Теперь он чувствовал себя увереннее. Он раньше ходил в стрелковый клуб, где быстро овладел навыками обращения с огнестрельным оружием. Купив «Марголин», Ричард стал выезжать за город, в лес, пристреливаться. Пули ложились точно в цель. К мести Ричард Эдуардович Носков был готов. Знать бы только, кому мстить.
Ему не терпелось попробовать оружие в деле.
Но шли годы, а случай так и не представился. Носков ждал женщину своей мечты — взамен Анжелики, — которой он и его оружие могли бы послужить. И появилась Нэтти…
— Вот, значит, где Носков достал пистолет, — задумчиво сказал майор Волнистый. — В гости заходил, не иначе. К знакомой девушке. — Он посмотрел на лейтенанта Попугайчика, который, запыхавшись, влетел в гримерку. — Позвонил?
— Так точно! Выезжают! Эксперт, следователь.
— Но почему он убил Нэтти? А? Должен был выстрелить в Белову, так я понимаю?
— Он перепутал, — торопливо заговорил лейтенант. — Носков — дальтоник. Редкая форма. Зрение у него отличное, только он розовый от серого не отличает. Есть разные формы дальтонизма. Вот, например, один американский актер, не помню, как фамилия, вообще видит все в черно‑белом цвете. А еще фильм такой есть, «Цвет ночи», так там Брюс Уиллис после пережитого шока красный перестает различать…
— Какое еще кино? — нахмурился Сергей Павлович. — Что ты плетешь?
— Я же сказал: розовый и серый для него одинаковы. Он перепутал Нэтти и ее подругу. В каком Нэтти была костюме?
— В розовом.
— Ну вот! А Наталья Белова наверняка в сером. Надо ей позвонить и спросить. Я просто уверен, что в сером!
— Да там расстояние не такое уж и большое, чтобы лиц не различить, — возразил Сергей Павлович. — Ты же сам только что сказал, что зрение у него отличное!
— А сколько было времени?
— Часов семь. Точнее, убийство произошло между семью и семью тридцатью.
— Ну вот. Закат. Они же у пруда стояли. Прически одинаковые, им сам Ричард волосы красил. И стриг. Обе высокие, стройные. Все было в розовом свете. Они стояли у пруда в лучах заката. А при таком освещении у Носкова, видимо, возникают проблемы со зрением. Он просто их перепутал.
— Значит, он заранее договорился с Нэтти…
…Дик обо всем договорился заранее. Он хотел удержать эту женщину еще хоть какое‑то время. Пусть месяц или два. Любой ценой. А Нэтти хотела любой ценой выиграть конкурс. Добиться признания, надеть на себя корону Первой Красавицы. Получить выгодный контракт и уехать за границу. Подруга ей мешала. Нет чтобы договориться. Феликс бы им помог. Оформили бы развод, Наталья, то есть Вика, вышла бы замуж за своего Германа. Но та сказала: «Устала врать. И денег твоих мне не надо». Нэтти разозлилась.
Она обо всем рассказала Дику. И поделилась своими планами. Белову надо убрать.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — пообещал тот. — Но я хочу быть с тобой.
— Хорошо. Мы уедем вместе. — А твой муж?
— Он отправится к себе. Мы с Феликсом расстались. Когда ты убьешь Викторию Власову, автоматически нас с ним разведешь. И я твоя.
Он все‑таки поехал к Феликсу. Проверить. А вдруг Нэтти врет? Договорилась со своим мужем, что всю черную работу сделает Носков, а потом эти двое его подставят. Феликс звонил Нэтти при Дике, когда сказал, что переночует на даче у Галицкого. Нэтти по этому поводу долго смеялась. Утром Дик рванул туда, на дачу. Перед тем как взять в руки пистолет, он должен был убедиться, что женщина, ради которой он идет на преступление, останется с ним. Нэтти не обманула. Феликс уезжал. И Ричард Эдуардович Носков решился.
План убийства Натальи Беловой они до деталей продумали в субботу, после того как Нэтти получила от Галицкой деньги. Она проехала одну остановку на метро. Там ее ждал Дик.
— Я хочу откупиться от Феликса, — сказала Нэтти. — За молчание надо платить. К тому же он должен меня «опознать». Я все продумала. Мы с Беловой договорились на воскресенье. С утра они с Германом едут в офис улаживать дела перед отъездом. Потом заезжают за мной, и мы вместе едем на дачу. Белова велела мне все рассказать Герману. Самой. — Нэтти презрительно поджала губы. — Дура! Сама же подписала себе смертный приговор! Я знаю, где их дача. Надо съехать с дороги и подыскать место. Чтобы тихо и безлюдно. Я скажу, что меня тошнит, попрошу съехать в лес. Наташка знает про мои приступы тошноты. А ты будешь там ждать. Ты стреляешь хорошо?
Дик только усмехнулся. Хорошо ли он стреляет! Кивнул молча: хорошо.
— А пистолет? — спросила Нэтти.
«Вот ты и пригодился», — подумал Дик о «Марголине». И кивнул еще раз.
— Оружие есть.
— Тогда поедем. Искать место. Нечего время терять.
Поехали они на «Форде». Нэтти смотрела по сторонам и все время говорила:
— Нет. Не то. Дальше. Нет.
Если бы она знала, что ищет, где умереть! И вдруг Нэтти крикнула:
— Стой!
— Куда?
— Съезжай! — скомандовала. — Видишь пруд? Туда!
«Форд» переполз с асфальта на грунтовую дорогу. Неподалеку блестела вода. Нэтти тянуло туда как магнитом. Машина подъехала к небольшому пруду. Поседевшие листья ив смывали в прозрачной воде пыль последних августовских дней. Нэтти замерла у воды, разглядывая противоположный берег и деревянные мостки, наполовину утопленные.
— Тихо здесь. Ох, как тихо! Хорошо!
Она сняла туфли, чулки, спустила ноги в воду, присев на берегу. Ледяная вода обожгла. Нэтти рассмеялась и вскочила. Потом долго ходила босиком по траве и все никак не могла надышаться. Дик же искал удобную для выстрела позицию. Заранее примял место в кустах, оценил расстояние. Около тридцати метров. Для «Марголина» это нормально. Можно и больше, но лесок очень уж хорош. Отличное место!
— Поедем, — позвал Нэтти Дик. — Я все продумал.
— Да, да. Сейчас.
Нэтти вытерла ноги, достав из машины тряпку, обулась. Поехали. И в пот момент позвонил Феликс. Посмеялись над его пребыванием у Галиц‑кого как над хорошей шуткой.
— Ненавижу Германа! — с чувством сказала Нэтти. — Мне кажется, это взаимная антипатия. Будет ему наука.
Всю оставшуюся дорогу она была печальной. Дик же прокручивал в мыслях завтрашний день. Он продумал все. С утра — к Феликсу. Вернется к полудню, машину поставит у подъезда. На виду. И в зависимости от результата. Если Нэтти не обманула, приведет в действие план «А». Включит магнитофон — тот прокрутит четырехчасовой репертуар на полную громкость. Соседи будут думать, что стилист отдыхает. Наслаждается в выходные дни музыкой и одиночеством. Он же потихоньку выйдет из дома, на место доберется на попутках. Для верности сменит две‑три машины. Убьет Белову — и так же на попутках назад. Пусть ищут. Дик знал, как милиция ищет убийц. Пистолет можно потом спрятать в укромном месте. Феликс обещал опознать Наталью Белову как свою жену. Будут искать убийц Виктории Власовой. Германа Нэтти обещала взять на себя. Сказала, что в милицию Галицкий не пойдет. Как она собиралась воздействовать на него, Дику так и не сказали, но он поверил. Нэтти может все. Главное — выиграть время. Дело приостановят, Дик с Викой уедут за границу, Наталью кремируют по просьбе родных, и Феликс увезет урну с прахом далеко от Москвы.
Вместе со свидетельством о смерти. И все. Попробуй докажи что‑нибудь. Дальнейший план действий подскажет время. В конце концов, несчастный случай может стереть семью Беловых с лица земли. Все бывает: пожары, наводнения, автокатастрофы, взрывы бытового газа на даче или в квартире. Главное — выиграть время и уехать за границу.
— Понимаешь, мне уже двадцать шесть, — объясняла Нэтти. — Карьеру модели в таком возрасте делать поздно. Даже если бы я была собой, это мне мало помогло бы. Они в двадцать пять уже сходят. А в девятнадцать самое оно. Мне нужна ее биография. Свободной девушки с незапятнанным прошлым.
— Я все понял.
— Я буду в розовом. На всякий случай. Чтобы ты нас не спутал. Она все время хочет быть на меня похожей. Представляешь? Купила в бутике такой же костюм! Серый. Ты его знаешь. Обезьяна!
— Что? — Дик думал о своем. — Почему в розовом?
— Не понимаю, почему тебя так раздражает этот цвет?
«Потому что я его не вижу», — подумал Дик. Но промолчал.
Об этом не знал никто. Даже Нэтти. Даже Рас‑катова. Даже мать. Ричард Носков с детства ненавидел врачей. Однажды он серьезно заболел, и у него взяли кровь из вены. То ли вены у ребенка оказались слабыми, то ли медсестры бестолковыми. В конце концов их собралось возле Ричарда трое, за час ему искололи обе руки, прежде чем добыть пробирку крови. Руки потом были в ужасных синяках и долго болели. С тех пор он стал смертельно бояться белых халатов. Старался ничем не болеть, а если такое случится, к врачу не ходил до последнего. Во время диспансеризации в кабинете у окулиста Ричард прочитывал в таблице нижнюю строчку, и его отпускали с миром. С красным и зеленым все было в порядке, машину он водить мог. Никто и не догадывался. Ричард жил спокойно. Ведь это не болит. В старших классах Дик был на редкость здоровым парнем. Занимался спортом, каждое утро обливался холодной водой. Лишь бы не болеть. Лишь бы не врачи.
