Та как-то не очень уверено и слишком быстро пробормотала:
- Понимаю... Подожди секундочку...
Потом обратилась к кому-то, стоящему, по-видимому, рядом с телефонной будкой:
- Погодите! Чего вам, собственно, надо?
В трубке невнятно булькнуло, послышалось хлопанье дверцы, чье-то тихое, осторожное дыхание, а затем короткие, равнодушные гудки...
* * *
Птичка ел "Вискас" для котят. Ел с явным удовольствием, но вид при этом имел чрезвычайно агрессивный. Смельчак, рискнувший перехватить в воздухе кусок заветной кошачьей тушенки, вероятно, поплатился бы не только зрением, но и жизнью. Клюв у Птички был весьма длинный и прочный.
- Ну вот, а вы говорите "корм для попугайчиков"! - усмехнулся Красовский, подковырнув пальцем очередной кусок консервов и метнув его прямо в жадно раскрытую пасть. - Хищник же! Хищник натуральный! А Катька его овсянкой потчует. Извращенцы вы, ребята! Мучаете бедное животное... Ничего, Эммануил, мы с тобой ещё подружимся, правда?
- Не успеете, - Андрей допил пиво из бутылки. - Его скоро заберут. Я надеюсь. Как он меня достал! Не думал, что меня, вообще, может кто-нибудь так достать!
- Ладно. Устроим классные торжественные проводы. С "Вискасом" и "Чаппи".
- Сейчас! Проводы ему! Пенделя ему под зад. А заодно и хозяину... Где его только черти носят?
- В розыск объяви, - посоветовал Серега, принюхался к "Вискасу" и осторожно лизнул его языком. Птичкины пуговичные глаза при этом сделались совсем круглыми и злобными. - За неуплату алиментов. Только прикинь сколько эта пингвинячья морда у тебя одного минтая сожрала, не говоря уже о нервных клетках?
- Одну такую уже объявили. Результаты просто блестящие! Всем по ордену и по грамоте с сургучной печатью!
- Это ты про жену Бокарева, что ли? Ничего! Найдем! Сам лично найду и придушу стерву!.. Это надо же, из-за каких-то паршивых фунтов стерлингов такую красивую бабу грохнула! А сама - тьфу! Смотреть не на что!
- Угу, - отозвался Андрей, но как-то вяло. Красовский тут же отреагировал на перемену в тоне и перегнулся через подлокотник кресла:
- А ты это чего? Опять загружаешься? Чего тебе на этот-то раз не нравится?
- Мне все нравится. Кроме одного момента. Точнее, кроме двух.
- Ну вот, опять! Елы-палы! Как с тобой тоскливо иногда бывает: пива попить и то нормально нельзя! Мотив есть, улики есть, сбежала эта сучка мерзкая как только почувствовала, что жаренным запахло. Львенок в телевизоре! Ль-ве-нок! Куда уж понятнее? Да даже напиши Олеся её фамилию с именем в этом подвале, и то яснее не выразишься!
Андрей молча поднялся с дивана, обогнул блестящего и толстого Птичку, присел на корточки рядом с тумбочкой для видеоаппаратуры. Красовский подозрительно прищурился:
- Надеюсь, ты не собираешься опять меня терроризировать просмотром "Леона"? Чего ты хочешь, чтобы я там увидел? Силуэт нашей Муратовой на заднем плане?
- Помолчи пару секунд!
- Слушай ты, лицо, процессуально самостоятельное, ты чего-то у нас наглеешь не по дням, а по часам.., - начал было Серега, но Щурок уже отправил кассету в видеомагнитофон.
По экрану поползли сначала серые полосы, потом титры. Птичка, разозлившийся на то, что "Вискас" кончился и обвинивший в этом, естественно, нынешнего хозяина, злобно ткнул Андрея клювом в спину. Тот не отреагировал, о чем-то задумавшись и безвольно свесив руку с колена. Красовский вздохнул и потянулся за своей бутылкой "Балтики".
- О саксофонисте из того кафе все время думаю...
- Чего?
- О саксофонисте, говорю, - Щурок сдул волосы со лба. - И не могу понять, каким образом это с "Леоном" связано. Или не это? Что-то еще?
На экране появилась сначала потенциальная жертва, потом сам Леон в темных очках. Девочка, пакет с молоком, цветок на окне.
- ... "Убийца рядом с ребенком", помнишь?
- Я-то помню. Ты вот у нас чего чудишь? Просто, без выпендрежа, объяснить не можешь, что тебя не устраивает?
- Я объясню... А логику, как мы до "Леона" дошли, помнишь?
- И логику твою потрясную с шоколадкой тоже помню!
- Шоколадка тут ни при чем, - Андрей поморщился. - Точнее, "при чем". Но если бы не шоколадка, было бы что-нибудь другое. Все равно бы мы доперли, вспомнили бы, в конце концов, что Олеся почти англичанка была, а "лев", что по-английски, что по-французски "lion" пишется. Произносится только по-разному... Потом этот львенок в телевизоре...
- Ну и что?
- Ну и ничего! Слишком лобово! Мы с гарантией девяносто девять процентов должны были это понять!
- А что тебе не нравится? - Красовский с грохотом поставил бутылку на стол. - Она - мать, она спасала своего ребенка. Она и должна была намекнуть так, чтобы мы поняли, а не для того, чтобы продемонстрировать свои способности в загадывании шарад!.. Проще надо быть, Дюха, и люди к тебе потянутся!
- Да не в том дело! - Андрей смачно щелкнул Птичку на макушке, вернулся на диван и откинулся на спинку, сцепив руки на затылке. - Не в том!.. Помнишь, как я тебе рассказывал? Думал про эти пальцы синие, про болезнь Рено, потом Жана Рено вспомнил и кино с Леоном? Помнишь?
Серега со вздохом кивнул.
- А тебе не кажутся такие совпадения странными? Ну, то что логика так хорошо выстроилась? Болезнь Рено - Жан Рено - "Леон" - "Лион" - лев в телевизоре!
- Ну, выстроилась и выстроилась! Радуйся!
- Я радовался! Честно радовался несколько дней тому, какой я, оказывается, сильно умный. А потом подумал, что кто-то до меня уже должен был пройти этот путь. Кто-то, так же как ты, точнее, как наш Груздев, подумавший сначала про болезнь Рено, потом актера вспомнивший, а потом вдруг обалдевший: "Ба! Так это же прямая указка на убийцу! Нарисовать львенка в телевизоре, для особо тупых подписать "лев". И пусть счастливый следователь выносит благодарность товарищу Люку Бессону за замечательный фильм, который помог ему вычислить преступника!"
- Не умничать можешь?
- А я и не умничаю, - Андрей подался вперед, упершись руками в колени. - Не умничаю я, Серега! Ни сколько!
- Вот и не умничай, а исходи из того, что у нас имеется. И не нужно никаких сложных ассоциаций приплетать. Песок нашли под ногтем у Олеси? У Олеси. Рисовала она левой рукой? Левой. И это ты и я, да ещё наш доктор знают, что правой она практически не владела, а левой писать так и не научилась.
- И что? Об этом, по-твоему, не мог знать больше никто?
- Допустим, мог. И что дальше? Ее убили, её пальцем нарисовали... Тебе не кажется, что слишком сложно, а? И, главное, доказательств никаких! "Леон" твой долбанный, да ещё саксофонист...
- Саксофонист! - Андрей так резко, шарахнул кулаком по деревянному подлокотнику дивана, что Птичка, начавший было моститься на своей подстилке, испуганно подскочил. - Ну, я же знал, что это где-то близко! Я же чувствовал!
- Злиться начинаю, - зловеще заметил Красовский. - В натуре. Мало тебе, наверное, в жизни темных устраивали за то что крутого сыщика из себя изображаешь. Смотри, займусь я твоим воспитанием.
- В "Камелию" поехали! - Щурок уже влезал в рукав черной джинсовой куртки. - По дороге все объясню. Хотя это без толку: ты просто увидеть должен.
- Пока не скажешь, что именно я должен увидеть - с места не сдвинусь, сожру пингвинячий "Вискас" и выпью и твое пиво, и свое!
- Серега, я серьезно говорю!
Красовский с тяжким вздохом встал, заправил рубаху под ремень и неохотно поплелся к двери, скорбно насвистывая мелодию из "Леона".
Автобуса не было минут пятнадцать. В результате до метро пошли пешком и в кафе оказались только в десять вечера. Народу было полно, и джазовый ансамбль в этот раз играл довольно вдохновенно.
- Вот видишь - раз, - сказал Андрей, указывая пальцем на ярко освещенный пятачок музыкальной эстады. - Вот видишь - два, - он показал на столик, за которым в ту ночь сидела Лиля Бокарева. - И вот видишь - три. Красовский послушно перевел взгляд на освещенную стойку бара. - А вот теперь соображай в свете вышесказанного! В ту ночь саксофонист заболел! Только в ту ночь! Безо всяких там предварительных объявлений. Факт тот, что музыкантов не было. Далее! Все остальные столики - в полумраке. На синие пальцы запросто могли не обратить внимания. А теперь мысленно прочерти её маршрут от туалета до столика. Ну, прочерти!
- Елы - палы! - Красовский тихо присвистнул и покачал головой. - Вы правы, Холмс, это элементарно!.. То есть, этой бабе, Бокарева это была или кто-то еще, логично было бы возвращаться к своему столику или между других столов или, если уж по свету, то мимо музыкантов, да?
Щурок молча кивнул, не отводя взгляда от молодого рыжего саксофониста.
- ... Стойка бара, если она не собиралась ничего заказывать, ей никуда не уперлась?
- Точно. Ей пришлось сделать лишнюю петлю. И единственное этому логичное объяснение - стойка бара тоже была ярко освещена, а музыканты в тот день, ах, какая невезуха, не играли!
- То есть ей любой ценой надо было продемонстрировать свои руки, надо было, чтобы синие пальцы запомнили, а музыкантов нету! А весь план летит к чертям!
