- Я никого не пугаю. Сами испугаются, когда увидят у нас на носу эдакое украшение. - Кирилл обернулся к нему, улыбаясь. - Я к тому, что незачем нам патрулей опасаться. Американцы - люди здравомыслящие, себе зла не желают. Увидят нас - и отвернут. Знаете, по правилам салунного этикета. У кого морда шире, тот и прав.
- Причем здесь патрули?
- А при том, что на таком пароходе я не погнушался бы и в Одессу прийти.
- Так-таки и в Одессу? - Беренс, усмехнувшись, покачал головой.
- Знаю, что не получится, через проливы не пропустят. Но идея сама по себе ведь хорошая, а, Виктор Гаврилович?
Беренс не ответил, рассматривая показавшийся на горизонте кособокий треугольник острова. Кайо-Негро, он же Малый Попугай, был самым большим и высоким из цепи островков, покрытых мангровыми зарослями. Посреди его возвышалась темная скала, служившая отличным ориентиром для тех, кто отваживался войти внутрь мелководного архипелага. «Скоро мы укроемся за этой скалой, - подумал Беренс. - Надеюсь, успеем, пока шторм не превратился в ураган».
- А почему именно в Одессу? - спросил он, продолжая разговор под аккомпанемент ударов волн.
- Мы же с Ильей оттуда родом.
- Ах да, я и забыл. И что, тянет на родину?
- В последнее время все сильнее, - с улыбкой признался Кирилл. - В море еще ничего. А дома~ Иногда накатывает. Каждую ночь снится. Не понимаю. У меня ведь все есть. И все равно чего-то не хватает. Хочется - знаете, чего? Чтобы у меня было все, что сейчас есть. Но чтобы все это было у меня в Одессе.
- Я не знаю никого, кто бы вернулся из Америки. Уезжают многие. Никто не возвращается.
- В том-то и дело. - Кирилл переступил, ухватившись за леера двумя руками. - А качает-то все сильнее, не находите? Шли бы вы на мостик, я тут и один присмотрю.
- Хотел спросить, когда вы успели так хорошо изучить эти места?
- Да уж, была возможность. Прошлой осенью чуть не каждую неделю ходили сюда из Тампы. Дело такое, незаконное. Пару раз попадались береговой охране. Говорят, у испанцев были свои агенты в каждом кабаке. Агенты доносили консулу, консул связывался с губернатором, тот требовал мер от полиции. Но вы сами знаете, какие уже тогда были настроения. Мало ли чего там испанцы потребуют? Ну да, остановят нас, скажут, что нечего на Кубе делать. Заставляли вернуться. Ну, мы ложились на обратный курс, делали круг по заливу - и снова сюда. А вон там, за Кайо-Негро, ждали рыбацкие шхуны. Забирали груз и людей.
- Каких людей?
- Кубинцев. Во Флориде тогда собрались сотни кубинцев, которые хотели вернуться. Ну, вот мы им и помогали. Так что дорожка здесь натоптанная.
В низких тучах вдруг появился просвет, и солнечные блики заиграли на зеленых волнах, испещренных пенными полосами.
- Плохо, - сказал Кирилл.
- Что плохо?
Вместо ответа Кирилл вытянул руку, показывая влево. Виктор Гаврилович посмотрел из-под ладони и поначалу не видел ничего, кроме косых столбов далекого ливня.
- Дым видите? - спросил Кирилл. - Дым. Кто-то штормует вместе с нами. Как бы они и отсиживаться вместе с нами не надумали.
* * *
На судне, возможно, не хватало многого, чтобы сделать плавание более приятным. Но главное было в избытке. А главным для Орлова были патроны и лимоны. Лимоны помогали справляться с тошнотой. А патроны требовались, чтобы научиться стрелять из пулемета. С механикой-то он разобрался уже к полуночи. А вот стрельбу пришлось отложить до утра.
Утром же началась изнуряющая качка. Держа в зубах лимонную корку, Орлов закрепил ствол пулемета с понижением от горизонта, чтобы пули гарантированно уходили в воду. Как только судно проваливалось в яму между волнами, он давил на гашетку и расстреливал вздымающиеся перед ним горы воды. Истратив две ленты, он счел, что уже способен и других научить.
Собрав свободных от вахты офицеров, Орлов, перекрикивая шум моря, без лишних предисловий объяснил и показал, как заряжается пулемет, как он наводится на цель и, самое главное, как устраняются задержки в стрельбе. Ученики быстро разбились на пары: первый номер стреляет, второй придерживает и подает ленту. Пара очередей, и номера меняются местами. Никакой суеты, все вопросы задавались по делу, и ответ находили совместными усилиями. Так, например, выяснилось, что даже у закрепленного ствола имеется небольшой люфт, поэтому на рукоятки затыльника при стрельбе нельзя давить ни вверх, ни вниз - чего, впрочем, было довольно трудно добиться при качке.
Когда урок для первой партии подошел к концу и «выпускники пулеметных курсов» разошлись, на палубе показался Остерман. Акимов вынес его на палубу и, прикрыв брезентом, оставил возле Орлова.
- Не могу взаперти! - пожаловался Илья. - Первый раз в жизни такое. Заблевал весь угол. Позор на мою седую голову.
- Возьми лимон, - Орлов кивнул в сторону корзины, стоящей между патронными ящиками.
Илья выбрал лимон позеленее, откусил чуть не половину, не поморщившись, и сказал:
- С ногой у меня плохо. Не чувствую ногу. Петрович говорит, что дело поправимое. Нужно только подождать немножко. Немножко - это у него может быть и год, и десять лет. Он же старый, как Мафусаил, что ему десять-двадцать лет? Как для нас неделя~ - Илья прожевал остаток лимона. - Вроде веселей стало. Вот, Паша, видишь, до чего я дожил? Вместо того чтобы выпить бочонок рома, лимончики жую. Так и до микстур докатиться недолго. А дай-ка я постреляю, а?
Балансируя на шаткой палубе, Орлов усадил его на патронные ящики, показал, куда смотреть и на что нажимать. Стрельба из «максима» привела Илью в восторг.
- Вот так игрушка! Ничего делать не надо! Сиди себе, покуривай, а она косит и косит! Паша, да теперь войнам конец. Кто же попрет на такую машину? И двух шагов не пробежишь, как на том свете окажешься. - Он дал еще очередь. - Нет, я думаю, политиканы запретят пулеметы. Им без войны не прожить. А пулеметы оставят их без армии в первую же неделю боевых действий. Запретят, попомни мое слово, как говорит Лука Петрович. А какая дальность?
- Патрон винтовочный, - ответил Орлов. - Полагаю, дальность не меньше, чем у винтовки.
Лицо Остермана избавилось от зеленоватого оттенка, свойственного всем страдающим от морской болезни. Что оказало целебное воздействие: лимонная кислота, или морской воздух, а может быть, запах пороха, - так и осталось неизвестным, но Илья заметно приободрился. Не обращая внимания на качку и фонтаны брызг, он замер, склонившись к прицелу.
- Справа по курсу дымы! - крикнул наблюдатель с мачты. И еще через минуту: - Прекратить огонь!
- Только этого не хватало, - пробурчал Илья, с неохотой выпуская рукоятки пулемета. - Дымы? Кого еще по морю носит? А если патруль? Хотя, если даже и патруль? Мы теперь и сами с усами. А, Паша? У тебя с собой нет заветной фляжки?
- Нет. Ты на лимоны налегай.
- Лимоны~ А Петрович всех отваром отпаивает. Народ ворчит, но пьет эту мерзость. А куда денешься? - Илья усмехнулся. - Представь, Паша, мое состояние, когда очухался. Слышу - вокруг все по-русски говорят. И как говорят! Наверно, Петрович кому-то перевязку менял засохшую. Там такие загибы слышались! Ничего понять не могу - где я? Потом понемногу освоился, вспомнил все. А тут и за меня старик принялся, начал ногу прижигать. А нога, на ней же не видно, где она чувствует огонь, а где нет. Я терпел, терпел, потом он ткнул куда-то, у меня аж в глазах потемнело. Как заору! И понимаю, что ору как-то неправильно. По-русски орал я, понимаешь? Я и слов таких не знал, сами посыпались! Такое я только от матросов мог слышать, в Одессе. Дрались они с рыбаками, а мы, пацанята, издалека смотрели да слушали, вот и запомнилось. Надо же, когда пригодилось!
Он засмеялся.
Волна перехлестнула через борт и ударила их по ногам. Орлов схватил Илью под мышки и оттащил от пулемета к надстройке. Они уселись на патронные ящики. Теперь, когда Орлов не был занят делом, он стал замечать качку. Он знал, что нельзя смотреть на волны, но взгляд сам возвращался к их пляске. А тут еще снова ожил желудок, собираясь вывернуться наизнанку. Надо было срочно найти какое-нибудь занятие, и он спросил:
- Петровичу помощь не нужна? Из меня, правда, санитар неважный, но~
- Да он близко никого не подпустит! Колдует сам. Там пятеро вроде меня, поцарапанные. А один плох. Три пули в бок, одна в плечо. Не довезем.
- Ты-то откуда знаешь?
- Да я видел, чем его Петрович угощает. Есть у него особый порошок. Сонный. Ладно, Паша, любишь ты ненужные вопросы задавать! Ты лучше ответь, что это за пароход?
- Хороший пароход, - ответил Орлов, торопливо разрезая лимон. - Крепкий.
- Чей он?
- Теперь - наш.
- И куда мы на нем идем?
- Домой.
Он разжевал крупную дольку, брызнувшую жгучим соком. Стало легче. Орлов встал, держась за скобы на стене надстройки, и подумал, что в такой шторм не мешало бы привязываться, когда находишься на палубе.
Корабль то взбирался на водные горы, то скользил с них вниз. Но сейчас Орлову казалось, что горы эти стали помельче. Или он привык, и уже не замечает их крутизны?
