— Есть децэл, — вздохнул Юра. — У меня иногда случаются периоды застоя, когда я уже обстряпал одно грязное дельце, а другое еще не начал. Тогда я живу как полный лох. Плачу в такси, закрываю за собой двери в общественных заведениях, вытираю ноги и даже не курю. Нет нужды подстегивать нервы.
— Но хоть пьешь? — поинтересовалась Майя с усмешкой.
— Иногда случается.
— Как же ты развлекаешься тогда?
— Кино смотрю, в Интернете сижу, в игры играю. Хожу тусоваться… О! Пошли в ночной клуб?
— В ночной клуб? — ехидно улыбнулся Макс, припомнив «Просперо».
— Отчего нет-то? Можем оттянуться. Везоялк сегодня занят разбором полетов с хакерами, а ведь он к тому же работает. До завтра ему дел всяко хватит. Мы и попляшем, и очухаться успеем.
— Пошли! — встрепенулась Майя. — Я так давно нигде не была!
Выждав урочный час, отправились в «Пропеллер» рядом с метро «Пионерская». Сразу при входе в клуб на фейс-контроле выяснилось, что друзья-аферисты мордой не вышли. Майю пропускали, а мужчин нет.
— Извините. — Охранник вежливо, но непреклонно преградил им дорогу.
— Ты что, Паша? — изумился Юра. — Себя не бережешь — о детях подумай. У тебя дочка в школу ходит. В шестьдесят вторую. Не мешай людям отдыхать.
Охранник несколько секунд тормозил по инерции либо просто осмысливал услышанное, потом сбледнул с лица и посторонился.
— Приятного отдыха, — механически проговорил он.
— Ты их всех знаешь? — спросил Макс, когда друзья вошли в зал.
— Ты что! Случайно услышал в прошлый раз, когда тут был, базары за жизнь и запомнил.
— Вот так сразу?
— У меня память, как у слона, — сказал Юра.
Посмотревшись в зеркала, щедро развешанные по стенам, Верещагин отметил, что видок у него и в самом деле малость подгулял. Проведенная в бездействии зима сказалась не лучшим образом.
Клуб давно зажег огни, и рэйв-марафон уже начался. «Данс! Данс! Данс!» — били прямо в сердце динамики, от ударов подводило живот. Мошенники вторглись в занятое пространство, усматривая чужое как свое: глаза завидущие, руки загребущие. Свободных столиков не было, правда, за одним скучал парень лет двадцати с мордочкой начинающего проходимца. Щуплый, с всклокоченными волосами, крупными выступающими зубами и глазами навыкате, он был неинтересен веселящимся девушкам. Парень с неказистой внешностью еще не полностью осознал поражение либо по младости не думал с ним мириться. Кодла жуликов осадила его, как муравьи ленивую гусеницу.
— Привет, братишка, составим тебе компанию? — Юра по-хозяйски отодвинул стул, словно согласие было получено.
С другой стороны подгребла Майя, выставив живот. Макс придвинул ей стульчик, чтобы дама могла сесть. Ход был убойный (не прогонять же беременную?). Парню ничего не оставалось, как радушно ощерить бивни:
— Конечно! Не занято.
— Тебя как зовут?
Приходилось перекрикивать друг друга.
— Андрюха.
— Так вот, Андрюха, давай бухать! Будем от рубля и выше. Официант, ириску!
Словоохотливый Юра с ходу загрузил нечаянного соседа, проехался по ушам официанту и с глубоким удовлетворением чиркнул спичкой перед «Панчем». Он пришел повеселиться и не собирался себя сдерживать.
— Можно не курить? — напомнила Майя. — Мне нельзя.
— Точно! Извини. — Юра затушил спичку, но сигару не убрал. По всему видно было, что надеется подымить в отдалении.
Официант принес мужчинам пиво, а Майе кофе.
— За знакомство, — предложил Макс и чокнулся с соседом.
У пойла оказался не то чтобы вкус «Золотой бочки», скорее, привкус железной. Оно застряло во рту. Макс подумал, не выплюнуть ли его, поколебался и проглотил. Нечеловеческий вкус точно подходил к неземной обстановке вертепа. Ультрафиолетовые светильники заливали всех голубым радиоактивным светом, в котором ярко сияла каждая частичка грязи. Макс еще отхлебнул. Наверное, он мутировал, потому что на этот раз пиво гладко проскочило вовнутрь. Вскоре мозг мутировал тоже. Верещагин вспомнил службу.
— Помнишь, какие у тебя в армии были штаны? — проорал он Юре в самое ухо.
— Помню, — засмеялся тот. — Классные были штаны. Я их ушил в обтяг, а потом они засалились и стали лосниться как кожаные.
— Фу! — скривилась Майя.
— Ничего не «фу». В этом был особый шик. Они были не просто грязные. Они были аккуратно, равномерно сильно грязные, плотные, твердые и хлопали при ходьбе. Штаны так штаны! Я специально их не стирал, чтобы выделиться. Чего не сделаешь ради выпендрежа? Потом ночью в карауле со скуки отскреб их штык-ножом. Провел пару раз и обалдел — грязь пластами слезала и падала со стуком на пол. Тук! Шмяк!
— Фу!
— Ничего не «фу»! — ухмыльнулся Юра. — После этой операции штаны стали выглядеть совсем непрезентабельно, и я по возвращении в роту их постирал. Но это мало помогло. Штаны практически не отстирывались, и я их выкинул. У меня на почте лежали новые, которые я должен был давно носить. Свои кожаные я таскал девять месяцев, на четыре больше положенного.
— Ты, наверное, до армии кожаные штаны носил? — спросила Майя.
— От тебя ничто не укроется. Было. Панковал. Купил у фарцовщиков какое-то старье заношенное и блатовал не по-детски.
— Ты на панка не похож, — заметил Майя.
— С возрастом надо меняться, — сказал Юра. — Невозможно много лет подряд ставить одну и ту же пластинку, потому что со временем дорожки стираются и звук становится хуже.
Парень развесил уши и сам явно был настроен потрещать, но Майе не сиделось на месте.
— Никитин, пошли танцевать! — Она схватила Макса за руку и вытащила на танцпол. Женская интуиция не подвела: диджей поставил медляк.
Они кружились, переступая: Макс неуклюже, Майя — куда более легко и изящно. Верещагин обнимал ее за талию, мягкую и теплую под тонким платьем.
— А ведь я в первый раз с тобой танцую, — сказал Макс.
— Все когда-то случается в первый раз, — лукаво ответила Майя.
— Удивительно даже. Как мы не сподобились раньше потанцевать?
— Ну так не теряй возможности.
Майя рассмеялась, запрокидывая голову. Макса отчего-то пробрал холодок, он даже о ногах забыл и перестал в них путаться. «Чепуха, — успокоил себя Верещагин, — это физиология чистой воды, надо с ней смириться».
Майя потянулась губами к его уху. Макс склонил голову.
— Что бы ты купил, если бы у нас случайно был миллион долларов?
— К чему этот маркетинг? Все равно у нас миллиона нет, даже случайно, — с некоторым раздражением отозвался Макс, но мысль запала в душу.
— А все-таки?
— Дом на берегу моря.
— И все?
— Это тест?
— Да просто так спросила, Никитин, чего ты сразу дергаешься! — Майя засмеялась вульгарно, словно базарная тетка.
Танец закончился. Макс с некоторым трудом отыскал свой столик, за которым велась бурная дискуссия. Подошли, прислушались.
— Нельзя все отобрать у человека, — учил Юра во весь голос, но из-за рева колонок слышно его было еле-еле. — Надо дать ему что-нибудь взамен.
Молодой человек внимал. Перед ним лежал белый прямоугольничек, смахивающий на визитку. Компаньон колотил понты.
Макс усадил подругу за стол, на котором появилась плоская свеча в жестяном поддончике и букет незабудок. Как Юра достал незабудки в апреле в ночном клубе, Макс предпочитал не думать. Компаньон уже успел надымить, но своевременно погасил окурок в пепельнице. Макс занял свое место, чиркнул спичкой и пересадил огонек на свечку.
— Ну, за присутствующих здесь дам! — поднял он бокал.
Юра немедленно вручил букетик Майе, та зарделась, опустила глазки, пригубила кофе. Макс воспользовался передышкой и от души глотнул термоядерного пивка.
Андрюха тоже не хотел оставаться в стороне.
— А вы кем работаете? — Парню не терпелось познакомиться, раз уж случай свел с интересными людьми.
— Мы мошенники, — честно ответил Макс, которого задело странное поведение Майи, а тут подвернулся случай разрядиться. — Выпасаем богатых людей и кидаем на деньги. С этого живем.
Юра подавился пивом, откашлялся прямо в бокал. Пена вздулась, полилась через край.
Верещагин поймал восхищенный взгляд Майи: «Ну Никитин, ты даешь!»
На Андрюху ответ тоже произвел впечатление. Он просиял и подался вперед:
— Знаете, я тоже.
По лицу было заметно, что Юру он успел поставить в известность во всех деталях.
— Можем затеять новый грандиозный проект, — взял прикуп Макс.
— Давайте! — с энтузиазмом откликнулся парень.
«Простота хуже воровства, — подумал Макс. — Ну ничего, жизнь научит». А вслух сказал:
— Молодым везде у нас дорога. Главное, чтобы не в ущерб делу.
— Хотелось бы, чтобы дело заходило дальше планирования, — вставил Юра, пришедший в себя от такой стремительной подачи.
