– Так можно поступить только один раз. И то с известным риском. Ведь потом поставщики до него доберутся. Торговля наркотиками, сами понимаете, – довольно рискованный бизнес. Им нельзя заниматься открыто. А наша помощь, хоть и не позволяла развернуться широко – всего один клиент в день – зато гарантировала некоторую безопасность. Возможно, не только меня использовали в качестве бесплатного транспорта для их товара, но и ещё кого-нибудь: например, лоточников. Я могу вас освободить, но вы должны дать мне возможность доказать, что я не виноват.
– Интересно, как вы собираетесь это сделать.
– Ну, я завтра, как обычно, пойду в парк. Вы будете следить за мной. Человек, который первым остановит меня по дороге домой, заберет деньги из культи Дика. В этот момент, или позже, как вам будет удобно, можете его схватить. Дальше делайте с ним все, что хотите. Точно также можно поймать и того, кто кладет наркотики в протез Дику.
Но Бурхард не поддавался на уговоры. Он был слишком рассержен, если не сказать – взбешен. Надо же так проиграть, и кому? Слепому!
– Я не позволю вам повести меня по ложному следу, – рычал он. – Вы можете воспользоваться ситуацией и сбежать. Я, конечно, мог бы солгать, чтобы освободиться, но я не могу обмануть человека, который, во-первых, вдвое старше меня и, во-вторых, слепой. Поэтому я вас предупреждаю: если вы меня освободите и отдадите мой револьвер, я опять возьму вас под стражу и отведу в участок. Там вами займутся совсем другие люди.
Мартин с сожалением вздохнул:
– Жаль, придется мне действовать самому.
– Как? Ведь вы даже не видите, куда идете. Думаете, сможете сделать то, что всему нашему отделу не удается? – и Бурхард засмеялся.
– Думаю, да. Мои уши, собака и Бог, который знает, что я не виновен, мне помогут.
На следующий день, как обычно, Мартин с Диком вышли из дома. Все, казалось, было как всегда. Как всегда, сидящая перед дверью миссис Шульц пожелала им хорошей прогулки. Вот только Селия не пошла на работу. Она осталась в квартире сторожить разъяренного полицейского. Бурхард просидел связанный всю ночь, был небрит и страшно зол.
Мартин обстоятельно объяснил Селии, что он не подвергается никакой опасности. Он просто выследит всех, начиная с того, кто дает ему наркотики, и кончая тем, кто отдает за них деньги. В общем, всю банду. И после этого сообщит обо всем в полицию, в отдел по борьбе с наркотиками. Бурхард, выслушав его, иронически возразил:
– Ну, конечно! И вас никто не заметит! С такой собакой и в темных очках. Неужели вы думаете, что никто из них не догадается, что за ними следят? И как вы поможете нам их опознать? Колокольчик привесите на шею?
– Когда я вернусь, я вам все расскажу, – сказал, уходя Мартин. – Все, все. Думаю даже, что смогу узнать, где у них основная база. Два глаза – это, конечно, много, но не всегда достаточно (он не мог удержаться, чтобы не съязвить).
Они пошли обычным путем. Вчерашняя "выручка" – 20 долларов – была аккуратно прикреплена к кожаному браслету на деревянной ноге пса. Прохожие задавали им обычные вопросы, и один из них пожелал осмотреть культю.
Вот он! Или не он? Мартин не собирался сейчас это выяснять. Он понимал, что для всех, кроме него, сейчас ярко светит солнце и в таких условиях пытаться преследовать человека бессмысленно. Лучше на обратном пути, вечером.
Он прошел ещё две улицы и у светофора скомандовал Дику: "– Стоять! Сними мою шляпу!" Когда Дик положил лапы ему на плечи, он быстро ощупал культю. Так, понятно! Деньги исчезли, вместо них появился маленький бумажный пакетик с каким-то порошком. Все теперь ясно. Это дело рук того типа, с акцентом. Мартин его хорошо запомнил.
Вокруг собрались зеваки и начали аплодировать ловкости пса. Когда тот со шляпой в зубах опустился на четыре лапы, в шляпу полетели монеты. Отлично. Спектакль, который разыграл Мартин на случай, если за ними наблюдают, удался.
Мартин был доволен собой и Диком.
"– Прекрасно, – думал он. – У меня даже есть некоторое преимущество. Я ведь знаю, что несет Дик, а они не знают, что я это знаю."
Они легко нашли свою обычную скамейку и устроились на ней.
– Теперь операция вступила во вторую стадию, – сказал Мартин и постучал палкой по деревянной ноге пса: – Подбери-ка лапу под себя, Дик, так нам будет легче его не пропустить.
Вскоре в аллее послышались шаги. Человек подошел к ним и завел разговор:
– Ой, скажите, пожалуйста. У вашей собаки деревянная нога?
Мартину очень хотелось ответить ему порезче, например, так:
– Как вы узнали? Вы не могли этого заметить!
Но он ничего такого не сказал. Жалкий человечек его ничуть не интересовал. Множество подобных ему уже были задержаны отделом по борьбе с наркотиками, но это не давало никаких результатов. Их, как правило, отпускали в надежде выйти на распространителей отравы.
– Дай мне лапу, песик. Мне хочется поближе рассмотреть её.
"– И забрать свой товар", – добавил Мартин про себя.
Рассмотрев как следует лапу пса, прохожий удалился. Мартин подождал, пока затихнут его шаги, затем наклонился и коснулся пальцами ремешка. Все точно: вместо мешочка с порошком там были прикреплены денежные купюры.
– Итак, – ласково шепнул он Дику, – с предварительной частью работы мы покончили. Дождемся вечера и приступим к самому главному.
Прошел час. Вдруг в аллее раздался шум тележки. Мартин узнал этот звук: приехал его старый друг.
– Привет, Сильвестро! – весело сказал он. – Как вовремя ты приехал! Мне как раз хочется есть. Нет ли у тебя чего-нибудь вкусненького? Чего-нибудь такого, клейкого и хрустящего?
– Конечно, есть. Сладкий попкорн. Более клейкого, чем он, ты вообще не найдешь. Хуже, чем липкая бумага – если взять его в руку, то уже не избавишься.
– Ну, дай мне его на 10 центов.
Однако желание поесть покинуло Мартина сразу, как только тележка отъехала. Он сунул пакет в карман, даже не попробовав содержимого.
Так они просидели до самого вечера. Мартин, почувствовав, что солнце село, подождал ещё немного – пока не сгустились сумерки – и поднялся. Дик тоже встал и приготовился, как обычно, вести хозяина домой. Он пока не догадывался, что домой они не пойдут. И не мог предположить, что сегодня им с хозяином предстоит выполнить трудную, может быть даже самую трудную в их жизни задачу. Но даже знай он это, все равно бы не бросил Мартина одного.
На выходе из парка Мартин остановил какого-то прохожего и спросил, стемнело ли уже.
– Стемнело. Темнее уже не будет, – ответил тот. Мартин поблагодарил и отправился дальше. Конечно, сумерки давали его противнику некоторое преимущество, но не очень важное для Мартина – ему ведь все равно, день сейчас или ночь.
Они перешли дорогу. Раз, потом другой. Мартин шел рядом с Диком. Лицо его было спокойно, но сердце билось так сильно, что казалось, готово выпрыгнуть из груди. Скоро, без сомнения, к ним кто-нибудь подойдет.
Час был поздний. Люди торопились с работы и не обращали внимания на слепого с хромой собакой. Обычно вечером его останавливали гораздо реже, чем днем – как правило, только раз. Теперь он понимал, что это значило.
Они перешли ещё одну улицу, но ничего не произошло. Мартин не мог знать, что улочка, по которой они сейчас шли, была очень слабо освещена, и потому достаточно удобна для того, чего он ждал. Он просто чувствовал, что здесь не так шумно и, казалось, не было магазинов. Он медленно шел, прислушиваясь к постукиванию деревяшки Дика. И вдруг услышал шаги. Кто-то пошел следом. Казалось, притаившись, поджидали именно их.
– У вашей собаки деревянная нога? – поинтересовались сзади.
– Да, – любезно ответил Мартин. При этом он достал из кармана пакетик со сладким попкорном и как будто случайно просыпал большую часть на землю. Обычно такой кукурузный дождь сопровождает новобрачных на выходе из церкви. Но эта кукуруза была липкой.
Тем временем, человек уже осмотрел лапу Дика и с обычными словами: "– Никогда не видел ничего подобного," – тронулся в путь. Под его ногами лопался попкорн и часть зерен прилипала к башмакам. Шаги его стали теперь особенными. Они сопровождались слабым поскрипыванием, как будто он шел по неровному асфальту, и слух Мартина улавливал их довольно легко.
Через несколько минут мужчина и сам понял, что случилось, и остановился, чтобы растереть зерна об асфальт. Скрип уменьшился, но не исчез совсем. Все было именно так, как сказал Сильвестр: от сладкого попкорна избавиться невозможно. Легкий скрипящий звук помогал Мартину отличать шаги этого человека от многих других, которые он слышал на улице. Было даже легче, чем вчера, когда он отсчитывал шаги Бурхарда.
Некоторое время все шло без изменений, только звук скрипящих шагов становился шаг от шага все тише и тише. Мартин чувствовал, что они с Диком отстают, и старался идти побыстрее. Вдруг скрип пропал совсем – должно быть тот, кого они преследовали, завернул за угол.
