Алекс ждал ее за столиком в самом углу. Заметив девушку, он встал, с какой-то непонятной и неуместной ухмылкой помог снять пальто и отодвинул стул:
— Присаживайтесь, мадам. Коньяк?
Мэри подняла на него глаза, и Алекс, наткнувшись на ее взгляд, как на иголку, сразу сменил шутовской тон на серьезный:
— Прости. Что-то случилось?
— Случилось. Мне нужна твоя помощь.
— Передвинуть мебель? — снова сорвался на шуточки Алекс, но тут же извинился: — Прости, не могу удержаться. У тебя такое серьезное лицо, Мэ-ри, как будто ты увидела свое изображение и не смогла определить, ты ли это.
«Ну, вот как, как он может?! Откуда знает? Ведь нельзя ляпнуть просто так — и попасть точно в центр мишени!»
— Это не смешно, Алекс.
— Да какой тут смех. Чего ты хочешь?
— Я еще не рассказала…
— Ох, Мэ-ри, какой ты тяжелый человек, — притворно простонал Алекс, прикрыв ладонью глаза. — Как думаешь — я не подготовился? Ты ведь можешь просить о помощи только в случае, когда сама не справишься. А единственный человек, с которым ты не в состоянии справиться, это твой муж.
— А ты? — вдруг спросила Мэри, закурив, и вопросом сбила его с насмешливого тона, который так бесил ее.
— Что — я?
— Разве с тобой я смогла справиться, Алекс? Ты сам говорил — это мне только кажется.
Он вдруг потянулся через столик, перехватил руку Мэри с сигаретой, затянулся и тихо проговорил, глядя девушке в лицо:
— Наша игра еще не кончилась. Поверь — выиграть тебе не удастся. И твой проигрыш будет самым счастливым днем в твоей жизни.
— А в твоей? — Она изо всех сил старалась не попасть под его обычный гипноз, не дать управлять собой, и ей удавалось — Алекс занервничал.
— Не задавай вопросов, на которые сама знаешь ответы, Мэ-ри.
— Какой смысл спрашивать то, о чем знаешь?
— Хватит! — отрезал он, откидываясь на спинку стула. — Так что — ты хочешь от меня… чего?
Она и сама не знала, чего конкретно хочет. Чтобы он убил Костю? Нет. Если Кавалерьянцу суждено умереть, то Мэри хотела, как минимум, видеть это. Но лучше, чтобы он жил — жил как можно дольше, чтобы переплюнул всех долгожителей — а она превратила бы его долгую жизнь в ад. За все, что он сделал с нею, с ее близкими.
Алекс чувствовал ее метания, ждал, пока девушка сама, без подсказки, выразит то, чего хочет, однако Мэри молчала. Алекс начал терять терпение — чего она хотела, зачем вызвала его в Москву? Неужели же только для того, чтобы вот так сидеть в кафе и смотреть на него?
— Я не знаю, Алекс… Я уже вообще не понимаю, зачем позвонила тебе. Прости, — наконец пробормотала Мэри, глядя в почти пустую кофейную чашку.
Он удивленно посмотрел на нее, покачал головой. Маленькая кофейная ложечка мелькала в его пальцах — он крутил ее машинально, не обращая внимания на то, что делает. Мэри невольно засмотрелась на его руки — всегда так делала, они притягивали ее словно магнит, невозможно было оторваться.
— В общем, так. Я вижу, ты не определилась. Дальше думай сама.
Алекс встал, демонстративно снял с вешалки ее пальто и раскинул его, давая понять, что они уходят. Мэри сунула руки в рукава, сбросила в сумку со стола сигареты и зажигалку, накинула капюшон и пошла к выходу, не оглядываясь. Спиной чувствовала пристальный взгляд Алекса, шедшего следом, но не оборачивалась. Сейчас они выйдут — и все, расстанутся, и никто не знает, когда увидятся снова. Мэри чувствовала усталость и боль — и все равно четко знала, что сейчас снова скажет ему «нет, Алекс» в ответ на любое предложение.
Предлагать он не стал. То ли почувствовал ее настроение и решил не слышать очередного отказа, то ли перегорел уже — даже сам не понял. Так или иначе, проводил девушку до подъезда, развернул лицом к себе, смахнул с челки налипшие снежинки и улыбнулся грустно и совсем нехарактерно-мягко:
— Иди домой, Мэ-ри, холодно.
Она инстинктивно подняла руку в перчатке и поправила его неизменный черно-белый шарф:
— Ты… не зайдешь?
Он перехватил руку, чуть сжал ее:
— Ты хочешь этого?
И Мэри не успела удержать вырвавшиеся из самой глубины сердца слова:
— Да.
— Тогда зайду.
Он потянул девушку за собой в подъезд, в лифт, почти бегом — до квартиры. Она долго искала в сумке ключи, и в конце концов Алекс вынул из кармана связку и, к глубочайшему изумлению Мэри, на ней обнаружились и ключи от их с Марго квартиры.
— Ого, — тихо присвистнула она. — Да ты просто профи…
Алекс рассмеялся, впуская ее в квартиру:
— Ты забываешь кое-что, Мэ-ри. Я был женат на Марго.
«Угу — сто лет назад, и здесь никогда с ней не жил», — отметила она про себя легкую неточность в его объяснениях, но вслух говорить не стала.
— Марго, я дома, — крикнула Мэри, и в ответ услышала:
— Будьте так добры, не заходите ко мне, хорошо?
Разумеется, она не могла не зайти — после такого. Марго лежала в постели, отвернувшись к стене, и даже не потрудилась переменить положение, хотя слышала, как стукнула дверь. Укутавшись с головой покрывалом, она так и продолжала лежать молча.
— Марго, — Мэри опустилась на кровать и чуть тронула подругу за локоть. — Марго, что с тобой?
— Иди, Мэри, тебя ждут, — глухо пробормотала она, и Мэри сразу почувствовала слезы.
— Марго… Никто меня не ждет.
— Не будь дурой, не упрямься. Я плачу не из-за этого, поверь. Если ты будешь счастлива, то и я — тоже. А с ним…
— Откуда ты знаешь? — перебила Мэри, вцепившись в ее локоть так, что Марго взвизгнула и повернулась. — Откуда ты знаешь, что я пришла с ним? Что он здесь?
Марго села, вытерла красные мокрые глаза рукавом халата и усмехнулась:
— Он мне звонил около двух часов назад. Поделиться радостью — мол, Мэри сама, сама… Счастлив, как ребенок, а ты… Ты снова все угробишь, ведь так?
Мэри опустила голову. Да, угробит. Она уже ничего не понимала, чувствовала себя игрушкой в чужих руках, и это ей не нравилось.
— Хочешь — я скажу, чтобы он ушел? — Она обхватила Марго руками и прижалась к подруге, чувствуя, как та все еще вздрагивает от подавленных слез.
— Мэри… как ты не понимаешь… Ты теперь обречена на него — как и я. Он будет лезть в твою жизнь, диктовать, командовать, возмущаться. Правда, тебя он еще и в постель станет тащить. Никуда не уйдет, не исчезнет — он из тех, кто считает своим все, к чему прикоснуться хоть раз.
— Бред! Это ведь бред, Марго! Он обычный человек. И если я сейчас пошлю его на хрен — он встанет и уйдет…
— Да, предварительно врезав тебе по лицу, — подхватила Марго. — Ты уже пробовала — помнишь? А потом вернется. Тем более, сейчас он приехал по твоей просьбе — разве нет?
— Мэ-ри, ты ведешь себя негостеприимно. — Голос ударил по нервам, Мэри вздрогнула.
Алекс стоял в дверях, ухватившись за косяки, и смотрел на девушек насмешливо.
— Ты не знаешь, где в этом доме чайник? — поинтересовалась Мэри, спуская ноги с кровати.
— Марго, ты заболела? — игнорируя вопрос, обратился он к Марго.
— Да.
— Что-то нужно?
— Нет.
— Исчерпывающий ответ. Я могу пообщаться с Мэ-ри, раз тебе ничего не нужно?
— Я ее не держу, — проговорила Марго с каким-то даже вызовом.
Алекс снова усмехнулся и протянул Мэри руку:
— Идем. Мы поговорим — и я уеду, скоро самолет.
Она пошла за ним в кухню, забралась в свой любимый угол между столом и окном — там сидела с той поры, как впервые попала в дом Марго — и закурила. Алекс опустился напротив, покрутил в пальцах зажигалку, пощелкал ею и небрежно отбросил. Мэри курила, опершись о колено поставленной на стул левой ноги, и смотрела поверх головы Алекса. В душе она честно признавалась себе, что просто боится встретиться с ним взглядом. Атмосфера в кухне и так наэлектризовалась до предела, еще секунда — и будет взрыв с пожаром.
— Мэ-ри, знаешь, в чем твоя беда? — произнес Алекс, и она вздрогнула от звука его голоса. — Ты любишь все усложнять. А жизнь намного проще. Проще и легче — если не стараться изменить ее искусственно. Но ты не можешь — чтобы проще. Тебе надо, чтобы вокруг все тряслось и рушилось — да?
— О чем ты?
— О нас, Мэ-ри. О нас — о тебе и обо мне.
— Никаких «нас» нет.
— Ты повторяешься.
— Извини. Я в принципе примитивна.
— Глупости. — Он поморщился. — Что за манера принижать себя? Ты умная женщина, прекрасно понимаешь, о чем речь. Еще скажи, что не видишь снов.
— Снов? — Ей стало страшно. Откуда он мог знать о снах — особенно о тех, что были связаны с ним?
— Снов, Мэ-ри. — Голос его стал тихим и словно обволакивал девушку. Мэри знала — надо сопротивляться, потому что, когда Алекс становится таким, все заканчивается скандалом — или… Но она не могла, по-прежнему не могла ответить ему чем-либо иным, кроме отказа.
Поэтому девушка решительно встала, рывком раздернула тонкие шторы на окне и распахнула окно, впустив в кухню холодный вечерний московский воздух. Лицо ее горело, но Мэри уже чувствовала себя лучше и увереннее — ей удалось не поддаться и стряхнуть с себя ту сонную оторопь, что нападала всякий раз после таких вот бесед. Не оборачиваясь, она произнесла, глядя в окно:
