темной краски в рыжих волосах, нахмуренные брови, придававшие художнику озабоченный вид.
Женщина вернулась, неся поднос с хрустальными бокалами, льдом и бутылкой виски. Она успела снять шарф и, как выяснилось, светлый парик: ее темно-каштановые волосы свободно ниспадали на плечи. Она тоже сняла темные очки и, как Смит успел догадаться, оказалась очень симпатичной. Хотя была в ней какая-то жесткость и при этом хрупкость. Она отдала поднос Торговцу и забрала картину у Смита.
– Чтобы вы случайно не облили ее! – объяснила она.
Торговец разлил виски по бокалам и поднял свой.
– За нас… мистер Льюис.
– За вас, – ответил Смит. – Так куда мы направляемся?
– Тут недалеко… Мне нужно кое-что забрать.
– Что-то важное? – поинтересовался Смит. Обмен картинами состоялся, план состоял только в этом, ведь так? Или они собираются забрать картины и выбросить его где-нибудь? Еще один взгляд в окно. Его очки немного искривились после того, как Торговец повертел их в руках, но Смит не стал пытаться их поправить.
– Ах, да, чуть не забыл. Хочу вас кое с кем познакомить, – вдруг сказал Торговец, проигнорировав вопрос Смита, и кивнул Гюнтеру. – Пожалуйста, приведи к мистеру Льюису нашего гостя.
– Кого это? – насторожился Смит. Обернувшись, он увидел, что Гюнтер ведет по проходу человека с завязанными глазами, который был на видео. Гюнтер поставил его перед Смитом и, дождавшись знака Торговца, который тот подал, приподняв одну из своих белых бровей, сорвал повязку с глаз парня. Тот покачнулся, поморгал и уставился на Смита.
– Кажется, он узнал вас, – заметил Торговец, затем встал и несколько раз ударил пленника по лицу. – Расскажи мистеру Льюису то, что ты уже говорил мне.
Мужчина покачал головой, его взгляд был расфокусированным и диким, глаза бегали из стороны в сторону.
– Ты не можешь или не хочешь говорить?
– Я на него три твоих шприца потратил, – почему-то рассмеялся Гюнтер.
– Целых три! Какая расточительность! – покачал головой Торговец. – Ладно, я сам скажу. – Он повернулся к Смиту со скучающим выражением лица, схватил его очки, бросил их в свой стакан и налил туда еще виски. – Мы ведь не можем допустить, чтобы ваши друзья нас подслушивали, мистер Льюис… Или скорее, мистер Смит. Или вы предпочитаете «аналитик Смит»?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответил Смит, стараясь изобразить возмущение.
– Перестаньте, пожалуйста. Ваш друг, мистер Талли, нам все рассказал.
– Он не…
– Представьте себе, – перебил его Торговец. – Я нанимаю мистера Талли, чтобы он нашел для меня картину, и он находит, но присваивает ее и пытается взять с меня за нее выкуп! – Он подался всем корпусом к Талли. – Ты хотел продать ее и свалить в Буэнос-Айрес? – Он засмеялся, но на лбу у него нервно пульсировала вена. – Конечно, как только мистер Талли признался, что картина у него, мне было нетрудно найти его и послать людей за этой вещью. Я мог бы оставить его в покое или устранить, но, когда он опознал вас, я подумал: было бы забавно устроить встречу двух старых друзей.
– Я понятия не имею, кто… или что… – начал Смит, но Торговец остановил его, проведя рукой перед его лицом.
– Должен сказать, я очень разочарован в вас, мистер Смит. Я с нетерпением ждал нашей встречи. – Он велел Гюнтеру держать Смита под прицелом, и тот достал пистолет. Смит очень надеялся, что товарищи по команде все это фиксируют. – Да и ты, Дженнифер, – Торговец повернулся к женщине и вдруг сильно ударил ее. – Ты и твоя… слежка. Я дал тебе одно простенькое задание – наблюдать и отчитываться передо мной, но ты и с этим не справилась!
– Но я… я же все сделала, Стефан! Я сделала все, о чем ты просил. Я проследила за своей школьной подругой, я получила информацию о картине, иначе бы ты ничего не узнал! – ответила та, заплакав и прижав руку к щеке. – И я жила с той женщиной ради тебя, только ради тебя…
– И все же ты не принесла мне ничего, кроме этого шпиона. Ты позволила этому случиться, Дженнифер. Ты впустила этого шпиона в нашу среду, в мой бизнес, в мою жизнь!
Дженнифер начала что-то говорить, но Торговец снова поднял руку, и она отшатнулась. Потом он подал знак Гюнтеру и «людям в черном», один из которых обхватил Смита, а другой потянулся к красной букве «Т» на двери салона самолета.
– Теперь мне нужно знать: на кого вы работаете? Картины у нас, так что вы мне больше не нужны. Но вы можете спасти себя, если скажете мне, на кого вы работаете.
– Вы уже и так знаете, что я работаю на Интерпол, – сказал Смит, тяжело дыша.
– Мне нужны имена людей и название той организации, на которую вы сейчас работаете, мистер Смит. Только это. Последний шанс.
Смит посмотрел в светлые холодные глаза этого человека и произнес раздельно и с выражением: «А пошел. Ты. На х..!»
– Ну ладно, – пожал плечами Торговец и кивнул Гюнтеру, затем человеку в черном, державшему руку на двери каюты. – Ауф видерзеен, мистер Смит!
– Держитесь! – крикнул Пилот.
Порывы ветра усилились, вертолет нырял и рыскал из стороны в сторону.
– Рулевой винт под контролем? – спросил Диспетчер.
– Это у меня не первое родео. – Пилот, нажимая на педали, перевел машину в крен, маневр сработал, вертолет выровнялся. Ван Страатен шумно вдохнула, Штайнер позеленел, а Яагер закричал: «Потрясающе!»
Затем экран слежения погас, и восторг Яагера улетучился, а Ван Страатен больше не беспокоилась из-за турбулентности.
– Мы потеряли его?
– Пропал аудио- и видеосигнал с очков. Что-то с ними случилось, но сигнал с шейной цепочки еще идет. Смотрите. – Яагер указал на второй экран, где по топографической карте двигалась маленькая точка.
– Самолет я и так вижу на радаре, – сказал Пилот и показал крошечный значок самолета на своем экране.
Ван Страатен попросила Яагера перемотать запись назад к последнему разговору Смита перед тем, как связь с ним прервалась.
Голос Торговца было трудно разобрать через нараставшие помехи: «Кажется, он узнал вас… Скажи мистеру Льюису то, что ты говорил мне… Не можешь или не хочешь говорить… Ладно, я сам скажу…»
– Кто этот человек, которого Смит должен узнать? – спросил Яагер.
– Я думаю, все наоборот, – отозвался Штайнер. – Этот человек знает Смита.
У Ван Страатен перехватило дыхание. Она не имела права потерять ни Смита, ни картины, ни Торговца. Штайнер начал что-то говорить, но она велела ему помолчать, пытаясь сообразить, кем может быть этот неизвестный человек и действительно ли он опознал Смита.
Пилот указал на значок самолета на своем
