– Сегодня еще модельер Вольдемар Светлов прилетел, друг Артура, – сообщил Димон. Я застонала. – Он за одну ночь придумал нашей супермегазвезде новый гардероб. Вдохновение на него нашло после того, как он узнал, что Артур выжил. Небосклонов, конечно, согласился демонстрировать коллекцию во время предстоящего турне под названием «Возвращение из мертвых». Да и старые наряды все сгорели, как ты знаешь. Кстати, Артур в интервью про свои шмотки говорит или «умерли», или «безвременно почили», или еще что-то в этом роде.
– Заочное отпевание делать не собирается? – уточнила я. – Или по крайней мере за упокой свечку поставить перед телекамерами?
– А ты подай ему идейку, – предложил Димон. – Кстати, Артура в церкви еще не было. Давно пора клип сделать про прозрение или общение с ангелами.
– Или обвенчаться с Вольдемаром Светловым, – хрюкнула я.
– Тоже неплохо, – на полном серьезе согласился со мной Димон. – Так сведи меня с ним, Юлька! К нему сейчас никого из журналистов не пускают. А ты вполне можешь прорваться, тем более он тебя теперь так любит. Во всех интервью об этом говорит.
– Ты где? – уточнила я у Димона.
Он назвал бар, в котором коротал время. Я спросила Вадима, выделит ли он мне машину. Вадим, конечно, сказал, что выделит, и попросил долго не задерживаться. Мы с Пашкой и драгоценной камерой загрузились в машину и отправились по нужному адресу. Татьяна нас не сопровождала из-за непрезентабельного внешнего вида. Да и не до нас ей было. Они проводили время с Иваном Захаровичем, наслаждаясь обществом друг друга. В гостях у Вадима ни Сухоруков, ни Татьяна никуда не спешили и, по-моему, даже не ругались.
* * *
Димон с Пашкой пожали друг другу руки, похлопали друг друга по плечам, мы снова загрузились в машину и отправились в гостиницу, где проживал Артур с новым продюсером и композитором. Они перебрались в самую лучшую гостиницу города. Там же разместился и Вольдемар Светлов, однако поэт Олег Владимирович оставался на прежнем месте. Остальные-то из этой компании пили мало, и вечно пьяный поэт портил им отдых.
Перед зданием дежурили толпы поклонниц – с цветами, мягкими игрушками, плакатами, огромными портретами Небосклонова. Периодически они скандировали «Артур! Артур!», правда, ничего типа «подлый трус, выходи» не добавляли.
– Пошли через вход для персонала, – предложил Димон.
В гостиницу нас пустили без проблем, визитными карточками, как я поняла, в первую очередь послужили наши с Пашкой физиономии, которых местные жители насмотрелись в некрологах.
Поскольку гостиница считалась лучшей в городе и была самой дорогой, поклонниц в коридор все-таки не пустили, как, впрочем, и журналистов, хотя, как я поняла, Артур ежедневно проводил пресс-конференции вместе с новым продюсером. Работал над имиджем, так сказать.
Я постучалась в дверь номера, на которую указал Димон. Она довольно быстро распахнулась, и моему взору представилось существо непонятного пола в розовом, подпоясанном бечевой халате, с темными длинными волосами и подведенными глазами. Во рту существо держало несколько булавок, в руке – острый мелок.
При виде нас существо раскрыло в улыбке рот, и булавки выпали.
– Кто там, Женя? – заорал голос откуда-то из глубины «президентского люкса», как назывался забронированный для Артура номер.
– Смирнова с мужчинами, – пропищал (пропищала?) Женя.
Навстречу нам вышел мужчина вполне приличного вида в темно-синих брюках и дорогой рубашке с расстегнутым воротом. У него были прямые жесткие черные волосы, волевой подбородок покрывала трехдневная щетина. Умное, резко очерченное лицо я назвала бы красивым. Держался он спокойно и уверенно и, думаю, знал себе цену.
– Это продюсер, – шепнул Димон.
– Здравствуйте, Юлия, – улыбнулся продюсер. – А я вам звонить собирался. Проходите, пожалуйста.
Мы прошли – и у меня создалось впечатление, что я попала в зоопарк после взрыва бомбы. Гостиная была превращена в мастерскую, где шились новые наряды для Артура по эскизам Вольдемара Светлова. Основной цвет был красный. На него ляпались кусочки различного меха или, правильнее будет сказать, клочья шерсти, обрывки кожи и дохлые насекомые, которые, как я узнала чуть позже, являлись коллекционными бабочками.
– Извините за беспорядок, но у нас рабочая обстановка, – пояснил с улыбкой продюсер. – Я уверен: Артур в этих костюмах сразит публику наповал!
Я не могла с ним не согласиться.
В следующем помещении (я назвала бы его малой гостиной) сидели композитор и одна известная журналистка, пишущая о моде и лично о Вольдемаре Светлове. Композитору на вид было лет сорок, но он, по его словам, чувствовал себя на двадцать, если не меньше. В левом ухе при каждом движении позвякивала длинная серьга, еще одна красовалась в брови, ближе к правому виску. Ухоженные, хорошо расчесанные осветленные волосы ниспадали на плечи. Им могла бы позавидовать любая девушка.
Журналистка, хотя и специализировалась на моде, тоже разродилась статьей о нашем чудесном спасении, конечно, с упором на Артура (серьезные издания уделяли больше внимания нам с Пашкой). В той статье она очень сокрушалась, что мы не раскрыли много страшных тайн.
Я повернулась к продюсеру, маячившему у нас за спинами, и вежливо поинтересовалась, не согласится ли Артур Небосклонов дать интервью представителю нашего холдинга. Поскольку я специализируюсь на криминале, то даже не претендую на интервью с супермегазвездой, но прошу не отказать моему коллеге. Снимать будет мой оператор.
– Вас мы тоже с радостью снимем, – добавила я лично продюсеру. – Если желаете, то и творческий процесс. – Я кивнула на закрытую дверь большой гостиной, где валялись дохлые насекомые, пардон, коллекционные бабочки.
– Мы с удовольствием дадим интервью, – благосклонно кивнул продюсер. Композитор опять хихикнул. Серьга долго звенела. – Только придется немного подождать.
– С Артуром все в порядке? – уточнил Димон и посмотрел на закрытую дверь, у которой и дежурил композитор.
– Ему сейчас чистят карму, – сообщил продюсер. – Я специально пригласил самого известного местного знахаря, старца Григория, и он любезно согласился помочь Артуру избавиться от негативных воздействий недоброжелателей.
Не знаю, как я сдержала истерический хохот. Пашка уткнул нос в камеру сзади, будто что-то проверял. Поскольку Димон постоянно общается с представителями шоу-бизнеса, он держался стойко.
Нам предложили сесть, и через пару минут существо по имени Женя принесло Пашке и Димону пиво, а мне банку апельсинового сока.
Из-за двери спальни время от времени доносились резкие выдохи, напоминающие уханье совы, и низкое заунывное пение. Продюсер поинтересовался, на машине ли мы, а получив утвердительный ответ, попросил доставить композитора к Олегу Владимировичу, чтобы они вместе поработали над новыми песнями. Мы обещали это сделать. Композитор хихикнул.
Наконец дверь спальни раскрылась, и на пороге появился патлатый здоровенный детина неопределенного возраста, который внешне напоминал Григория Распутина. Он обратился прямо к продюсеру, не обращая внимания на остальных находившихся в комнате людей, и заявил, что теперь – он уверен – с нервами у Артура все будет в порядке. Негативное воздействие снято, защитный экран установлен, карма чиста, как у младенца.
Из-за его спины появился Небосклонов с блаженным выражением лица, и тут его взгляд упал на меня.
– Нет!!! – завизжал певец и рванул назад в спальню.
Григорий рванул за пациентом (у которого с нервами все в порядке), следом бросился композитор, потом Пашка с камерой. Когда я заглянула внутрь, Артур уже скрылся под кроватью.
Григорий не понял, что послужило причиной такого рывка, и стал нести ахинею про выброс отрицательной энергии сразу же после сеанса. Это уходил последний кошмар.
– Нет!!! – завизжал Артур из-под кровати. – Она вернулась!
– Почему она? – спросил Григорий. – А-а, это ты про энергию, Артур… Наоборот, друг мой!
Композитор хихикнул.
– А что стало причиной стресса? – поинтересовалась я у продюсера.
Про себя добавила: «Бабы из общежития?»
– Понимаете, девушка, его на пресс-конференции спросили, не собирается ли он жениться на некой Юлии Смирновой, – обратился ко мне Григорий. – Вы случайно не знаете, кто это такая? Я подозреваю, что Артур к этой девушке испытывал большое светлое чувство, но она выбрала другого. А он ведь творческая личность. Возможно, Смирнова отказала Артуру в грубой форме. Подобное часто бывает, когда возникает любовь к представителям другой социальной среды. Теперь упоминание этого имени вызывает у нашего Артура совершенно неадекватные реакции. Сотню женщин в общежитии, с которыми он провел ночь, Артур перенес вполне нормально, хотя на его месте любой мужчина вполне мог сойти с ума.
– Он привык к вниманию поклонниц, – невозмутимо сказала я. Пашка закрывал лицо камерой.
