что мне поможет кольцо, дощечка, дубовые ветки и руны. Дощечка у Петера, а на кольце есть дубовые ветки и руны.
