Приехавшие оперативники сначала остолбенели на пороге, потому как звуки Лидкиного голоса, наполнявшие квартиру, кого угодно в шок способны вогнать. Кроме того, Лидка еще как-то умудрялась носиться из комнаты в комнату с необыкновенной резвостью. Так что несчастным оперативникам представилось незабываемое зрелище: женщина в белых одеждах до пят металась по квартире, извергая ужасные трели своим хорошо поставленным меццо-сопрано. Сцена оказалась достойной знаменитого ужастика «Призрак в опере», кроме того, за ней шлейфом развевался шифоновый шарф. В какой-то момент Сашка даже испугалась, что она зацепится за гвоздь или косяк этим шарфом и погибнет в расцвете лет, как Айседора Дункан. Но ничего такого не произошло. В общем, ее утихомирили, отлупив по щекам и накачав таблетками. Теперь она присмирела, сидела на стуле в гостиной магистра и вяло бормотала:
— Ну почему я? Почему опять я? Это рок?
И так без перерыва, уже час по меньшей мере.
Что она имела в виду, никто не понял. Правда, Сашка догадывалась: Лидке надоело находить мертвецов.
— Теперь ей придется лечиться в клинике неврозов, — тихо сообщил подсевший к Сашке Вован, кивая на дверь в гостиную, — особенно если оперативники начнут вопросы ей задавать.
— Да она родилась в клинике неврозов, — Серега сел на пол с другой стороны от Саши. — Ей там самое место, потому что невроз — ее второе имя. А вот мне придется к сурдологу пойти: так ухо заложило, аж звенит.
— Это от нервов, — понимающе кивнул Вован. — Ужасно жаль несчастного Ко Си Цина. Хотя как мага я его не понимаю, он же мог предсказать, кто за дверью. И почему он не понял, что там убийца? Впустил его в квартиру… — тут он задумался.
— Потому что магов на свете не бывает, — болезненно поморщившись, изрек Серега, — а все, кто именует себя таковыми, — обыкновенные самозванцы и шарлатаны.
— Только Лидии не говори, она еще слишком слаба, — Вован не стал с ним спорить.
— А вот я думаю, что его убили из-за нашего сеанса, то есть как раз из-за его способностей заглядывать туда, куда никто, кроме магов, не может заглянуть, — предположила Сашка.
— Ну, если не брать во внимание похищенную крупную сумму денег в валюте, а также золотой крест на полкило, то конечно, — ухмыльнулся Серега.
— И еще фигурку Будды с бриллиантовыми глазами, — добавил Вован, впрочем, тут же оспорил собственное утверждение, — но лично мне кажется, что тут дело все-таки в предсказаниях.
— Кого же он мог впустить? — Сашка повернулась к Сереге.
— На меня можешь не смотреть столь проникновенно, — тот даже руками замахал, — меня он точно не пустил бы. А вот если ты повернешь голову, то узришь явного подозреваемого.
Он, разумеется, Вована имел в виду.
— Знаешь что! — тот покраснел от возмущения.
— На свете мало людей, хорошо знакомых Косицыну, которых он впускал к себе без предварительной записи и проверки. Тех, кто входил в его дом без приглашения, вообще по пальцам можно пересчитать… Мало таких людей, точнее, двое всего: ты да Лидка.
— Почем ты знаешь?! У него же были и другие почитатели!
— Ну, с тобой никто не сравнится. Так, как ты умеешь почитать, никто так не умеет, — хохотнул Серега, — тебя покойный выделял из общего списка. И вообще, что это за Будда с бриллиантовыми глазками, никто из оперативников его не упоминал среди похищенных ценностей.
— Ты далек от истины, — надменно произнес Вован, впервые за все споры не скатившись до оскорблений. — К тому же мне лучше известно, что за ценности хранились в доме магистра, а не каким-то оперативникам, которые тут вообще впервые в жизни. Сказал, что Будду сперли, потому что нет его на месте, вот!
— Не задирай его, — шепотом укорила Серегу Сашка, — ему и так плохо.
— Эй, товаришч! — ломаясь, позвал Серега проходившего мимо оперативника. — Мы можем быть свободны?
Тот задержался на минуту, оглядел всю троицу с профессиональной подозрительностью:
— Вы оставили координаты, по которым вас можно найти?
— Еще бы!
— Тогда, — он вздохнул и кивнул на дверь гостиной, — если вы заберете ту даму, мы все будем вам очень признательны.
* * *
После того как все еще хнычущую Лидку выгрузили из машины и сдали в заботливые руки Виктории, Сашка пошла искать Павла. В доме его не было. Она обошла все комнаты. В библиотеке отец развернул настоящее совещание, в котором принимали участие Виола, Борис и секретарша отца Инесса. Они разложили огромные листы на столе, словно карты наступления в предполагаемом сражении. Инесса к тому же постоянно говорила по мобильному, держа кого-то на связи. Сашке показалось, что в библиотеке ей не место, во всяком случае ее появления даже не заметили. Она пожала плечами, спустилась вниз, чтобы выйти на улицу и поискать Павла в саду. Но проходя мимо двери в малую гостиную, задержалась в холле, потому что ее привлекли голоса.
«Странно, — промелькнуло у нее в голове, — Серега распрощался со мной и должен бы быть уже дома, а Виктория так деятельно принялась заботиться о Лидке, что, казалось, ее за уши от нее не оттащить. Интересно, что они тут делают? Вдвоем?»
— Но я не могу больше! — неожиданно громко вскричал Серега.
Так громко и с таким отчаянием в голосе, что Сашка, вздрогнув, замерла.
— Тише, дурачок, — испугалась Виктория, — нас могут услышать.
— А мне плевать! Я устал от всего этого. Я устал, я не могу больше.
— Господи, какой же ты еще мальчишка.
Странен был не смысл произнесенной тетушкой фразы. Странен был тон, с которым она была произнесена: теплый и ласковый. Наверное, она его по голове при этом гладила, пытаясь успокоить разбушевавшиеся страсти. Но тщетно, Серега не успокоился.
— Я же не клоун. Я почти прокололся. Я не могу разыгрывать пылкие чувства, сгорая от ревности, Вика! Я не могу постоянно таскаться за Сашкой, потому что хочу быть здесь, рядом с тобой. А ты любезничаешь с Борисом, думаешь, меня это радует? Я с ума схожу.
Сашка охнула.
«Он не клоун? Нет, он не клоун. Он первоклассный актер, потому что я поверила в его пылкие чувства, будь он проклят вместе со своими чувствами, к кому бы они ни были обращены. К кому? Неужели к тетушке?!»
— Ты хочешь испортить все в решающий момент? — Виктория, видимо, потрепала его челку. Сашка живо представила, как ее длинные белые пальцы путаются в его черных волосах. И дыхание у нее перехватило. — Осталось совсем чуть-чуть, малыш. Осталось совсем немножко. Прости, что я втянула тебя в это дело, но иного выхода просто не было, любимый…
«Любимый?! Да она старше его на двадцать лет!»
— Я хочу быть рядом с тобой. Я не хочу больше играть в эти глупые игры.
— Потерпи еще немного. Ну?
Они затихли, и Сашка поняла значение этой паузы — это был долгий, очень долгий поцелуй.
Она физически ощутила, как затрепетал в ней каждый нерв, даже кожа зачесалась, а по спине прокатила волна мурашек. Ей отчаянно захотелось действий. Захотелось принять душ. Нет, лучше уж сразу утопиться в пруду. И вовсе не от того, что ревность затуманила ей мозги. Серега всегда оставался для нее лишь другом, но ей было невыносимо сознавать себя дурой. Обманутой дурой. Наивной малолеткой, которую обвели вокруг пальца. И обманул ее тот, кому она доверяла. Ведь она доверяла ему как другу. Ужасно обидно, что она поверила в его игру. Хотя, с другой стороны, как не поверишь, если человек даже драться за тебя полез. И физиономию свою под кулак Павла самоотверженно сунул. Аж два раза подряд!
«Сволочи!» — она сорвалась с места и вылетела в ночь.
А на крыльце столкнулась с капитаном Синичкиным, у которого было бледное лицо человека, познавшего страшную истину.
— В-ваша тетя действительно способна увлечь любого, — с болью в голосе прошептал он, видимо, потеряв контроль над собой.
Он был настолько не в себе, что с ходу признался в том, что тоже подслушивал чужой разговор.
Сашка застыла, глядя на него.
«Ну надо же! И этот туда же! Влюбился в Викторию и теперь с ума сошел от ревности!»
Она страшно разозлилась. На всех: на себя, на Викторию, на Серегу и даже на этого несчастного отвергнутого капитана.
— Дзёрури! — отчетливо проговорила она, выдохнув в воздух свое раздражение. — Дзёрури!
— Дзёрури? — ошалело спросил Синичкин. — Это же… это же… что вы имеете в виду?
— А то, что все мы здесь марионетки. Пусть и не в японском театре. Но то, что у нас тут настоящий дзёрури, — это без всякого сомнения.
Выпалив гневное обвинение, она полетела вниз по лестнице.
— Дзёрури… — задумчиво повторил капитан, — дзёрури… — И неожиданно просиял, даже подпрыгнул на месте от избытка чувств. — Ну, конечно, черт возьми!
* * *
«Не жизнь, а кувырки через голову!» — Сашка откинула ветку сирени и ступила на мягкую траву газона. Впереди чернели стройные стволы сосен. Под ногами хрустнула ветка. Она остановилась и задумалась.
