— Моя жизнь пуста… Раньше в ней был Герман… Безразличный к моей красоте, противный… Но он хоть чего‑то от меня хотел… Чтобы я не устраивала сцен, не переключала перед его носом телевизор, не напивалась в гостях. Я жила, делая ему эти маленькие подарки. Мне нравилось его мучить, а ему… Ему нравилось страдать! Да, да, да! В нашей семье царила полная гармония, поверьте! И я заплатила этой Нэтти за то, чтобы все вернуть. Ради Германа. Мне кажется… Мне кажется, что я его люблю! О‑о‑о…
— Оставим в покое ваши чувства. Значит, Нэтти решила убить свою подругу? А заодно и денежки с вас содрать. И кто исполнитель?
— Наверное, тот тип, который должен был получить оставшуюся сумму. Я отдала только часть денег. Девица сказала, что завтра я избавлюсь от соперницы, и обещала помочь вернуть Германа. Она рассказала, как давала советы этой твари. О‑о‑о! Какая мерзавка! — Зинаида Николаевна громко всхлипнула, прикрыв глаза салфеткой. Блеснули бриллианты, и сквозь тонкие пальчики — россыпь прозрачных слезинок. — И я поверила!
— Когда состоялась передача денег?
— В субботу. Потому что все воскресенье я ждала звонка. А потом думала, что меня опять надули. Оказывается, Герман убил Нэтти.
Что ж, Нэтти умела зарабатывать деньги даже на решении собственных проблем. Но кто же заступился за Наталью Белову? Галицкая, похоже, этого не знает. Визит напрасен. Ведь она даже не думает о том, что является заказчицей убийства! И сколько ей за это светит!
— Я вас разочарую, Зинаида Николаевна. Герман Георгиевич не мог стрелять. Он стоял рядом со своей невестой.
— Врет! — уверенно сказала Галицкая.
— Свидетели есть.
— Заплатил.
— Не думаю, что эта дама могла взять у вашего бывшего мужа деньги. — Сергей Павлович усмехнулся, вспомнив Раскатову. — Значит, вы вот так сидите и ждете? Чего?
— Сама не знаю. А что мне еще остается? Галицкая с сожалением посмотрела на пустой бокал…
…В это время лейтенант Попугайчик важно расхаживал по офису Раскатовой. И строил планы. Что бы там ни говорили о Нэтти, это была великая женщина! Умница, красавица. Жаль, что им не довелось встретиться при жизни. Но за ее смерть он отомстит!
В модельном агентстве Евгении Львовны лейтенант Попугайчик искал убийцу. В этом деле не было чужих. Врага надо искать среди окружения Нэтти. Недаром при появлением лейтенанта и Новлянский, и Дик, и Эжени занервничали. Новлянский все время сбивался с такта и потел от страха. После того как лейтенант проторчал в гимнастическом зале двадцать минут, Олег не выдержал и подошел к нему:
— Послушайте, я знаю, что вам покоя не дает этот пистолет. Я, кажется, начинаю вспоминать… Э‑э‑э… Что‑то такое было. Но не стойте у меня за спиной. Неужели так надо свалить все на меня?
— Откуда взялся пистолет? — Лейтенант Попугайчик грозно уставился на Алекса.
— Я как представитель сексуальных меньшинств буду протестовать, — гордо сказал Новлянский. — На меня оказывают давление. Я подвергаюсь преследованию из‑за моей нетрадиционной сексуальной ориентации.
— А ваши родители в курсе? Вашей сексуальной ориентации? — поинтересовался лейтенант.
— Не надо. Не говорите маме. — Олег мгновенно сдался. — Я все вспомню.
— Не тяните. Я жду от вас признания. Новлянский нервно вытер пот, струящийся по щекам. А лейтенант принялся за Эжени. Раскатова сидела в своем огромном кабинете и тупо смотрела в разложенные на столе документы. Перечитывала один и тот же текст уже в третий раз и никак не могла уловить суть.
— Как там мое дело? — спросила она, увидев лейтенанта Попугайчика.
— Какое дело?
— Насчет Анжелики. Послушайте, нельзя ли ему не говорить… Он последнее время сделался странным. После того, как Нэтти…
В дверь заглянул Олег Новлянский.
— Евгения Львовна, Дашенька пришла.
— Поработай с ней. Я сейчас. Или нет. Отправь ее к Дику. Я приду.
Новлянский исчез, а Евгения Львовна с минуту разглядывала лейтенанта — словно решая, говорить ему или нет. Потом, собравшись с силами, поднялась из‑за стола.
— Надо работать. Ему уже все равно, а мне жить хочется. Ждать исполнения приговора куда труднее, чем его выносить. Как ни странно, самый близкий человек, который у меня остался, — это Дашенька. Как вы думаете, господин Попугайчик, она сможет стать королевой красоты? Вместо Нэтти?
— Не знаю. — Лейтенант растерялся. — Вместо Нэтти? Это вряд ли. Нэтти только одна.
— Так подите посмотрите, что сделает сейчас из Дашеньки Ричард. Ваша Нэтти была нарисованной. Только не говорите ему ничего.
Лейтенант так и не понял, кому и чего не надо говорить. Где работал Носков, Попугайчик уже знал. В комнате со множеством зеркал. Когда‑то там родилась Нэтти, теперь горничная Дашенька сидела на высоком табурете и не могла сдержать победной улыбки. Фортуна сдалась. Сам Ричард Носков замер над Дашенькой, перебирая кисти. Сейчас начнет ваять. Лейтенант неожиданно вспомнил, как в прошлый раз девица Олега Новлянского приняла его, сотрудника милиции, за ассистента. И даже назвала пупсиком. Настало время следственного эксперимента. Лейтенант Попугайчик подошел к туалетному столику и стал разглядывать лежащую на нем косметику.
— Попробуйте, лейтенант. — Стилист усмехнулся и протянул ему огромную кисть. — Смелее.
Попугайчик уставился на коробочку с тенями.
— А можно?
— Делай как я.
Носков минут десять колдовал над лицом Дашеньки. Когда он дошел до теней, Попугайчик неожиданно сказал:
— Дайте. Попробую.
Он взял коробочку, в которой поместились только два цветных прямоугольника — один розовый, а другой серый. Почему‑то именно на ней вместо крышки лежала прозрачная пленка с обозначением цветов. «Rouge» и «Grey». Крышку Носков отломил, заменив ее этой пленкой. Попугайчик нерешительно мазнул по серому прямоугольнику и оставил на Дашенькином веке еле заметную полоску. Потом еще одну, еще. Ричард смотрел на действия лейтенанта критически. Когда Попугайчик неловко смахнул со столика огромный набор грима, Носков откровенно рассмеялся. Нагнулся и не спеша стал собирать причиндалы. Лейтенант же незаметно развернул коробочку, поменяв тени местами. А пленку оставил в прежнем положении. Дашенька сидела в кресле молча, словно зачарованная царевна‑лягушка, и ждала, когда же наконец превратится в красавицу. Носков спросил лейтенанта Попугайчика:
— Получается? Следственный эксперимент, да? — Словно не заметив, как лейтенант вздрогнул, пояснил: — Хотите оказаться по очереди в шкуре всех, кто сотворил Нэтти? Предлагаю для начала подержать за талии полуобнаженных девиц на рабочем месте Новлянского. У вас, забывший дома оперение, твердости в руке нет. Кстати, где господин майор Волнистый? — Не услышав ответа, стилист уверенно развернул к себе лицо Дашеньки. — Вот, смотрите.
Он обмакнул в один из прямоугольников аппликатор и стал уверенно раскрашивать Дашеньки‑но веко. Попугайчик, словно зачарованный, смотрел, как поверх серого цвета ложатся розовые мазки. Сама же царевна‑лягушка наконец‑то очнулась.
— Ты что это делаешь?! Назло хочешь уродиной меня выставить?! Почему в Нэтти все видели королеву, а надо мной только смеются?! Назло, все мне назло!
Дик недоуменно вертел в руке аппликатор:
— Да что случилось?
— Ненавижу вас всех! Ненавижу!! Дашенька вскочила и вылетела из комнаты с одним накрашенным глазом.
— Извините, — пробормотал лейтенант. — Извините.
Носков посмотрел в зеркало, пожал плечами, подмигнул собственному отражению.
— Ничего не понимаю. Все стали такие нервные. Эжени на меня смотрит как на врага. Почему?
— А вас разве к следователю не вызывали?
— К следователю? Зачем? — удивился Носков. — По делу об убийстве вашей матери, — важно ответил лейтенант.
— Моей матери? А что, теперь известно, кто ее убил? Милиция проявила чудеса героизма? Или у нас новая мода: доставать из архива приостановленные Дела?
Попугайчик разозлился.
— Если бы мою мать убили, я бы… Я бы… Я бы эту Раекатову… — Лейтенант захлебнулся возмущением. — Я бы ни за что не стал на нее работать! Конечно, решать должен суд. А она все‑таки женщина.
Ричард Носков задумчиво разглядывал себя в зеркало.
— Эжени убила Анжелику? Глупости не говорите. Она сама попала в тот день в больницу.
— Ну да. Попыталась помять машину в ДТП, чтобы скрыть следы наезда, и перестаралась. Можно подумать, что это для вас открытие.
Носков не отрывался от своего отражения в зеркале. Поднимал и опускал брови, растягивал губы в улыбке, потом хмурился. Лейтенанту показалось, что стилист экспериментирует с лицом, наблюдая за тем, какое выражение ему больше всего подходит. Многоликий Носков так заворожил лейтенанта, что тот не сразу отреагировал, когда вошедшая в гримерку Евгения Львовна сказала:
