– Значит, доктор Левицкий так и останется безнаказанным? – удивлялась она. – И моя мачеха Ника вступит в права наследства, которые она выкупила кровью моего отца?
– Не совсем так, – оживилась Елизавета, довольная тем, что ее клиентка подсказала ей способ подсластить пилюлю. – У меня есть мысли насчет твоей милой мачехи! У нас появились новые обстоятельства, о которых мы ранее и предполагать не могли. Доктор Левицкий, выступивший экспертом по делу о наследстве твоего отца, являлся непосредственным начальником Вероники. Он не мог быть объективен по определению. Я думаю, нам удастся отменить решение суда и оспорить завещание. Мы привлечем к делу другого эксперта и сумеем проучить пройдоху. У нас есть шансы, поверь!
– Да, но это не вернет мне отца, – произнесла Кристина.
– Тут я бессильна, – разом сникла Дубровская. – Но знаешь, мне кажется, если Левицкий виноват, жизнь его обязательно накажет. Ему только чудится, что он вышел сухим из воды.
– Если бы знать… – эхом ответила Кристина. – Кстати, а вы сомневаетесь в том, что Левицкий виноват? Причем тут это ваше если…
Елизавета пожала плечами. Она выглядела растерянной.
– Я не знаю, – откровенно призналась она. – Конечно, вся эта чехарда с прекращением твоего дела – не простая случайность. Да и адвокат Лещинский мало походит на доброго Деда Мороза. Он помог нам не за пустую благодарность. Здесь у него свой интерес, своя выгода. Значит, он и его клиент чувствовали опасность. Им было чего опасаться.
– Конечно, ведь у нас были доказательства!
Дубровская вздохнула:
– Все наши доказательства превратились в пыль. Свидетели, на показания которых мы собирались опираться, разбежались кто куда и не выразили желания помочь нам. Более того, все они психически нездоровы, и идти с такими доказательствами в суд – верх безумия. Дело в отношении доктора все равно бы прекратили. Только сейчас это прошло тихо и незаметно, а позже наделало бы немало шума. Мы стали бы героинями всех выпусков новостей. Нас обсмеяли бы все, начиная от моих коллег и заканчивая ехидными журналистами. Тебе бы предложили, возможно, дать парочку интервью, а потом посоветовали бы написать книжку.
– Значит, так и будем, сидя здесь, добиваться справедливости? – хмуро спросила Кристина, стукнув кулаком по больничной койке.
– Мы будем жить, и у нас есть чем заняться. На повестке дня пересмотр твоего гражданского дела. Мы вернем тебе права на имущество. Ты забудешь Нику, как страшный сон. А там, глядишь, появятся новые доказательства против Левицкого. Сколько веревочке не виться…
– Все равно конец будет, – резюмировала Кристина. – Ну, если так, то я согласна подождать…
В своем роскошном офисе адвокат Лещинский подводил итоги завершившегося дела. Он по старой привычке закрыл жалюзи. Так случалось каждый раз, когда он разрешал финансовые вопросы с клиентами. Быть может, он боялся, что какой-нибудь докучливый журналист, а то и вовсе жулик, к примеру бывший клиент, увидит его из окна или с соседней крыши в тот момент, когда он, приятно шелестя купюрами, укладывает тугие пачки в верхний ящик стола и поворачивает ключ. Конечно, когда посетитель уйдет, Лещинский переложит деньги в сейф, спрятанный в глубине книжного шкафа. В финансовых вопросах ужасно старомоден. Никаких банков и расчетных счетов! Ничто не заменит ему живого контакта с наличностью.
Вот и сегодня, пересчитав купюры, он поднял недоуменный взгляд на доктора Левицкого.
– Неувязочка, док. Мы договаривались с вами о большей сумме.
Психотерапевту изменила его хваленая профессиональная выдержка. Нижняя губа его оттопырилась, выражая крайнюю степень недоумения.
– Здесь все точно по договору. У меня сохранилась копия. Извольте взглянуть.
Адвокат поморщился. Он терпеть не мог эту казенщину, а заодно и несговорчивых клиентов, норовящих обвести его вокруг пальца. Но не таков был адвокат Лещинский.
– А по какому договору, простите, я раздобыл рецепт, якобы выписанный на имя профессора Каменева? Надеюсь, вы понимаете, что я рисковал? Кто заплатит за прекращение дела в отношении вашей маленькой подружки? Может, мне попросить об этом адвоката Дубровскую?
– Ох, я запамятовал, извините, – всполошился психотерапевт. Ему, как никому другому, было известно, чем грозит незаконная выдача или подделка рецепта на наркотическое или психотропное средство.
Он полез в бумажник, и уже через минуту адвокат зашелестел новой пачкой купюр. Его проворные пальцы напоминали щупальца спрута.
– То-то же, – говорил он, пересчитывая свое богатство. Щелкнул замок верхнего ящика, ключ упал в глубокий карман. – Хочу поздравить вас с успешным завершением дела, – сказал он.
– Да уж, – вздохнул клиент, ощущая в своих карманах воздух.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – повторил Лещинский слова следователя. – Будьте бдительны. Кабы чего не вышло.
– А что еще может произойти? – испугался клиент. – Вы мне пообещали, что дело завершено и Дубровская больше не сможет…
– Она и не сможет, если вы вдруг не сваляете дурака, – зевнув, заявил адвокат. – Верите ли, сколько лет работаю, столько приходится удивляться. Дашь человеку свободу, вытащишь его из петли, казалось бы, живи да радуйся. Ан нет! Года не пройдет, а он опять в моем кабинете сидит и о помощи просит.
– Со мной такого не произойдет! – убежденно заявил Левицкий.
– А! Все так говорят, – отмахнулся адвокат. – Вы уж сделайте выводы, доктор. Что бы мы ни говорили адвокату Дубровской, сколько мы бы над ней ни смеялись, нам-то известно, что она была на верном пути. Кто знает, повезет ли вам в следующий раз. Знаете, как говорят? Сколько веревочке не виться…
– Все равно конец будет? – хмуро поинтересовался психотерапевт. – Нет, я с этим не согласен. Это называется…
– Это называется справедливость! – сказал адвокат, поднимаясь. Аудиенция закончилась…
«Справедливость?!» – бормотал Левицкий себе под нос, закрывая дверь своего офиса. Беседа с адвокатом имела долгое послевкусие. Минуло несколько часов, а он все не мог прийти в себя. Лещинский погрозил ему пальцем, как уличному мальчишке или завзятому уркагану. Если разобраться, он, доктор Левицкий, здесь вообще ни при чем. Он стал разменной картой в руках нахальной девчонки Вероники, которая так и не расплатилась с ним за все, что он для нее сделал. Пока она сладко почивала на мягкой профессорской кровати, он едва не попал на нары. Движимый чувством несправедливости, доктор спешно набрал знакомый номер. Вместо привычных гудков в ухо полетела растиражированная мелодия, которую он всегда терпеть не мог. Ника трубку брать не торопилась.
«Ну же! – бормотал он про себя. – Я тебе покажу справедливость».
Ему показалось, что близлежащие кусты тихонько шевельнулись. Должно быть, порыв ночного ветра запутался в осенней листве. Лето закончилось, забрав с собой тепло. Ночи становились длинными и промозглыми. Он почувствовал, что холодный воздух пронизывает его до костей. А может, это был страх?
Черт с ней, с Вероникой! Он позвонит ей позже, из дома.
Левицкий углубился в темноту двора, как вдруг на фоне арки возник одинокий мужской силуэт. Поворачивать назад было глупо, и доктор, стараясь унять бешеное биение сердца, двинулся навстречу. До подземного паркинга, где он оставил автомобиль, было что-то около трехсот метров. Всего ничего. Только вначале стоило пройти мимо мрачной фигуры, застывшей в проеме как каменное изваяние.
– Доброй ночи, – услышал он голос, который показался ему знакомым. – Поздно возвращаетесь, док.
Мрак рассеялся, и лицо приобрело знакомые черты.
– Агент? – удивился он. – Что ты здесь делаешь?
– Вас жду, – последовал незамедлительный ответ.
– Но зачем? Мы могли бы встретиться у меня в офисе. Позвони завтра. Я тебе назначу встречу…
Но мужчина никак не отреагировал. В душе психотерапевта шевельнулись нехорошие подозрения. Но инстинкт самосохранения был сильнее.
– Если хочешь, я отменю некоторые свои встречи и проведу сеанс с тобой, – продолжал говорить он, стараясь придать своему голосу хоть толику прежней уверенности.
– Я хочу поговорить с тобой здесь, – заявил Агент. – Во всяком случае, я могу надеяться на то, что наш разговор не запишут. Ты же записывал мои откровения, док?
– О чем ты говоришь, Агент? Конфиденциальность – наше основное условие. Ничего из того, что ты мне сообщил, не вышло за пределы моего кабинета.
– Не вышло, говоришь? – Мужчина нехорошо улыбнулся. – А как прикажешь понимать, что все мои последние адреса были рассекречены? Кто мог им дать информацию, кроме тебя?
– Почему ты так решил?
– Они следят за мной, и я даже сумел записать номер их машины. Они поставили ее подальше от подъезда, за мусорными баками, но я-то знаю, что обычно в этом месте стоял другой автомобиль.
