Человеческая жизнь ужасно хрупка, хотя порой человек способен выживать в любых, даже самых сложных ситуациях. Но тот же человек может умереть от случайного удара, от случайного падения, от упавшей на голову сосульки и уж тем более от чьего-то злого умысла. И порой зло оказывается куда проворнее и оперативнее, чем постоянно запаздывающее добро.
Так произошло и на этот раз. Злые глаза, направляемые самим дьяволом, увидели ее первыми.
В свое время, будучи депутатом Думы, Павел Дорофеевич Кузьмичев обогатил себя самыми разнообразными сведениями, которые могли пригодиться ему в дальнейшем. Узнал он и адрес, и телефон Владимира Алексеевича Раевского. По этому телефону Раевским звонил Крутой в тот день, когда попал в ловушку. Но об этом Кузьмичеву не суждено было узнать, как и о его смерти на проселочной дороге в пяти километрах от особняка Раевского.
Взяв в Москве напрокат "Жигули", он занял удобную позицию около дома Раевского. Он знал, что ждать ему придется долго, но он был готов ждать, сколько потребуется. Он знал, что эта девка, из-за которой он потерял целое состояние, обязательно появится здесь. Не может же она все время прятаться у Усатого. Он привезет ее сюда, обязательно привезет. И тогда он разделается с ними обоими.
Фиаско в Землянске не обескуражило его. Напротив, оно ожесточило и обозлило его, придало ему новых сил. Черт с ними, с этими Галиной и Виктором, будь они прокляты, эти два ничтожества. Не вышло с ними, так уж выйдет здесь. Обязательно выйдет. Сам дьявол должен помочь ему.
И он помог... Когда ранним утром открылись ворота особняка Раевского и оттуда в шикарной норковой шубе вышла дама в сопровождении сонма охранников, он понял, что настал его час. Дама и охранники уселись в лимузины и куда-то поехали. Он направился за ними. Он был уверен в своей догадке. Они должны были ехать на вокзал. Ехать на вокзал встречать ее. И там наступит его час...
На жалком "жигуленке" мчаться по шоссе за мощными иномарками было крайне сложно. Он выжимал из машины все, что можно, и молил своего покровителя, чтобы машина не отказала. И она не отказала.
Он отстал, безнадежно отстал уже через несколько километров, но случай снова помог ему. Одна из машин встала на обочине почти рядом с кольцевой. Порой ломаются и крутые иномарки. Кузьмичев притормозил поодаль и стал ждать. Наконец, водитель исправил поломку и рванул с места. Кузьмичев сделал то же самое.
В Москве было легче. Помогали светофоры. И он умудрился не упустить из виду машину, которую преследовал. Но он мог бы и не делать этого. Как он и предполагал, машина проследовала к Курскому вокзалу и встала рядом с остальными лимузинами, прибывшими на вокзал раньше. Кузьмичев остановил машину, передернул затвор пистолета и быстро направился к перрону, куда должен был прибыть симферопольский поезд. Он видел стоящую на перроне группу рослых телохранителей, окруживших даму в норковой шубе. Около толпы суетились милиционеры, дама что-то оживленно говорила им, показывая в сторону ожидаемого поезда. Кузьмичев прошел мимо них и направился к перрону.
"Сейчас я вам покажу, кто кого круче", - подумал он, проходя мимо.
И вот поезд прибыл. Кузьмичев стоял около четвертого вагона и вглядывался в пассажиров. Ну, должно на сей раз повезти, должно повезти, не может быть так, чтобы не повезло.
Сердце яростно забилось в его груди. Своими подслеповатыми глазками он заметил ее первый. Она стояла на перроне в темном пальто и вязаной шапочке, стояла и озиралась по сторонам.
Он нащупал в кармане куртки холодную сталь пистолета, дотронулся до спускового крючка. Сейчас, сейчас, пусть только немного расступится толпа прибывших.
Он в своей жизни сделал немало ошибок, но нелепая ошибка, сделанная им в Рыбачьем, мучила его больше остальных. Она просто не давала ему покоя. Если поначалу он пытался утешить себя мыслью, что ему повезло - он остался жив и невредим, хотя Усатый стрелял в него из окна машины чуть ли не в упор, но потом эта мысль куда-то улетучилась, зато стала точить другая - они с Кандыбой тоже промазали с близкого расстояния и потеряли огромный куш.
Это тогда они находились в некотором недоумении, как им провернуть последнюю часть операции, поначалу проходившей столь блестяще. Теперь же, задним числом у него было несколько вариантов, один лучше другого. Но теперь все было потеряно. У него практически ничего не осталось в карманах. После фиаско с Галиной и Виктором он побоялся ехать к Жанне, большая сумма денег осталась у нее дома. Денег со своих счетов он так и не получил. Он остался с тем, что было у него с собой, а этого могло хватить только на первое время.
Но теперь ему ничего не было нужно. Только одно - отомстить ей, этой везучей девчонке, которая много лет назад удачно сбежала из детского дома, в котором он был директором, а теперь удачно сбежала буквально из-под самого носа в поселке Рыбачьем. Тогда он чуть было не лишился должности директора, теперь же он навсегда лишился денег Раевского, которые должны были обеспечить ему безбедную старость.
У него не осталось ничего: ни денег, ни дома, ни имени. Осталось одно злоба и ненависть. Осталось желание мстить. И это тоже было немало.
Проклятая толпа никак не расступалась. А Марина продолжала стоять на перроне, озираясь по сторонам. Когда она пойдет, стрелять будет труднее. Так... Вот... Отлично... Трое здоровенных мужиков, заслонявших ее от него, взяли свои чемоданы и поперлись к выходу.
Все! Лучшего момента не будет.
Кузьмичев сделал несколько шагов вперед и вытащил из кармана пистолет.
- Вот она! - послышался сзади него громкий женский крик. - Варенька! Доченька моя! Генрих! Быстрее к ней! Я узнала ее!
Кузьмичев на секунду обернулся. Он увидел, как к девушке бегут несколько рослых мужчин, а за ними спешит женщина в длинной норковой шубе.
- Варенька! - еще громче крикнула она. - Я узнала тебя!
Девушка тоже повернулась на голос.
- Мама... - прошептала она еле слышно.
"Не будет по-вашему...", - подумал Кузьмичев и поднял пистолет.
И тут же упал на землю, сбитый каким-то грузным телом.
Он инстинктивно нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел.
Крик ужаса пронесся по перрону. Одни в панике бросились бежать в сторону здания вокзала, другие - в противоположную. Телохранители Кати оказались отрезанными от Кузьмичева и Марины этой несущейся на них толпой. Им осталось одно - встать плотной стеной, чтобы толпа не сбила с ног Екатерину Марковну.
Они были высокого роста и довольно хорошо видели, как некто в черном сидит верхом на человеке, который стрелял, и душит его. А девушка стоит поодаль, совершенно одна, в некоем пустом пространстве, образовавшемся вокруг нее, и с изумлением глядит на эту картину.
- М-м-м... - мычал Кузьмичев, пытаясь оторвать от своего горла стальные пальцы.
Но разорвать эту хватку было невозможно. Ненависть сделала ее железной, воистину мертвой.
- Теперь ты никуда от меня не денешься, - прохрипел Усатый, все сильнее и сильнее сжимая пальцы.
Телохранители никак не могли разойтись с перепуганными людьми, только Генрих умудрился, пригнувшись, буквально просочиться сквозь толпу.
Он быстро прошел мимо Усатого и Кузьмичева, как-то неопределенно махнул рукой в их сторону и подошел к девушке, в растерянности стоящей на перроне.
- Вы Варвара Раевская? - спросил он, и голос этого железного человека слегка дрогнул. Но девушка ничего не заметила.
- Да, - ответила она.
- Моя фамилия Генрих Цандер. Я руководитель службы охраны Владимира Алексеевича Раевского, вашего отца. Будьте любезны, держитесь меня. Мне кажется, что человек, стрелявший в вас, уже не сможет причинить вам зла, он находится под надежным контролем, как вы видите сами. Я буду стоять с вами рядом, пока не подойдут наши люди. Вы видите, что они не могут разойтись с толпой, напуганной выстрелом. Они обязаны охранять вашу маму - Екатерину Марковну. Может быть, вы видите ее?
Генрих старался говорить как можно более казенным языком, чтобы душившие его слезы не стали заметны.
Марина же была совершенно спокойна. Она почему-то была уверена, что все кончится хорошо. Ее вдохновлял сон, вдохновляли светлые мысли. Она верила, что бог на их стороне, что он поможет им. И он помог, появившись непонятно откуда в лице ее ангела-хранителя Георгия Антоновича Климова.
- Вы знаете этого человека? - спросил Генрих.
- Да. Это Георгий Антонович. Это он спас меня в Рыбачьем.
Наконец, толпе удалось разойтись, а телохранителям взять Екатерину Марковну в плотное кольцо. Они подошли к Марине...
И тут выдержка изменила Кате. Она замерла, в упор глядя на дочь, не в состоянии сделать ни единого шага.
- Это ты? - помертвевшими губами прошептала она.
- Мама?!
- Я... Я... - бормотала Катя. - Доченька... Прости меня за все... Прости...
Она уже буквально падала на руки охранников, но Марина подбежала к ней и сама поддержала ее. А тем временем двое мускулистых телохранителей сумели-таки оторвать пальцы Усатого от горла Кузьмичева.
