– Вы говорили раньше, что Кирилла застрелили те, кто вам платил за перевозки криминального груза. Выхзодит, что убийца хозяин картины? Значит вы его знаете и сможете назвать. – Сделал вывод генерал Грыжин.
– Теперь я догадываюсь кто за всем этим стоит. Но хозяина картины никогда не видел и имени его не знаю. Мне позвонил владелец галлереи Цыганков и сказал, что картина Коровина, которая может меня сильно заинтересовать, висит в его галлереи на Остоженке. Туда картина поступила инкогнито. Цыганкову картину принесла сумасшедшая бабка. С хозяином пейзажа он тоже говорил только по телефону. Тот и сообщил Цыганкову мой домашний номер и велел предложить полотно мне. Цыганкову он пообещал приличные коммисионные и тот рьяно взялся за дело. Как и многих других владельцев галлерей, самого Илью Самсоновича Цыганкова я знаю давно. Это жульковатый, но вполне безобидный малый. – Пояснил Тихомиров. Он хотел еще что-то добавить, но в холле послышался шум, дверь в комнату распахнулась и на пороге возникли Ерожин с помощником. Они волокли нечто огромное, завернутое в простыню. Надя встала, чмокнула мужа в щечку и обняла Глеба.
– Наконец то! – Обрадовался Иван Григорьевич и ловко покинул кресло.
– В твоем кабинете сидит красотка. Она тут полакала и очень хотела тебя повидать.
– И здесь тебя ждут. – Сказала Надя, кивнув в сторону Пал Палыча: – Но как джентельмену, я бы тебе посоветовала начать с дамы. Мне показалось, что ты ее хорошо знаешь.
– Ладно, раз ты просишь. – Ответил Ерожин. Тон жены ему не очень понравился: – Я пошел, а ты Григорич вместе Глебом (сыщик указал на сверток) пока распакуйте его. Я приду и вместе подумаем где его поставить.
– Что это? – Пробурчал Грыжин.
– Твое чучело. – Усмехнулся Ерожин и пошел в свой кабинет. Отсутствовал он минут пятнадцать. Появившись в дверях, кивнул Тихомирову и вернулся к себе в кабинет с ним. Глеб успел рассказать генералу и Наде все свои злоключения, а Ерожин все не выходил. Наконец, из директорского кабинета вышли все троя.
– Прими Григорич гонорар у Пал Палыча. Эти деньги собрали шофера и мы их отработали. – Сказал он Грыжину.
Надя посмотрела на Наташу и Тихомирова и увидела, что они оба повеселели.
– Мы очень благодарны Вашему мужу. Он снял с нас камень. – Улыбнулся Пал Палыч Наде, пока генерал пересчитывал купюры.
– Он вас сберег от тюрьмы? – Удивилась Надя.
– Нет, он договорился со следователем Шмаковым, что мы дадим подписку о не выезде и останемся до суда на свободе. Но главное, он сказал, что мы к убийству Кирилла Понтелеева оба отношения не имеем. – Ответил Тихомиров. Надя посмотрела в глаза Наташе и та снова покраснела:
– Вы не думайте что я на Вашего мужа глаз положила. Я любила Крилла. Будьте счастливы. – и она бросилась Надю целовать. Застав эту лирическую каритину, появившийся в офисе Никита Васильевич Бобров развел руками.
– Что за странная проявление чувств в частном сыскном бюро. – Спросил он Ерожина.
– Это и для меня тайна. – Стараясь сохранять безразличное лицо, ответил подполковник: – У женщин свои дела. Нам этого не понять.
– Ты обещал мне убийцу на блюдечке, а тут поцелуйчики и всеобщая идиллия. – Усмехнулся Бобров, дождавшись, когда Тихомиров с Наташей покинут офис.
– А где твои люди? – Не обращая внимание на сарказм Никиты Васильевича, поинтересовался Ерожин.
– Мои люди на месте. Скажи, что надо делать и они сделают. – Ответил Бобров. Ерожин вышел с полковником на улицу и увидел несколько дорожных рабочих неподолеку от дверей своего бюро. Они возились с техникой и на сыщика и полковника Боброва внимания не обращали. Петр Григорьевич огляделся и приметил на соседнеих крышах еще троих.
– А двор? Туда выходит окно кабинета. – Напомнил подполковник.
– Там шесть молодцов. Двор полность блокирован. – Успокоил Ерожина Никитьа Васильевич.
– Двоих надо незаметно спрятать в самом помещении. Эти пусть остаются на своих местах. – Попросил Ерожин и вернулся назад. Полковник распорядился по телефону и догнал сыщика.
– Куда поставим чучело. – Глеб распоковал куклу в парадной генеральской форме и с восхищением ее разглядывал.
– Давай в мой кабинет. – Приказал Ерожин. Никита Васильевич видел куклу впервые и не смог сдержать улыбки. Надя тоже старалась, не хихикать, но это ей удовалось с большим трудом.
– Чего лыбишься Бобров? – Обиженно проворчал генерал.
– Простите, Иван Григорьевич, но сходство удивительеное. – Ответил полковник и достал из кармана платок.
– Где папка? – Спрсил Ерожин, когда чучело генерало заняло свое место за директорским столом.
– Какая папка? – Спросил Грыжин.
– Та, что принес профессор Вишневский. – Уточнил Петр Григорьевич.
– Кстати, чем ты так очаровал этого смешного физика? – Улыбнулась Надя. Она решила до поры не указывать мужу на странное поведение сероглазой Наташи. Хотя ее уверениям, что супруг невинен не слишком поверила.
– Я с ним позавтракал на газете, а потом собрал объедки и вынес в мусоропровод. Профессор так не любит отнимать время от научной деятельности на мытье посуды и хозяйские заботы, что мой поступок оценил по достоинству. – Поведал Петр Григорьевич.
– Хитрый ты у меня мужик. Кого хочешь, облапошишь. И меня за одно. Твоя Наташа так тут передо мной краснела, будто я вас в койке застукала. – Ответила Надя и внимательно посмотрела в стальные глаза мужа. Ерожин не дпрогнул.
Генерал принес синию папку, обвязанную старомодными тесемочками. Сыщик взял ее, повертел в руках и небрежно бросил на письменный стол. перед чучелом генерала. Затем, полез в карман и извлек маленький английский пистолет, некогда подаренный ему министром Узбекестана. Пистолет Ерожин положил поверх папки и как художник, сощурился, оглядывая созданный натюрморт:
– Убедительно? – Спросил он у присутствующих.
– Вполне. – Ответил Бобров, оглядев натюрморт перед чучелом. На этот раз, стараясь больше не обижать генерала своим весельем, полковник сумел сохранить серьезную мину.
– Тебе Надюша, пора отсюда линять. – Сказал Ерожин, поглядев на часы: – Затем из офиса выйдет Глеб, за ним Никита, последним я. А Тебе, Григорич, придется отпереть запертую мной дверь и хорониться. Я не исключаю, что он уже наблюдает за входом в наш терем и если ты выйдешь, а потом окажешься за столом, он не поймет.
– Опять мне за подсадную утку работать. – Недовольно заметил Грыжин: – И куда мне здесь свою тушу прятать? Легко сказать, хорониться. Я Петро, не Дюймовочка.
– Во первых, Иван Григорьевич, наденьте этот жилетик. Кто его знает, как повернется. Лучше, на всякий случай, организм прикрыть. – И Бобров подал генералу свернутый бронежилет: – Во вторых, закройтесь в ванной и старайтесь сидеть там тихо.
– Не забудь, Григорич, отпереть парадную дверь, которую я запру снаружи. Напомнил Ерожин.
Генерал кивнул, молча развернул жилет, но перед тем, как натянуть его на себя, полез в карман и достал плоскую фляжку любимого коньяка «Ани». Убедившись, что фляжка не пуста, он спрятал ее назад в карман своих широченных брюк и кряхтя напялил жилет. Пока он это проделывал, в офис бесшумно вошли два амоновца и тихо растворились в помещении.
– Сидеть в сортире на трезвую голову я не намерен. А вот со своим другом, «армянином», пожалуй, выдержу. – Проворчал генерал, провожая взглядом молчаливых ребят с автоматами… Глеб взял из кабинета стул и, прихрамывая, отнес в ванную комнату. Нога у него после вывиха еще болела и опухоль вокруг колена опала не до конца.
Ерожин еще раз внимательно осмотрел свой кабинет с чучелом генерала, прошелся по офису, и заглянул во все двери:
– Теперь уходим по порядку. Надя ждет меня в машине. Никита с Глебом идут в казенную «волгу», отъезжают на пятьсот метров, проверяют, что их не секут и дежурят до конца операции… Мы с Надей делаем то же самое. Связь по мобилю. – распорядился Петр Григорьевич и Надя первой пошла к дверям. Через пять минут за ней вышли Бобров с Глебом. Ерожин застыл в прихожей и смотрел на свои часы. Стрелки показывали шестнадцать пятьдесят три. Подполковник подождал ровно семь минут и покинул офис. Рассеянно оглядев улицу и бульвар, он запер парадную дверь, постоял возле нее и когда услышал, как генерал отмыкает замок изнутри, направился к своему «Саабу».
– Наконец я вижу рядом мужа. – Сказала Надя. Но особой радости от встречи ее голос не выражал.
– Девочка моя, почему ты злишься? – Улыбнулся Петр, обнимая и целую жену.
– Другая, на моем месте, тебе бы фсю физиономию расцарапала, а я еще с тобой целуюсь. – Возразила Надя: – Скажи мне, почему фея с автобазы считала, что я старая тетка? Она так вылупилась, когда услышала, что я твоя жена, что ее серые прекрасные глазки чуть не выскочили на лоб.
– Откуда я знаю? Я с ней несколько раз встречался, но это было надо джля дела. А уж с чего она выдумала, что у меня жена старуха, я не ведаю. Я ей о тебе ни слова не говорил. – Оправдовался Петр Григорьевич. Он прекрасно помнил разговор с Наташей в деспетчерской. О Наде Корнеева узнала от старого водителя тестя, Петровича. Петрович сказал, что жена Ерожина белая, как лунь и Корнеева сделала вывод, что его жена седая старуха: – Что с тобой Надя? То ты бросаешь меня на неделю из за женской рубашки, теперь к Корнеевой приревновала. С Наташей я общался по ходу расследования всего несколько раз.
