Командный пункт располагался под засыпанной снегом маскировочной сеткой. Старшие офицеры в бинокли обозревали равнину. На столе были расстелены подробные карты местности и план лагеря. Льва приветствовал высокий и худой, болезненного вида мужчина.
– Это вы сидели за рулем грузовика?
– Так точно, товарищ начальник.
– Меня зовут Абель Презент. Мы с вами не знакомы?
Лев не мог знать, встречались ли местные офицеры с Презентом на тех или иных мероприятиях, но не мог же начальник управления помнить каждого?
– Виделись однажды, товарищ начальник.
Они пожали друг другу руки.
– Приношу свои извинения за то, что мы стреляли в вас. Но, поскольку не было связи, мы посчитали, что вы представляете для нас угрозу.
Льву не пришлось притворяться, чтобы изобразить негодование.
– Заключенные обманули нас! Они уверяли, что связались с вами по радио.
– Скоро они получат по заслугам.
– Если пожелаете, я могу нарисовать для вас схему обороны заключенных и указать их позиции…
Узники не строили оборонительных сооружений, но Лев почел за благо предложить свою помощь. Однако начальник управления лишь покачал головой.
– В этом нет необходимости.
Он взглянул на часы.
– Идемте со мной.
Отказаться Лев не мог, и поэтому ему ничего не оставалось, как последовать за ним.
Выйдя из-под маскировочной сетки, Абель Презент посмотрел на небо. Лев проследил за его взглядом. Небо было чистым. Но спустя мгновение Лев услышал далекий гул. Презент пояснил:
– Вопрос о переговорах вообще не поднимался. Удовлетворив требования заключенных, мы рискуем породить анархию в регионе. В каждом лагере начнется своя революция. Что бы там ни говорили в Москве, мы не можем позволить себе мягкосердечие.
Рокот становился громче, и вскоре над равниной показался самолет. На его стальном брюхе отчетливо виднелись цифры, когда он лег на курс, ведущий к лагерю № 57. Это был Ту-4, устаревший бомбардировщик, сконструированный по образу и подобию американских «летающих крепостей»: четырехмоторный гигант с размахом крыльев в сорок метров и толстым цилиндрическим фюзеляжем. Самолет шел прямо на лагерь, не закладывая виража, и вот в брюхе его распахнулся люк. Летчики готовились провести бомбометание с хода.
Прежде чем Лев успел выразить сомнение в необходимости такого шага, из люка выпал большой прямоугольный предмет, над которым тут же раскрылся парашют. Бомбардировщик сошел с курса и стал быстро набирать высоту, чтобы облететь гору, а точно сброшенная бомба, раскачиваясь под куполом, приземлилась в самом центре лагеря, на плацу, и парашют накрыл крышу одного из бараков. Но ни взрыва, ни огненной вспышки не последовало: что-то пошло не так. Бомба не сдетонировала. Лев с облегчением перевел взгляд на начальника управления, ожидая, что тот впадет в ярость. Но Абель Презент лишь самодовольно улыбнулся.
– Они потребовали продовольствия. Мы сбросили им ящик с продуктами, которых они не видели вот уже много лет: консервированные фрукты, мясо и конфеты. Они нажрутся, как свиньи. Вот только мы подмешали кое-что в свое угощение…
– Продукты отравлены? Они заставят охранников попробовать их первыми.
– Нет, они пропитаны токсином. Через шесть часов они потеряют сознание, а еще через десять будут мертвы. Не имеет значения, дадут ли они их на пробу охранникам. Симптомы ведь проявятся не сразу. Через восемь часов мы ворвемся в лагерь и вколем охранникам противоядие, а заключенных оставим умирать. Даже если не все заключенные попробуют наше угощение, большинство не сможет удержаться, и общее число узников существенно сократится. Мы обязаны подавить эту революцию до того, как успеет вмешаться Москва со своими шпионами.
Лев больше не сомневался: перед ним стоял человек, приказавший убить Тимура. Едва сдерживаясь, Лев заметил:
– Превосходный план, товарищ начальник.
Презент согласно кивнул, весьма довольный собственной дьявольской изобретательностью. Он и сам придерживался такого же мнения.
Освободившись, Лев вышел из командного пункта и вернулся к грузовику. Подойдя к кабине, он залез в нее и сел за руль. В груди у него, не утихая, бушевала ярость, которую он впервые ощутил, увидев часы Тимура. Он посмотрел в разбитое окно на Абеля Презента. Им пора было уезжать. Это был их последний шанс. Солдаты и офицеры не обращали на них внимания, наблюдая за самолетом. Но он не мог – просто не мог допустить, чтобы Презенту все сошло с рук. Лев распахнул дверцу кабины, но тут Георгий схватил его за руку.
– Куда это ты собрался?
– Мне нужно кое о чем позаботиться.
Георгий покачал головой.
– Нам уезжать прямо сейчас, пока они заняты своими делами.
– Я быстро.
– И что ты задумал?
– Это мое дело.
– И наше тоже.
– Этот человек убил моего друга.
Лев стряхнул руку Георгия. Однако со своего места к нему перегнулся Лазарь и коснулся его локтя, показывая, что хочет говорить. Лев наклонился, и Лазарь прошептал:
– Люди не всегда… получают то… чего заслуживают…
После этих слов, произнесенных едва слышным шепотом, гнев Льва испарился. Он опустил голову, признавая их правоту. Он пришел сюда не для того, чтобы мстить. Он пришел сюда, что спасти Зою. Ради Зои погиб Тимур. А сейчас им надо было уезжать. Значит, убийство сойдет Абелю Презенту с рук.
Тот же день
Тень от горы накрыла лагерь № 57 и поползла по равнине, вытягиваясь в сторону армейского лагеря. Абель Презент посмотрел на часы: очень скоро яд начнет действовать, и заключенные потеряют сознание. Они все точно рассчитали. Ночью никто в лагере не забеспокоится из-за того, что узники вдруг почувствуют усталость. Прежде чем они успеют что-либо заподозрить, войска незамеченными подойдут к лагерю, прорвут проволочное заграждение и захватят зону. Заключенные погибнут все до единого, за исключением нескольких человек, которые понадобятся для того, чтобы избежать обвинения в массовом убийстве. Новости о сокрушительном успехе с быстротой молнии облетят весь округ. Каждый лагерь получит недвусмысленный сигнал о том, что бунт подавлен и ГУЛАГ останется таким же, каким был раньше, – он не канет в прошлое, а станет частью будущего, неотъемлемой его частью.
– Разрешите обратиться, товарищ начальник?
Перед ним стоял измученный охранник в рваной одежде.
– Меня привезли на грузовике из лагеря № 57. Я был в числе тех раненых офицеров, которых они освободили.
Рука у охранника была забинтована. Абель снисходительно улыбнулся:
– Почему вы не остались в медицинской палатке?
– Я симулировал ранение, чтобы меня взяли в грузовик. На самом деле я не получил серьезных травм. Врач осмотрел меня и сказал, что я могу вернуться к исполнению своих обязанностей.
– Можете не беспокоиться о своих товарищах. Скоро мы начнем операцию по их спасению.
Абель отвернулся, собираясь уходить. Но офицер не отставал:
– Товарищ начальник, дело не в них. Это касается того человека, который сидел за рулем грузовика.
Тот же день
Ехать ночью, при слабом свете фар, было нелегко, и Лев подался вперед, напряженно вглядываясь в темноту и судорожно вцепившись в рулевое колесо. Лишь бурлящий в крови адреналин не позволил ему свалиться от усталости. Проделать долгий путь до Магадана он смог лишь потому, что дорога была простой и однообразной: долгий спуск к побережью, единственной неприятностью на котором стал узкий деревянный мост. Впереди, у подножия гор, показались огни порта, за которыми простиралась черная непроглядная гладь моря. Аэродром находился совсем рядом, к северу от города.
И вдруг послышался какой-то свист. Прямо впереди в ночном небе расцвел фосфоресцирующим светом оранжевый шар. С окраины города тут же взлетел второй, за ним – третий, четвертый, и над дорогой загорелись оранжевые звезды. Лев резко нажал на тормоза.
– Нас ищут.
Он вырубил фары и высунулся в разбитое окно, глядя назад. Там, вдали, виднелась вереница огненных светлячков, ползущих вниз по горной дороге.
– Они приближаются с обоих направлений. Мне придется съехать с дороги.
Георгий покачал головой.
– Если мы останемся на шоссе, они догонят нас через несколько минут.
– А сколько мы будем ехать по бездорожью? Вам нельзя терять время. – Георгий повернулся к Лазарю: – Я давно смирился с тем, что мне не суждено уехать отсюда, с Колымы.
Лазарь покачал головой. Но Георгий, долгие годы бывший его голосом, не сдавался.
– В кои-то веки, Лазарь, выслушай меня. Я никогда и не надеялся, что улечу с тобой в Москву, так что позволь мне поступить по-своему.
Лазарь что-то зашептал на ухо Георгию, и впервые это были слова, которые тот не стал повторять вслух, поскольку предназначались они ему одному.
В небе вспыхнула вторая волна осветительных ракет, заливших дорогу мертвенным светом. Лев вылез из грузовика, и Лазарь последовал за ним. Георгий сел за руль. Несколько мгновений он смотрел в разбитое окно на Лазаря, а потом неуверенно тронулся с места и поехал в сторону Магадана. Лазарь потерял часть себя – он лишился своего голоса.
