- Колись - это ты шлепнул этого "гомика"?
- О чем вы, Дмитрий Константинович?! - сделал он удивленные глаза.
- Только не надо мне тут, понимаешь ли, отрабатывать. Не надо! Ты убил Кондратюка?
- У вас богатая фантазия, господин Беркутов, - улыбнулся Артем. - Я уже давно такими вещами не балуюсь.
- Фиговый ты артист, Артем. Говоришь, а глаза насквозь лживые. И хотя я твоих методов не одобряю, но все равно доволен, что одним гаденышем на земле стало меньше... Ладно, пойду испорчу настроение нашему маразматику Варданяну, а то, наверное, совсем отвык старый хрен от общения со мной.
Дядя Алик встретил меня, как сына родного. Вышел из-за стола, обнял за плечи.
- Рад видеть вас в добром здравии, Дмитрий Константинович. Рассказывайте - как съездили?
- Петрова и его... - начал я, но Варданян меня перебил:
- Я в курсе. Одиноков мне уже доложил. Я о другом. Иванов принял мое предложение?
- Не только принял, но всецело одобрил и велел кланяться. Очень ему понравилась ваша готовность помочь следствию.
- Ну-ну, - усмехнулся генерал. - Все шутите, Дмитрий Константинович?
- Никак нет. Я совершенно серьезно. Не до шуток сейчас, Алик Иванович. Вот когда с вашей помощью мы покончим с этими уродами рода человеческого, тогда и будем шутить. Вы согласны со мной?
Варданян лишь кисло улыбнулся, вероятно вспомнив, что сам совсем недавно имел несчастье принадлежать к этим уродам.
Я раскрыл дипломат, достал видеокассеты и выложил перед ним на стол.
- А это маленький презент от Иванова.
- Но почему две?
- А вторая с иным содержанием. Но уверяю - сюжет не менее захватывающий и интригующий, чем на первой. Можете сами убедиться, - указал я на видеомагнитофон.
Варданян тут же решил удовлетворить сжигавшее его любопытство. Смотрел запись молча, сопя и покрякивая от увиденного. Не досмотрев до конца, выключил видик. По всему, он был очень доволен. Его несимпатичное лицо сияло будто золотой рубль царской чеканки. Еще бы! У него появился ещё один весомый аргумент в споре с боссом. Теперь тот станет хранить своего шефа службы безопасности, как заветный талисман, и оберегать, как любимую жену. А куда денешься, верно?
- Тут, Алик Иванович, вам ещё один "подарок". - Я достал фотографии и аудиокассету и передал их генералу. Но их просмотр не произвел на него должного впечатления. Он усмехнулся, покачал головой и даже позволил себе похвалить:
- Молодцы! И кто же это сделал?
- Патриоты, - ответил я уклончиво.
Варданян вновь усмехнулся.
- Ну-ну. А это, стало быть. запись нашего разговора? - указал он на кассету.
- Вы, как всегда, проницательны, шеф.
- И что я с ними должен делать?
- Можете оставить на память, можете уничтожить, а лучше - подарите "любимому" боссу на день рождения. Думаю, - он будет очень "доволен".
Мои слова отчего-то очень рассмешили дядю Алика. И вскоре его помятая жизнью и мелкими страстишками рожа до того от натуги раскалилась, что плюнь - зашипит.
- Ну и шутник же вы, Дмитрий Константинович, - наконец устало проговорил он, доставая носовой платок и вытирая порядком взопревший лоб.
- Только этим и спасаюсь от мерзости жизни. Вы со своим боссом и подобные вам до того её загадили, что без юмора стало просто невозможно жить.
- Опять вы за свое, - укоризненно покачал головой Варданян.
- Не нравится? А вы думали, что если вы сдали босса, то уже новый человек, да? Нет, Алик Иванович, процесс вашего нравственного возрождения долог и труден. И надо будет очень постараться, чтобы очистить душу от налипшей на неё грязи. Так что - терпите.
Сказал все это и сам собой возгордился. Ведь могу иногда выдать этакое. Молодец!
Мои слова и на дядю Алика подействовали. Лицо стало суше и строже, весь как-то разом подтянулся - мобилизовал свои нравственные ресурсы для возрождения.
- Я считаю, что моя миссия здесь окончена и пора отбывать на обетованную малую Родину. Надоел мне ваш Сосновский с его подлянками хуже горькой редьки. Определенно.
- А что я ему скажу? - озадачился Варданян.
- Скажите, что в Новосибирске я нужней, чем здесь.
- Верно, - согласился он со мной. - Это должно его убедить. У меня принципиальных возражений нет. Когда собираетесь отбыть?
- Да хоть завтра. - Я встал, протянул ему руку. - До свидания, Алик Иванович! Сотрудничество наше было сложным, но плодотворным.
- Рад был познакомиться, - искренне сказал генерал, пожимая мне руку. - Мне будет вас не хватать.
Мы странно встретились, но расстались вполне прилично. Каждый получил то, что хотел.
Глава десятая: Комаров. Подведение итогов.
После знакомства с Ивановым, Рокотовым и их замечательными парнями меня перестали мучить кошмары и я обрел свое Я. Даже не предполагал, что в нашей, казалось, беспросветной действительности ещё остались такие люди. Сергей Иванович сказал: "Решай сам". А что тут решать. Пора подводить итоги. А они у меня неутешительные. Нет. Я сам завел себя в тупик, из которого нет выхода. Нет, конечно можно пойти в прокуратуру и все рассказать. А потом получить пожизненное заключение. Но это не для меня. А жить с этим грузом в душе я больше не могу, нет. Лучше уж сразу. Я все досконально обдумал и все решил. Перед поездкой в Новсибирск рассчитался ещё с одним мерзавцем. Помню, как перекосилось лицо Кондратюка, когда он увидел меня в подъезде, Трус! Мелкий, ничтожный и жалкий трус! Я понимаю, что это не метод. Но в моем положении поздно менять привычки. Слишком мало у меня времени. Теперь осталось последнее - освободить людей от этого паука, опутавшего липкой паутиной всю страну. В конце-концов он сам же в этой паутине и запутался. И никто из него не будет делать героя, нет. Это я знаю точно. Слишком он всем надоел.
Рано утром проводил Беркутова. Он обнял меня на прощание, сказал:
- Спасибо тебе, Артем, за все! Но прошу - не делай глупости. Обещаешь?
- О чем это ты? - сделал я удивленное лицо.
- Вот только не надо тут мне. Не надо. Ты прекрасно знаешь - о чем. Мы с ним и без тебя разберемся.
- Там видно будет, - ответил уклоничиво.
- Нет, ты обещай, - настаивал Дмитрий.
- Хорошо. Обещаю, - сдался я.
Хороший он, Беркутов, парень. Чем-то похож на Мишу Чугунова. Если бы я его встретил после госпиталя, то все в моей жизни было бы иначе. Но увы. Знать у меня судьба такая. Устал. Как же я смертельно устал! Такое впечатление, что прожил не тридцать четыре, а все сто лет. Злоба и ненависть, бывшие долгие годы смыслом моего существования, уничтожили внутри все иные чувства. Осталась гнетущая пустота и эта вот усталость.
Жаль, что не увижу родителей, сестренку, брата. А так хочется хоть одним глазом взглянуть. Они у меня славные. Но я запретил себе даже думать об этом. Я исчез из их жизни тринадцать лет назад. Пусть так и будет. Не надо бередить былую рану.
Это я решил сделать сегодня ночью, когда Ссосновский будет спать. Войду в его спальню и пристрелю. А уж потом разбирусь с собой.
В два часа вместе со своими парнями заступил на дежурство. Раньше Сосновский довольно часто подходил ко мне, заговаривал, называя то Димой, то Толей, - разыгрывал из себя хозяина-демократа. Чем-то я ему нравился. Вернувшись с обеда, подошел и на этот раз. Похлопал по плечу и, заглядывая в глаза, спросил:
- Как дела, дружочек?
- Все хорошо, Виктор Ильич.
- Хорошо - это того... хорошо, ага... А то если чего... надо чего... говори?
- Спасибо.
- Спасибо - не того... Сыт не будешь... Ладно, дружок... Давай... Охраняй давай. - Он вновь похлопал меня по плечу и прошел в приемную.
Как всегда, ровно в семь к офису подъехали машины. Я с Лествянко и Поповым прошли к машине Сосновского. Владимир Вишняков и два Александра остались для сопровождения самого олигарха. Минуты через две в дверях появился Сосновский. И в этот самый момент я увидел седого мужчину в прокурорской форме, стремительно к нам приближающегося. Я слышал, что оперативники Варданяна ижут какого-то "прокурора". Наши взгляды встретились и я понял, что этот человек имеет гораздо большее право сделать то. что собирался сделать я. Не знаю - почему? - возможно из желания приободрить, но я ему подмигнул. Удачи тебе, прокурор!
Глава одиннадцатая: Страшно умирать.
А Людмила после того как... Шелковой, ага... Стала шелковой... Вот так-то вот... Будешь тут... А то права ему, ага... Права качать... Сама сегодня ночью... Пришла сегодня ночью... А он, как назло, ни того... ни чего... Это из-за Этого, ага... Не успел он еще... Лечь не успел... Увидел Этого... На привычном, ага... В кресле. Сидит и того... Зрачками. Но я уже... привык уже. Не старшно, ага... Только он сегодня не такой какой-то... Какой-то не такой... Не привычный... То больше мрачный... больше злой. А сегодня веселый какой-то... возбужденный. Почему? Странно.
Этот встал... Большой какой... Прошелся. Остановился перед этим... Перед ним остановился. Спросил насмешливо:
- Ну что, негодяй, готов ли ты к смерти?
- Это к какой еще?... Зачем? Извините, - пролепетал Сосновский помертвевшими губами. Ему, вдруг, так стало... страшно стало... Никогда ещё так, ага.
