— Почту проверь, — сказал Юра. — Я себе новый аккаунт открыл, отличается одной буквой. Сейчас запощу историю с картинками и опять клиента взбодрю.
— Давай, чтоб ему жизнь малиной не казалась, — одобрил Макс и отключился.
Юра прислал ссылку на новый блог d-r_akula. livejournal.com под названием «Перекраска инфинити-FX35» и только потом оповестил содомизированного бюрократа. Макс с Майей поржали. Снабженная сочными фотографиями гомосексуалистов история вышла отвратная, но смешная.
— Они сами выложили все это в Сети? — не поверила Майя.
— Сами, сами, — подтвердил Макс. — Хотели похвастаться перед братьями по разуму, но не догнали, что кто-нибудь их запалит и примется шантажировать.
— Вот дураки.
— Лохи, что с них взять, — пожал плечами Макс. — Эти несчастные явно не вершина пищевой пирамиды социума. Да и хорошо, что они есть и их много, иначе как бы мы жили?
До конца рабочего дня чиновник порадовал мошенников взломом и закрытием нового ЖЖ. Интригу можно было считать оконченной. Чрезвычайно раздраженный Везоялк рьяно уничтожал компромат посредством наемных хакеров. Учитывая тот факт, что на снимках были если не те самые хакеры, то их друзья, ситуация приобретала исключительно пикантный характер. К сожалению, не было возможности понаблюдать за общением клиента с Владиком, а оно предполагалось феерическим. Макс был уверен, что Везоялк наберет указанный в информации о создателе «Замка кровососа» номер сотового. Может быть, позвонит на домашний. В юзеринфо имелся ящик мейл. ру, зарегистрированный на Владилена Гриднева; Юра заверил, что такое редкое имя в адресной базе Петербурга только одно. Вообразить разговор было несложно. Позвонил, выяснил, что это подстава, поинтересовался, не знает ли безвинно потерпевший двоих мужчин с такой вот внешностью. Не исключено, что Владик рассказал, с какими беспредельщиками Константин Анисимович имеет дело. Если Владик вообще способен внятно изъясняться после крепкого удара в челюсть. Возможно, поведал Везоялку, как Макс работал санитаром, выведал семейную тайну и похитил фамильную реликвию. Есть от чего призадуматься угодившему под облаву чиновнику.
Компаньоны затаились в предвкушении.
На следующий день Юра пожаловал в гости. Ему надоело скучать в офисе с дурой-секретаршей, тянуло пообщаться с подельниками. Оно и неудивительно, когда махинация в самом разгаре и не сидится на месте.
— Везоялка либо дожмем сейчас, либо надежду на легкий заработок придется оставить, — сообщил он, прихлебывая кофе из огромной кружки и блаженно щурясь.
— По логике, должны уболтать. — Максу не хотелось бросать затею на полпути, и он принялся отстаивать оптимистичный вариант: — Мы ему устроили веселую жизнь и по-любому можем обещать, что устроим еще веселее. Прогоним порожняк на следующей встрече или по телефону, пускай трепещет. Мы загоним терпилу в угол и поставим на колени. Деньги он сам предложит, да попросит, чтобы мы взяли.
Майя сидела тут же на кухне. Глаза ее горели. Она предвкушала добычу. Жирный куш, который заплывет в руки после мелких усилий и минутной актерской игры.
— Гладко в теории, — заметил Юра, не теряя рассудительности. — Что до практики, то там бабка надвое сказала. В любой схеме при реализации возникает масса неучтенных факторов. Был со мной в девяносто третьем году такой случай. Мы с компаньоном купили в магазине приколов специальную ручку-брызгалку с исчезающими чернилами, на вид бледными и грязно-голубыми. В инструкции было написано, что через пять минут на открытом воздухе краситель обесцвечивается. Проверили, написали на бумажке, действительно, через три минуты стало выцветать, а потом совсем исчезло. Пошли в гости. Именинница в белом платье. Решили ее разыграть. В разгар веселья я снимаю колпачок, давлю на поршень и заливаю платье чернилами. Думал, будет смешно, а вышло не очень. Дурацкая шутка. В комнате тишина, мадемуазель стоит, сверху донизу политая. Поступок дикий — принести чернильную ручку и забрызгать именинницу. Нормальному человеку в голову не придет. «Ты что наделал?» — спрашивает. «Сейчас исчезнет, — смеюсь, — это волшебные чернила». Ага, исчезнет, как же! Чернил много, краситель в такой концентрации быстро не выцветает, это не на бумажке тонким слоем размазать. «Ты, подонок, — говорит мадемуазель, — где твое волшебство?» Я сам не рад. Стою, как оплеванный. «Минуточку, — говорю, — минуточку». Натерпелся я тогда.
— Как тебя не побили? — спросила Майя.
— Все ждали, вдруг пятна сами собой исчезнут. Людям свойственно надеяться на чудо. Никто не верил, что чернила выцветают, но все равно сидели и ждали… терпилы будущие. Зато, когда пятна исчезли и стало ясно, что ситуация обратима, вот тогда они как с цепи сорвались.
— Начистили тебе вывеску? — поинтересовался Макс.
— Ограничились общественным порицанием и в магазин за водкой послали.
— И ты искупил злодеяние полезным для всего коллектива поступком?
— Да ну! Самому приспичило накатить после этих треволнений и вдали от компании побыть. Кстати, занимательно смотреть, как терпилы пугаются. Что-то из ряда вон выходящее случилось, и они — опаньки — замирают, как мышь под метлой. Мышцы лица застывают — так лохи реагируют на смысловой разрыв реальности. Потом рожа совсем как маска становится. Человек напряженно определяет: вот это отклонение от естественного хода жизни — оно навсегда или на время. Если ненадолго, например, пьяный упал в лужу, встал и пошел. Тогда наблюдатель чувствует радость от обратимости нарушения привычного хода жизни, у него на лице появляется улыбка. Потом напряжение разряжается смехом. Все это за секунды происходит. Но вот если упавший в лужу сломал ногу и воет от боли, тогда вместо улыбки уголки рта опускаются, появляется маска скорби. С пьяным я для примера. На любую неожиданность все одинаково реагируют, физиология чистой воды.
— Лохи должны медленнее реагировать, — высказалась Майя.
— Рубишь в психологии, — одобрил Юра.
— А женщины должны быстрее реагировать. Из-за материнского инстинкта и всякого такого.
— По науке должны, но по жизни все примерно одинаково, я наблюдал. Это как на шутку мужчины и женщины одинаково смеются. Одни тормозят, другие на лету схватывают, без гендерных различий.
— Ты специально научные книжки читаешь, чтобы лохов грамотно разводить? — в упор спросила Майя.
— С наукой оно надежнее, — съехал Юра. — Я вообще читать люблю, иногда по психологии литература попадается.
— И к каким выводам пришел?
— Все люди вожделеют и боятся. Это их пряник и кнут. Зная их основные потребности, людьми можно управлять, как лошадьми в упряжке. Дернул за вожжу вожделения — массы пошли налево, дернул за вожжу страха — люди устремились на правое дело.
Макс усмехнулся:
— Ты как Ленин. И, кстати, тоже был журналистом, писать умеешь. Написал бы про мошенников.
— Почему нет? — встревожился Юра. — За просто! Капусты нарублю, чтобы не голодать, и залягу на дно. Буду бездельничать и книжки писать. Выйду на пенсию, стану жить как честный человек.
— Бывших мошенников не бывает, — сказал Макс. — В этом клубе членство пожизненное.
— Ну да, ну да, — закивал Юра. — Конечно.
— Я, например, никогда не завяжу, — похвастался Макс. — Что-то я за зиму засиделся, а сейчас понял, как нужен адреналин. Нет, риск — благородное дело. Не фиг жить лоховской жизнью!
— Я завяжу. — Юра махнул рукой, мол, пропади оно пропадом.
— Кто лохом станет, того волк съест, — напомнил Макс.
— Не станете вы лохами, вы же профессионалы, — сказала Майя.
— Профессионализм — это не похвала, а диагноз. — Юра не купился на ее подначку. — Продолжительное занятие чем-то одним ради денег влечет деформацию психики, а искажение личности отражается на внешности и поведении. Мы с Максом, безусловно, профессионалы, но и распознать в нас мошенников способен любой опер, а мы, в свою очередь, подозреваем близких в намерении нас обмануть и сами не упускаем случая надуть лоха, просто для тренировки, чтобы форму не терять. Сейчас об этом хорошо говорить, но молодость не вечна. Попадутся более ушлые коллеги или менты примут. В любом случае будешь гол как бубен, а то и срок припаяют. Нет, надо уметь вовремя остановиться. Уйти из профессии. Бросить все, каким бы значительным оно ни казалось, и слиться по тихой грусти. Лучше так, чем пыхнуть на десять лет с конфискацией имущества.
— Мечтаешь о лоховской жизни? — спросил Макс снисходительно.
— Есть децэл, — вздохнул Юра. — У меня иногда случаются периоды застоя, когда я уже обстряпал одно грязное дельце, а другое еще не начал. Тогда я живу как полный лох. Плачу в такси, закрываю за собой двери в общественных заведениях, вытираю ноги и даже не курю. Нет нужды подстегивать нервы.
