экране, отметив, что он снижает высоту, очевидно, заходя на посадку.
– Держитесь! – Вертолет резко пошел на снижение.
Диспетчер выглянул из окна: внизу блеснула полоска воды.
– Это река Уаз, – прочитал он название с топографической карты на своем экране.
– Из-за ветра будет трудно приземлиться, – предупредил Пилот.
Диспетчер продолжал зачитывать названия городов с карты:
– Нель-ла-Валле, Эннери, Овер-сюр-Уаз, Мерри-сюр-Уаз… Что из этого может их интересовать?
– Овер-сюр-Уаз, – подумав несколько секунд, ответила Ван Страатен.
Штайнер, борясь с тошнотой, набрал в своем планшете название города – он должен был отчитываться перед руководством.
– Что, черт возьми, ты там все время пишешь? – набросилась на него Ван Страатен, но ее отвлек Пилот:
– Самолет сел. Нужно найти место для посадки… недалеко, но и не слишком близко.
Диспетчер указал на карте ровную местность, и вертолет стал замедляться. Но внезапный порыв ветра развернул его, и все чуть не попадали с кресел.
Пилот развернулся навстречу ветру и стал опускать аппарат. Вертолет уже почти касался земли, когда ветер сменился, и вертолет снова взмыл вверх.
– Господи, – пробормотала Ван Страатен. – Мы должны срочно приземлиться!
– По частям? Или подождете, пока я сделаю это аккуратно?
Ван Страатен спросила Яагера, продолжает ли он отслеживать местонахождение Смита.
– Он сейчас на земле. Это все, что я могу сказать наверняка, – ответил тот.
От места приземления самолета до центра Овер-сюр-Уаза они быстро добрались на машине. Заика-здоровяк вышел первым, осмотрел место, сделал знак, что все чисто, и вернулся за руль, не выключая двигатель.
Затем вышел Торговец и сам осмотрел площадь: неказистые корявые деревья по периметру, магазины по одну сторону, а по другую – аптека, кондитерская, «Отель де Вилль» и знаменитый ресторан «Auberge Ravoux». Торговец знал его историю, и в том, что они оказались здесь, ему почудилась некая ирония судьбы. Магазин «Оптика» возле ресторана напомнил ему об очках Смита и той ловушке, которую на него расставили.
Гюнтер вышел из машины с пистолетом в руке, держа Смита на мушке, как на стрельбище.
– Убери это… Не надо привлекать внимание, – проговорил Торговец.
Дженнифер тоже вышла, ветер раздувал ее юбку в стиле Мэрилин Монро, и Торговец добродушно рассмеялся. Хотя с ней было покончено и следовало подумать, что с ней делать теперь, когда она его так подвела. Торговец проверил адрес и ориентиры, которые ему прислал Финн де Йонг; нужный дом был недалеко. Он постучал в окно машины и велел охраннику отогнать машину на боковую улицу, в какое-нибудь тихое место. Затем он посмотрел на Смита, сидевшего на заднем сиденье со связанными руками и ногами и с кляпом во рту.
– Если мы через тридцать минут не вернемся, убьешь мистера Смита, – сказал он охраннику. – Потом заберешь меня. Я отправил адрес на твой телефон. Не забудь.
– Я… не… забуду, – запинаясь, пробормотал тот и кивнул.
В голове у Смита гудело. Возможно, они решили использовать его в качестве некого бартера, прежде чем убить. Они ничего от него не добились – он знал, что дверь кабины самолета невозможно открыть во время полета, и Торговец просто устроил спектакль. Смита никуда не выбросили, но побили: он чувствовал вкус крови во рту и на распухшей губе. Он видел в окно, что на площадь въехала другая машина и из нее вышел какой-то мужчина, лица которого Смит не успел рассмотреть. Торговец поздоровался с ним, затем они все вместе направились куда-то через площадь.
Ты следуешь за ним, как и за теми, другими, в Нью-Йорке, наблюдая и волнуясь. Твое сердце как треснувшее стекло, непонятно на чем держится после тех ненавистных слов, которые он сказал тебе в самолете. То, как он обращался с тобой после возвращения в Амстердам, наконец-то обрело смысл: он устал от тебя. Все встало на свои места: с тобой покончено.
Опустив голову, ты идешь за ним по площади, глядя, как ветер несет по тротуару преждевременно увядшие листья, и вспоминаешь, что ты сделала и от чего отказалась ради него. Теперь тебя вышвырнут, как какую-нибудь девочку на побегушках, которую сделали крайней. Тебя, которая лгала, уговаривала, предавала друзей, жертвовала всем, потому что верила, что ты ему небезразлична… Теперь ты понимаешь: тебя использовали, одурачили. Но ты не позволишь ему уйти безнаказанным.
– Стефан, – окликаешь ты его, но он продолжает идти, не оборачиваясь. Ты зовешь снова, громче.
– Ну, что? В чем дело, Дженнифер?
– Нам надо поговорить. Срочно. – Ты сама удивляешься той силе, которая в тебе вдруг открылась. – Пусть идут дальше. Мы их догоним, – произносишь ты с мягкой улыбкой.
– Давай быстрей, – говорит он, поглядывая на остальных, остановившихся на краю площади в ожидании.
Но мысли путаются, сердце лихорадочно трепещет, и ты начинаешь говорить что-то не то, извиняешься за Льюиса-Смита, мол, ты не знала и раскаиваешься…
– Это уже не важно, – небрежно бросает Торговец. – Даже если бы мистер Льюис оказался настоящим, я бы просто отследил его контакты, а потом устранил. Скоро от этого предполагаемого мистера Льюиса никаких следов не останется, словно его и не было. – Он касается твоей щеки, и ты внутренне содрогаешься. – Пусть это тебя не беспокоит. Все свидетельства существования мистера Льюиса будут уничтожены.
«И свидетели тоже? Например, я?» Но вслух ты говоришь другое.
– Нет. Дело не в этом.
– Тогда в чем? – Торговец беспокойно переминается с ноги на ногу.
– У меня кое-что есть на тебя.
– Что? О чем ты? – спрашивает он презрительно. Солнце освещает его со спины, превращая его светлые зачесанные вверх волосы в ореол демонического ангела.
И ты рассказываешь ему о бумагах, купчих, доказательствах его незаконных деловых операций. Ты говоришь, что наткнулась на них случайно и не собиралась когда-либо использовать их против него. И ты бы этого не сделала, если бы тебя не вынудили. Ты смотришь ему в лицо, чувствуя в себе силу и уверенность. Тебя не так просто сбросить со счетов.
Он отвечает на твой взгляд – вдруг издает короткий смешок.
– Дженнифер, дорогуша. Ты думаешь, я не знал, что ты рылась в моем сейфе и шпионила за мной? Я же запоминаю каждую бумагу, куда я их кладу и в каком порядке. Когда я увидел, что их перекладывали, я понял, что ты в них порылась и сделала себе копии.
– Тогда почему… – выдавливаешь ты, пытаясь совладать с дыханием.
– Почему я ничего не сказал? Потому что мне это показалось забавным. Ты думала, что у тебя на меня что-то есть, думала, что подстраховалась. И что ты собиралась делать?
Ты отвечаешь ему, что никакого
