За столом вместе с Мэри и Маннерингом находилась мисс Эмилия и огромный, довольно заурядного вида и говорящий глубоким басом тип, представленный как управляющий имением. Мог ли он быть тем, вторым? Его звали Том Маркхэм. Мистер Маркхэм говорил мало, казался робким и, как видно, полностью находился под пятой мистера Маннеринга. Он исподлобья поглядывал на Мэри и ел за двоих.
Роскошная, почти президентская столовая представляла собой огромную комнату, посреди которой стоял большущий овальный стол, сервированный превосходным фарфором, украшенный серебряными подсвечниками и блюдами, среди которых скрывались хрустальные графины. На стенах висели старинные фамильные портреты. Еда была замечательная — хлеб домашней выпечки, жареные цыплята, зеленый горошек… При столе быстро и ловко прислуживал молчаливый, шаркающий ногами Сэм.
Маннеринг постоянно подливал Мэри вина и вел разговор о телевидении. Его очень заинтересовало, что Мэри когда-то работала на телестудии. Он помнил все программы и знал множество подробностей из личной жизни кинозвезд. Когда разговор перешел к литературе, живописи, музыке, Маннеринг только пожимал плечами. Эти области его не интересовали.
— Типичный провинциал, — сделала вывод Мэри. — Выдает себя за аристократа, а в сущности — полный невежа.
Наконец Мэри не выдержала и поинтересовалась здоровьем его жены. Мисс Эмилия издала тяжелый вздох, а Том Маркхэм нервно закашлялся.
— Как она себя чувствует? — воскликнул Маннеринг. — Превосходно! — затем улыбнулся и добавил приторно сладким тоном, — мы отправили ее во Флориду.
Поскольку это не совпадало с тем, что недавно говорила мисс Эмилия, Мэри сильно смутилась, не смея взглянуть на старушку.
— Очень жаль, — промолвила она. — Я надеялась с ней познакомиться.
— Да, конечно… но она уехала во Флориду, — бормотал Маннеринг себе под нос. Внезапно он ударил кулаком по столу, даже тарелки задребезжали. — Улетела самолетом, в воскресенье.
— А почему она не отправилась пароходом? — вежливо поинтересовалась Мэри.
— Пароходом? Еще чего! Алиса уже много лет не ступала ногой на палубу судна. Слишком нежное создание. — Он громко захохотал, а Маркхэм вторил ему своим сдавленным смешком. — Кроме того, дорогая миссис Лидс, известно ли вам, как долго длится подобное путешествие? Как минимум — неделю. Для слишком чувствительных особ это просто невыносимо. Алиса живет в инвалидном кресле. Том, ты только представь себе, она на палубе, в своем кресле на колесах, и ее раскачивает вперед и назад. Вот была бы потеха? Ха-ха-ха…
Маннеринг не мог не внушать отвращения.
Время от времени звонил телефон. Спрашивали Маннеринга. Он каждый раз довольно долго разговаривал, а когда возвращался к столу, выглядел все более захмелевшим.
Когда подали десерт, его глаза уже совсем остекленели, а уголки рта опустились. Но он снова пригласил Мэри в библиотеку и заставил ее выпить еще одну рюмку коньяка. Затем он потащил ее на прогулку в сад. Там они скрылись в лабиринте из подстриженного самшита, где Маннеринг пытался поцеловать Мэри. В то время, когда она ловко ускользнула из его объятий, неожиданно появился Том Маркхэм. В руках он держал огромный букет циний.
— Это вам, — буркнул он Мэри и подхватил Маннеринга под руки.
— Что тебе нужно, черт побери? — кричал Маннеринг, пробуя освободиться.
— Заболела корова, — ответил управляющий.
— Какая еще корова?
Вскоре они удалились в сторону фермы. Маркхэм держал под руку хозяина, еле передвигавшего нога. Мэри осталась одна, с букетом циний, среди извилистых аллей самшитового лабиринта. Она подняла голову и заметила мисс Эмилию, стоявшую в одном из окон второго этажа. Старушка прижимала к глазам платок. Потом она помахала им Мэри и скрылась за шторой.
На этом визит к Маннерингам закончился, Мэри вернулась к автомобилю и отправилась домой.
— Одним словом, ты так и не осмотрела «Голубой месяц»? — спросил я.
— Увы, Джек. Не удалось. Но что ты думаешь обо всем остальном?
А ты не опознала их голоса?
— Голос Маркхэма отпадает, я уверена. Что же касается Маннеринга, то здесь я сомневаюсь. Он постоянно паясничал. Или кричал, или смеялся, или бормотал. И все это было притворным, наигранным. Даже к своему слуге негру он обращался неестественным театральным тоном. Видимо, он с самого начала знал, что в доме находится посторонний, потому что заметил мой автомобиль. Мне кажется, я так и не знаю его настоящего голоса.
— И тем не менее у него очень низкий и густой голос, не так ли?
Честно говоря, мне хотелось свалить все на эту парочку и наконец-то успокоится.
— Да, хотя и не бас. Во всяком случае, я не уверена, что именно этот голос я слышала той ночью. — Мэри сдвинула брови. — Давай сложим все имеющиеся факты. Известно, что у Маннеринга есть голубой иол, что он перекрашивает его в черный цвет и что его жена неожиданно исчезает из дома. Кроме того, он ведет себя довольно странно. И не только он, но и все обитатели его дома. Там наверняка происходит что-то подозрительное. С другой стороны, я не могу поклясться, что это он был ночью на яхте…
— А может он нанял убийц? Так бывает.
— Не исключено, — согласилась Мэри. — Однако прежде всего я хотела бы осмотреть «Голубой месяц». По-моему — Маннеринг держит его не у себя, а у своего приятеля.
— Приятеля?
— Да. Пристань Маннерингов слишком мелкая. В прошлом довольно глубокая, сейчас она сильно обмелела… во всяком случае так убеждала меня мисс Эмилия. Когда эта бедняжка была маленькой девочкой, к их пристани могли причаливать даже яхты и прогулочные корабли.
Мэри тяжело вздохнула.
— Ах, какое она несчастное создание. Я уверена, что Маннеринг рано или поздно и до нее доберется. Ведь ей принадлежит половина их огромного имения… Да, о чем же я говорила?
— О приятеле, у которого Маннеринг держит свою яхту.
— Его зовут Татл. Он их сосед, и у него достаточно глубокая пристань. Настоящий небольшой порт. С Татлами нужно каким-то образом познакомиться, и тогда мы сможем узнать…
— Этого еще не хватало, — не выдержал я. — Нельзя ли подплыть к их пристани и осмотреть яхту Маннеринга со стороны реки.
— Но их пристань находится на другом берегу реки. Ты ведь знаешь эту сумасбродную местность — настоящий водный лабиринт. И вообще, разве мы не должны как можно меньше привлекать к себе внимания.
— Ты права.
— А нам пришлось бы подплыть к их пристани, подняться на нее, иначе мы не смогли бы осмотреть вблизи яхту Маннеринга. Понимаешь, она же стоит не на воде, а в сухом доке, где ее перекрашивают в черный цвет. Нам нужно было бы подойти слишком близко…
— Черт возьми, что же делать?
— Ты знаешь, мне самой совсем не хочется снова вторгаться без приглашения к совершенно незнакомым людям. Но, надо признать, мы делаем успехи. Ведь не исключено, что именно семейство Татл и есть настоящие преступники.
— В таком случае ты не должна к ним идти.
— Мой дорогой, — Мэри улыбнулась, нежно погладила меня по голове, — тебе следует хоть немного верить в меня.
Она поднялась и отправилась на кухню готовить ужин.
Назавтра в программе Мэри значилось посещение семейства Татл и дальнейшее продолжение детективных поисков.
Она приготовила завтрак, вымыла посуду и покинула дом.
В этот день, как и в предыдущий, я так увлеченно работал над своей композицией, что отсутствие Мэри меня уже почти не тяготило. И по мере того, как проходил полдень, во мне нарастало радостное ожидание истории, какую, я был уверен, Мэри обязательно привезет из своей рискованной поездки. Шок и страхи, вызванные ужасным убийством, постепенно ослабевали, превращались в воспоминания. Осталась только криминальная загадка, головоломка, отдельные части которой лежали передо мной, но еще не складывались в единое целое. И свести их воедино должен я. Мэри собирала отдельные факты, но она не могла иметь полной картины происшедшего. Ведь она не знала о «Психее».
Утром, прежде чем приступить к работе, я позвонил в Аннаполис в справочное бюро и поинтересовался номером телефона Рольфа Эванса. Но по номеру, который мне сообщила телефонистка, никто не отвечал. Я попробовал дозвониться еще раз в два часа, затем в три. В ответ — только длинные гудки.
Мэри вернулась в полпятого и снова с сенсационными сообщениями. Когда она прибыла во владения Татлов (гораздо более скромные, чем имение Маннерингов), оказалось, что там как раз проходило заседание женского клуба. Было всего лишь одиннадцать утра, и это заседание больше походило на собрание общества алкоголичек, так как все дамы находились в состоянии, как минимум, легкого подпития. Хозяйка дома встретила Мэри с рюмкой в руке.
