– Когда управлюсь с делами, дам знать.
Страх остался в трубке, которую хочется швырнуть о стену, но смысла в этом нет. Его вообще нет. И то, что сделано, уже не исправишь.
– Не понимаю, зачем я так поступил.
То, что сделано, было ошибкой. Он и раньше так думал, но гнал эти мысли, а сейчас четко осознал: он ошибся, его подтолкнули к этому, и он согласился, чего делать было нельзя. Потому что с тех пор все пошло наперекосяк. И даже Ритка, с которой они вместе выросли, которую он катал в коляске, гордясь ее льняными кудряшками и голубыми глазами, даже она стала чужой и холодной. И не поможет в случае чего.
Некуда бежать. Совсем некуда. А главное – незачем.
* * *
– Он здесь.
Голос его Павел знает очень хорошо. И он ждал этого звонка.
– Он один?
– Конечно, не один. – Пупсик фыркнул презрительно. – Такая трусливая мразь никогда не придет одна. С ним его начальник службы безопасности и несколько ребят из охраны. И пара серьезных мужиков по найму. Похоже, они по контракту.
– А что за контракт?
– Пока не знаю, но выясню. Остановились в «Шератоне», в пентхаусе, естественно.
– Понял.
– Продолжаю наблюдение, конец связи.
Павел откинулся в кресле и закрыл глаза. Его план был прост и вместе с тем сложен, потому что у него нет достаточного количества людей, которым можно довериться целиком, а привлекать к его выполнению своих друзей он не хотел. Он не мог ими рисковать – они хорошие люди, смелые, отважные, они не откажутся, и даже сами рвутся в бой, но он не смеет так рисковать. Потеря любого из них станет незаживающей раной для всех остальных, омрачит навсегда их жизнь. И тогда все окажется зря. А потому никто не полезет на рожон без крайней необходимости.
В комнату, где сидел Павел, проскользнул рыжий кот. Вскочил на стол, прошелся и улегся перед клавиатурой компьютера, высокомерно глядя на Павла. Его рыжая шерсть с красноватыми полосами, белоснежная грудка и лапки в белых носочках шелковисто блестели в свете лампы, а шикарные усы и уши с кисточками придавали его красивой голове царственное величие.
– Хорош ты, шельма, и знаешь это, вот что любопытно. – Павел протянул руку и погладил кота. – Хорош, не отнять. А был-то – глянуть не на что!
Ричи надменно взглянул на него и прыгнул на пол – видимо, решил, что его обязанности хозяина дома по отношению к гостю исполнены.
– Остается только ждать. – Павел вздохнул и потянулся к кофейнику. – Ненавижу ждать.
Он прикидывал так и эдак, и по всему получалось, что фигуранты встретятся здесь, и очень скоро. И после этого в доме Панфилова, возможно, придется делать ремонт.
– Хорошо, хоть Валерию с детьми услали. И тетю Стефу уговорили с ней поехать.
Лерка наотрез отказывалась покидать свой дом и мужа, но дети не могли оставаться там, где могут прогреметь выстрелы, а потому ее спешно эвакуировали под усиленной охраной туда, где их никто искать не станет.
Павел взял журнал и принялся разгадывать кроссворд. Но тот оказался слишком легкий, и ему стало скучно. Он налил себе кофе и пил его уже остывшим, прокручивая в голове план действий. И когда он совсем уж было приготовился задремать, снова зазвонил телефон. Номер не определился, но Павел принял звонок:
– Сделано. Готовьтесь.
– Понял.
Павел поднялся и пошел в гостиную.
Ника с Майей рассматривали какие-то журналы, он краем глаза увидел, что это глянец со свадебными платьями. Мысленно усмехнувшись, он присоединился к мужчинам, играющим в покер. Павел не любил карточные игры, считая их имитацией азарта, и редко присоединялся к друзьям. Тем более что, как ни странно, в покер в их компании почти всегда выигрывал Булатов, и этого Павел понять не мог. Не Панфилов, который знает все и на три метра под землей видит, не Матвеев, всегда невозмутимый, умеющий просчитать что угодно, а Булатов. Обычный, в общем-то, мужик, хороший, надежный – но вполне заурядный. На первый взгляд. Потому что выиграть в покер у Панфилова никому, кроме него, не удавалось. И Сашка, похоже, тоже не знает, как это получается.
Павел наблюдал за игрой. Ему ни разу так и не удалось понять, как Булатову удается обставить в покер самого Панфилова. И на этот раз тоже, похоже, выигрывает он. Ну, что ж, есть над чем поразмыслить – потом.
Телефон звонит на столике под кипой журналов.
– Ника.
Кивнув Павлу, она берет трубку и включает громкую связь.
– Слушаю вас.
– Госпожа Булатова?
При звуках этого голоса Майя сжала губы, глаза ее стали холодными и колючими. Павел мысленно усмехнулся – последние недели сделали из женщины, убегающей от всего на свете, как заяц, настоящего бойца. Просто вытащили на свет то, чем она, по сути, и являлась.
– Да.
– У вас есть вещь, принадлежащая мне. – Голос в трубке ровный и вежливый. – Я хотел бы получить ее обратно.
– Ну, да. – Ника фыркнула. – Еще бы вы не хотели. Но дело в том, что о свойствах этой вещи я узнала совсем недавно и теперь думаю: какие вы мне можете дать гарантии, что я буду продолжать жить и здравствовать после того, как отдам вам ее? Тем более что у меня нет ни единой причины вам вообще что-то отдавать. Вы кто такой?
– Я тот, кому принадлежит контейнер, что хранится в вашем сейфе.
– Ну, судитесь со мной. – Ника хихикает. – Молодой человек, вы меня за кого держите? Камешки стоят такую сумму, что я даже думать о ней боюсь. И вы предлагаете мне вот так просто, за здорово живешь отдать их вам? Ну, нет. Или вы докажете, что они ваши, и я подумаю – или я больше не стану с вами разговаривать.
– Напрасно вы так, Ника.
– А что вы мне сделаете, Артемий Анатольевич? Ведь алмазы эти вы официально объявить своими не можете, иначе о вашем небольшом алмазном гешефте узнает тот, кто знать не должен, и вам этого не хочется по понятным причинам. А мне-то какой интерес их вам отдать?
– То есть вы отказываетесь.
– Пока – безусловно. Тем более что у меня есть для вас сюрприз. Камешки в любом случае принадлежат не вам. Мне они подарены настоящей хозяйкой.
Ника протянула телефон Майе, и та, злорадно сощурившись, вдруг стала похожа на рассерженную кошку, взяла трубку и произнесла:
– Здравствуй, Артем.
Молчание на том конце бальзамом пролилось на сердце Майи. Столько раз она представляла, как это будет, когда Артем наконец настигнет ее, и всякий раз понимала, что в живых он ее не оставит. Но сейчас она твердо знает – он не победит. Панфилов прав, и как она сама этого раньше не понимала – Артем Возницын никакой не эпический злодей и не Доктор Зло. Он просто мелкий, вороватый, неблагодарный мерзавец. Вот и Леонид это, видимо, понимал, хоть и не хотел верить. Что в итоге стоило ему жизни. Но свою жизнь Майя ему не отдаст – в ней теперь сила двух сердец. Той женщины, что погибла около пустого дома, приняла смерть и знала, что этим спасает ее – а это очень веская причина не отдавать свою третью жизнь просто так.
– Здравствуй, Ира.
Ее давно уже никто так не называл. И в этот момент она поняла – Ирины больше нет, она умерла от страха когда-то давно на московских улицах, она заблудилась в ветках Московского метро и до сих пор не вышла оттуда, она осталась в пустом холодном доме без окон, кутается в рваное одеяло и трясется. Страх остался и умер с ней.
– Значит, ты все-таки решила вернуться. – Возницын говорил тихо, но было слышно каждое слово. – Что ж, я рад. Я тебя искал.
– Ну да. – Майя презирала его так, как сама от себя не ожидала. – Но не нашел, пришлось тебе помочь. Ты тупой никчемный лузер, Артем. И самое смешное знаешь что? А то, что ты и сам это прекрасно понимаешь.
Она знает, что ее слова ранят его в самое сердце. Все годы, что он жил в тени Леонида, он отдавал себе отчет: ему никогда не сравниться с ним, он никогда не станет таким легким, блистательным, обаятельным и талантливым. И это знание ранило его так, что он решился на предательство, что стало самой большой ошибкой в его жизни.
– А ты изменилась.
– Все люди меняются, Артем. Кроме тебя. Ты как был никем, так и остался – никем. И когда я вернусь, а это будет очень скоро, я тебе припомню все, что ты сделал. И с Леонидом, и со мной, и так по мелочам наскребу. И я докажу почти все. Так что теперь ты убегай, и ты бойся. А брюлики из Алмазного я подарила своим подругам, они им пришлись по душе.
Трубка умолкла – абонент отсоединился. Майя протянула телефон Нике и вопросительно посмотрела на Павла.
– Молодцы, девочки. Разыграно, как по нотам. – Олешко почувствовал азарт охотника. – Ну, что ж, загоним дичь? Отчет Ольги Витковской три часа назад лег на стол Васе Дробышеву. Думаю, он уже въехал в порядок цифр и сейчас сидит и думает, что же ему делать с зятьком – в смысле, застрелить, повесить или утопить. Потому что Вася-Математик, судя по этому отчету, последний лох, которого напарил обычный ботан, и теперь над ним все будут смеяться. Вот такими категориями Вася мыслит, тут уже ничего не поделаешь.
