class="p1">Лидуру потребовалась всего одна ночь или даже меньше, чтобы найти решение.
Эта идея посетила его, когда рассвет только занимался.
Лидур выскользнул из дома, не разбудив жену и детей. Им было не привыкать к тому, что по долгу службы он мог уйти куда-то посреди ночи, поэтому, даже если бы они проснулись, его отсутствие вряд ли бы их встревожило.
Лидур направился прямиком в следственный изолятор. Поскольку по работе он бывал там довольно часто, его появлению никто не удивился. Ему даже не пришлось оповещать, с кем из заключенных конкретно он собирается беседовать. Он беспрепятственно вошел в камеру Ветурлиди и украдкой оставил ему ремень.
Пусть Лидур и не продумывал все свои действия должным образом, тем не менее он был на сто процентов уверен в виновности Ветурлиди. Проницательность его еще никогда не подводила, и он расценивал поведение заключенного, его апатию и замкнутость как лишнее подтверждение обоснованности своих подозрений. Да и никаких других версий не было. По крайней мере, на тот момент.
Ремень был испытанием.
Вопросом жизни и смерти.
Если бы Ветурлиди это испытание не прошел, то собственными действиями подтвердил бы свою вину. И это стало бы самым простым решением проблемы, с какой стороны ни посмотри: вроде как убийца сознался, пусть и не напрямую, и расследование завершилось безоговорочным успехом. А самое главное, у полицейского из Исафьордура больше не было бы причин путать все карты и подвергать угрозе карьеру Лидура только потому, что ему, видите ли, невмоготу терпеть угрызения совести. Он бы воочию убедился, что подозрения против Ветурлиди обоснованны и ему не имеет смысла вносить в дело дополнительную сумятицу.
Лидур не удивился, когда на следующее утро ему сообщили, что Ветурлиди повесился в своей камере. Это лишь доказывало, что он был прав.
Никакой ответственности за смерть Ветурлиди Лидур не чувствовал – ни тогда, ни сейчас, – однако он сделал все, чтобы никто никогда не узнал о том, что он сам, если так можно сказать, приложил к этому руку. Разумеется, имело место расследование, каким образом у заключенного оказался ремень, но закончилось оно так же быстро, как и началось, и никаких результатов не дало.
И надо же было этому идиоту Андрьесу возникнуть из небытия и выложить все без утайки, как он и грозился сделать еще десять лет назад! Лидура отстранили от должности, и нет сомнений, что следующей мерой станет его увольнение. Это был, конечно, страшный удар. Но когда в его кабинете появилась Хюльда, у него мелькнула ужасная мысль, что правда о том, кто подсунул ремень Ветурлиди, все-таки всплыла и теперь его обвинят в склонении заключенного к самоубийству… Вот этот удар был бы гораздо серьезнее…
Но, судя по всему, теперь об этих деталях вряд ли уже кто узнает.
Хюльда, Рейкьявик, 1997 год
Хюльда стояла у могилы своей матери.
Могила выглядела опрятной и ухоженной, но Хюльда понимала, что ей придется прилагать гораздо больше усилий, чтобы держать ее в надлежащем виде, когда наступит осень. Кроме нее, у мамы никого не было.
Хотя их отношения всегда были натянутыми, Хюльда скучала по матери. Она осталась совершенно одна в этом мире, совершенно одна.
Все ее близкие люди отошли в иной мир – Йоун и Димма, мама и даже ее отец в Америке.
Хюльда была еще относительно молодой – по крайней мере, не старой, – полной сил и стремлений, и ей предстояло многого достичь, несмотря ни на что. Впереди еще пятнадцать лет в полиции – немалый срок, чтобы во весь голос заявить о себе, прежде чем она выйдет на пенсию. И хотя ей к тому времени исполнится уже шестьдесят пять, говорить о старости все равно будет рано. Возможно, тогда и надо будет начать отношения с каким-нибудь хорошим человеком и изменить свою жизнь – забыть как страшный сон эту опостылевшую квартиру на задворках и переехать куда-нибудь поближе к природе. Да, впереди Хюльду, безусловно, ждет немало хорошего. Главное – смотреть в будущее с оптимизмом и радостью.
Но вместе с тем мысль о смерти леденила ей душу.
Однажды ее опустят в холодную могилу. Конечно, когда придет этот день, она будет уже в другом мире, но все-таки осознание того, что ее засыплют землей, было мучительно.
Хюльда почувствовала внезапное удушье, отвернулась от могилы и сделала глубокий вдох.
Эйнар Бенедихтссон (1864–1940) – исландский поэт и журналист. – Здесь и далее примеч. перев.
Коупавогюр – город, на севере граничащий с Рейкьявиком.
Вестфирдир – полуостров и регион на северо-западе Исландии.
Исафьордур – город на полуострове Вестфирдир.
Аульфтанес – группа небольших полуостровов поблизости от Рейкьявика.
Кеблавик – город примерно в 30 км к западу от Рейкьявика.
Саванна – город в штате Джорджия.
Хеймаэй – самый крупный и единственный обитаемый остров в группе Вестманских островов.
Эдлидаэй – третий по величине из Вестманских островов; с 1930-х годов необитаем.
Тупики – род птиц семейства чистиковых; крупнейшая в мире колония этих птиц находится в Исландии, неофициальным символом которой они считаются.
Хеймаклеттур, Мидклеттур и Истиклеттур – береговые скалы на острове Хеймаэй.
Бьяднарэй – один из Вестманских островов.
Эйяфьядлайёкюдль – шестой по величине ледник Исландии.
Добро пожаловать (англ.).
Для большинства исландцев в качестве фамилии выступает отчество. Фамилия Херманнсдоуттир буквально переводится как «дочь солдата».
Вестурбайр – район в западной части Рейкьявика.
Боргарфьордур – фьорд близ города Боргарнес на западе Исландии.
Сейчас сделаем (англ.).
Иса-фьорд (также Исафьярдардьюп) – большой фьорд в Вестфирдире.
